Дэмьен странно смотрел на нее – так, будто видел впервые. И удивительным образом этот взгляд придавал ей сил.
– Научиться говорить «нет» само по себе бывает непросто, – чуть успокоившись, сказала Морриган. – В разы сложней научиться говорить «нет» разрушительному дару, который уже есть в тебе. Потому что он делает тебя сильнее, с легкостью вырывает желаемое из чужих рук и позволяет чувствовать себя лучше других. Когда-то я думала, самое сложное – отвергнуть полуночную силу впервые. Нет, самое сложное – отвергать ее раз за разом. Так что я пас.
Джамесина задумчиво смотрела на нее.
– Пожалуй, я понимаю. Едва ли не каждому созданию древней крови приходится делать выбор – жить, будучи ведомым вечно голодной силой, и постепенно терять человеческое в себе, вместе с тем становясь почти неуязвимым… Или бороться – каждый день, каждый час – с самим собой. Быть слабее, но… человечнее. Чтобы однажды выторговать шанс жить среди людей. Я, как и все существа древней крови, которых ты видишь в Пропасти, сделала этот выбор. Я не отказывалась от разрушительного дара, поскольку он – неотъемлемая часть меня. Но я отказалась идти у него на поводу. Не позволила ему контролировать меня и мою жизнь. И я… – Бааван-ши помедлила. – Я не имею права просить от тебя иного. Это лицемерие.
Морриган даже растерялась – в ее окружении редко признавали свои ошибки.
– Хоть и немного жаль, – вздохнула Джамесина. – Такой потенциал – и в правильные бы руки…
– Я ни о чем не жалею, – отрезала Морриган. Разумеется, это ложь. Но это чувство уйдет. Когда-нибудь. – Прежде люди слышали о полуночной ведьме Морриган Блэр. А теперь услышат о рассветной.
Дэмьен решил, что сейчас самое время высказать свое ценное мнение.
– Я не отпущу тебя одну. Тем более, если ты не планируешь обращаться к полуночной силе. Ты – королева Пропасти.
– Которая умеет прятаться в тенях, – с нажимом повторила Морриган.
– А там нас ожидают лучшие во всей Ирландии колдуны – иными Трибунал себя не окружает.
Она пожала плечами.
– Я лучше.
Дэмьен закатил глаза и перевел взгляд на Джамесину. Та вскинула ладони.
– Она – королева, ее слово – закон.
– Ой да бросьте, – фыркнула Морриган. – Вы чуть ли не каждое мое слово готовы поставить под сомнение, если оно не сходится с тем, что считаете вы. Я просто нужна вам там.
– Нужна, – не стала спорить бааван-ши. – И берсерк тоже.
Морриган недоуменно воззрилась на нее.
– Вы же сказали…
– Что ему не стоит идти с нами, да. Когда мы будем осторожно и тихо взламывать защиту. Но если что-то пойдет не так… – Джамесина устало потерла пальцами виски. – Морриган, большая часть Камарильи до недавних пор никогда не сражалась.
– Тогда за вашу безопасность буду отвечать я, – твердо проговорил Дэмьен. – Не спорь, Морриган, знаешь же, что не переспоришь. В тебе говорит волнение за меня, но как насчет волнения за Камарилью?
Она гневно сощурила глаза.
– Ты что, только что назвал меня бездушной эгоисткой?
– Не думаю, – со смешком сказала Джамесина. – Твое волнение о нем он признал. Вот что. Наша прекрасная Аеринн умеет воздействовать на разум. Не как менталисты Трибунала, способные стереть человеку память, но по-своему. Она будет рядом с Дэмьеном и проследит за тем, чтобы его ярость не вышла за пределы дозволенного.
Аеринн просияла, и Морриган едва удержалась, чтобы не скорчить недовольную гримасу.
– А кто установит этот предел? – сухо спросила она.
– Я смогу усмирить его, моя королева, – нежным голоском проговорила ланнан-ши.
– Это не ответ. Как ты поймешь, что настала пора его утихомирить, если меня не окажется рядом?
Вопрос не праздный. И у отступников Пропасти, и у существ древней крови Морриган нередко обнаруживала несколько иную, отличающуюся от человеческой мораль. Что уж говорить о существе древней крови, всю свою жизнь прожившем в Пропасти… да еще и питающемся чужой кровью и энергией.
Меж золотистых бровей Аеринн пролегла морщинка. Кажется, ланнан-ши всерьез раздумывала над ее вопросом.
– Как насчет дюжины растерзанных людей?
У Морриган глаза на лоб полезли.
– Что, много? Десять? Восемь? Что, пять? – недоверчиво осведомилась Аеринн.
– Джамесина… – выдавила Морриган.
На губах лидера Камарильи играла снисходительная улыбка – ни дать, ни взять, любящая мать, которой приходилось извиