унов.
Правление Доминика оказалось слишком коротким, но, к его чести, после смерти «железной старухи» Агнес он сумел не допустить полного хаоса на улицах Пропасти. К тому же, оказал поддержку существам древней крови – и, как следствие, заручился их собственной.
Морриган же только предстояло показать людям Пропасти, какая из нее королева.
Безупречной репутацией она уже похвастаться не могла, однако убийцей здесь был каждый третий лорд Высокого Дома. Что уж говорить о королях.
– Да, я усиленно зарабатывал себе имя, налаживал связи с колдунами, прощупывал почву, чтобы понять, кто в своем возмездии готов зайти так же далеко, как я. На это у меня ушло четыре года. И все же я ждал, когда представится подходящая возможность. Думал, правление Доминика и его союз с Камарильей, которые жаждали уничтожить Трибунал – она и есть. Даже если и так, я этот шанс упустил.
– Может, и не упустил, – пожала плечами Морриган. Перехватив его взгляд, сказала с невеселой усмешкой: – Камарилья перешла ко мне по наследству от Доминика. Поэтому я к тебе и пришла.
– Вот как? – медленно произнес Дэмьен.
– Камарилье пригодилась бы твоя помощь. Твои знания о Трибунале.
– А как же твои?
Морриган пожала плечами.
– Я уже рассказала им все, что могла. Лагеря охотников – достаточно обособленные формирования, и об изнанке Трибунала я знаю немного. А вот ты… Если обнародовать правду об экспериментах Ристерда, это, может, и не склонит в одно мгновение чашу весов на нашу сторону, но сильно подпортит репутацию Трибунала. Если рассказать матерям о том, какие опыты проводят над их детьми, чтобы они стали ловчими и солдатами Трибунала… Раскопать, как много людей умерло в результате подобных экспериментов…
Морриган говорила все громче, распаляясь и все больше проникаясь собственной идеей. Словно в противовес Дэмьен молчал, вперив в нее напряженный взгляд.
– Камарилья хочет знать, как именно меня превратили в берсерка?
– Камарилья не знает об искусственности твоего дара. Я закинула удочку, сделала пару намеков, чтобы понаблюдать за их реакцией. И… ничего.
Дэмьен озадаченно нахмурился.
– Выходит, Доминик ничего им не рассказал?
– Он знал?
Берсерк неопределенно повел рукой.
– Узнал по своим друидским каналам. Или по каким-то другим. Видимо, все ждал, когда я сам захочу ему рассказать, но так и не дождался. Вот и выложил мне все. Намеков, как ты, делать он не любил.
Морриган внимательно наблюдала за выражением его лица.
– Какие отношения вас связывали? Я так и не успела этого понять.
– Особенно теплых воспоминаний о Доминике у меня не осталось, если ты об этом, – сухо сказал Дэмьен.
– Особой теплоты к тебе с его стороны я тоже не наблюдала.
– Неудивительно. Я был для него лишь инструментом, и связывали нас исключительно деловые отношения. Иначе я давно стал бы адгерентом Доминика, а не подписывал бы с ним контракт. Я был предан ему, но только как человек, который привык держать свое слово, – Дэмьен усмехнулся. – Особенно если оно закреплено документально.
– Я помню, что он называл тебя солдатом, а тебя каждый раз это злило, – задумчиво сказала Морриган. – Тогда я не понимала…
– Но понимаешь сейчас.
– Да, – глухо отозвалась она. – Понимаю.
На некоторое время в тренировочном зале воцарилась тишина.
– Если ты согласишься рассказать обо всем Камарилье, тебе придется снова пережить прошлое, пропустить его через себя.
– Не волнуйся, особой разницы я не замечу. Благодаря твоей матушке, я помню все до мельчайших деталей.
Дэмьен понял, как ужалили Морриган эти слова, едва на нее взглянув.
– Прости. Ты не должна расплачиваться за то, что сделала твоя мать. Я только хотел сказать… – Он нахмурился, став похожим на большого сердитого пса. – Проклятье, я не силен даже в извинениях.
– Как и в комплиментах, – чуть оттаяв, со смешком заметила Морриган. – И в дружеском участии, и в флирте, и в проявлении чувств, и…
– Да понял я, понял.
Улыбка застыла у Морриган на губах.
– Значит, ты готов рассказать обо всем Камарилье?
Дэмьен кивнул.
– Тогда идем.
– Прямо сейчас? – изумился он.
Морриган уже была на полпути к выходу из зала.
– А чего ждать?
На то, чтобы призвать предводительницу бааван-ши в Тольдебраль, много времени не потребовалось.
Едва они заключили союз, Морриган нанесла рунический символ зова на кожу Джамесины, Аеринн, Брайд, Аоибхинн и Эддана, составляющих костяк Камарильи. Такой же красовался на ее коже в бытность королевской советницей. Кроме того, в стены их домов были встроены ведущие прямо в замок, но скрытые от взглядов посторонних портал-зеркала.
Не прошло и пяти минут, как в кабинете собрался основной состав Камарильи.
Джамесина вопросительно взглянула на берсерка, застывшего рядом с Морриган.
– Дэмьен теперь с нами.
Красавицу ланнан-ши ее решение, кажется, обрадовало. «Чудесная возлюбленная» облизнула губки, не сводя с Дэмьена голодно поблескивающих глаз.
Вервольф Эддан смотрел настороженно – наверняка не забыл, как берсерка обвиняли в смерти их лидера, Роналда Лоусона, а потом и вовсе привели на своеобразный волчий суд. Банши Аоибхинн выглядела, по обыкновению, отрешенной от всего мира.
Камарилья сгрудилась вокруг массивного стола из темного дерева, на котором были собраны все имеющиеся к этому моменту сведения о Трибунале. Разложенные на столе мемокарды были защищены особыми чарами: их видели только Камарилья и Морриган.
Взяв с полки шкафа нож для бумаги, она велела Дэмьену:
– Дай руку
Берсерк смерил сталь скептическим взглядом.
– И что ты собираешься с этим делать?
– Считай это своеобразным посвящением в Камарилью, – фыркнула Морриган.
Нетерпеливо взяв Дэмьена за запястье, развернула его руку ладонью кверху и сделала неглубокий разрез. Берсерк не зашипел, как это было со всеми, кроме Джамесины. Даже не поморщился.
Касаясь кожи берсерка лишь подушечками пальцев, Морриган распределила алые капли по всей поверхности ладони. До мурашек интимное прикосновение, пусть и включающее в себя кровь.
Она старательно игнорировала многозначительную усмешку Джамесины, а вот то, с какой ненавистью смотрела на нее ланнан-ши… Морриган не желала однажды обнаружить Дэмьена выпитым досуха, а потому вскинула голову и пригвоздила Аеринн к полу взглядом, который явственно говорил: «Он мой». Ланнан-ши пристыжено опустила глаза. Однако доверять ее раскаянию Морриган не спешила.
По-прежнему держа Дэмьена за запястье, она прижала его руку к центру стола. Прошептала заклинание крови и истины так тихо, что его не смогли бы расслышать даже призрачные слухачи, которых она запускала в кабинет, его покидая. На поверхности зачарованного стола алым вспыхнул контур ладони, и от него во все стороны до самого края зазмеились тонкие линии.
В кровавую печать вплелась энергия Дэмьена.
Она растерянно заморгал – для него рассыпанные по столу мемокарды проявились только сейчас.
– Можешь читать их, но не забирать с собой, – предупредила Морриган. – Хотя для тебя там наверняка нет ничего нового.
Дэмьен медленно покачал головой.
– Я был юнцом, Морриган. Меня не интересовала «изнанка Трибунала», как ты выразилась. Только сила, которую он мог мне дать. Шанс изменить собственную жизнь. Не думаю, что вообще задумывался о том, что именно представлял собой Трибунал. В целом, имею в виду. Меня устраивало то, что я видел, частью чего стал. И то место, где я рос, было, поверь, куда более обособленным, чем твой лагерь.
– О каком месте речь? – встрепенулась Джамесина.
– Исследовательский центр Уолша, – мрачно сказал Дэмьен.
Бааван-ши задумчиво покачала головой.
– Никогда не слышала о таком.
– Неудивительно. Трибунал не афиширует его существование, да и это название исследователи использовали только между собой. Еще говорили «лаборатории». «Центр безумцев». Зоопарк. Полигон. Не знаю, как это место называется на бумаге… если эти бумаги вообще существуют.
Джамесина сложила руки на груди, заметно настороженная его словами.
– И чем же они там занимались?
– Выращивали идеальных солдат, – зло усмехнулся Дэмьен.
Морриган заметила алые искры в его глазах, и, подавшись вперед, сжала перепачканную кровью руку, но уже по иной причине.
Берсерк удивленно моргнул. Искры пропали.
Отпустив его запястье и отвернувшись, Морриган снова натолкнулась на огорченный взгляд ланнан-ши.
– Чтобы объяснить, что именно там происходило, мне, пожалуй, нужно начать с себя. С того, что делал там я.
– Будь любезен, – кивнула Джамесина, с непонятным Морриган интересом переводя взгляд с нее на берсерка.
– Вы, возможно, слышали обо мне от Доминика. О том, кто я такой.
– И не только от него, – прорычал Эддан.
Нет, он не злился и не собирался нападать. Такой была его обычная речь, к которой и самой Морриган только предстояло привыкнуть. Подобное не редкость, когда связь вервольфа с волчьим духом, с его животным началом, особенно сильна. Поговаривали, такие, как Эддан, проводили слишком много времени в зверином обличье, с каждым днем, месяцем или годом все больше отдаляясь от человеческого в себе.
Крепкая связь с волком – второй личиной – делала их сильнее других вервольфов. Но вместе с тем они серьезно рисковали и вовсе убить в себе человека.
Тех, с кем это все же случилось, нарекли варгульфами, пусть это понятие и не приняли официально: в волчьей среде оно было оскорбительным, приравненным к ругательству, каковым для священника являются слова «демон», «дьявол» или «черт». Называя вервольфа так, собеседник говорил, что тот не властен над собственной силой. А значит, он – лишенный разума дикий зверь, подчиненный одним только инстинктам, но никак не существо древней крови.
Особенности сущности Эддана, даже отклоняющиеся от нормы, Морриган не волновали. Главное, чтобы на собраниях Камарильи он присутствовал в человеческом облике. Исключительно ради отсутствия дискомфорта… и шерсти на бежевом ковре.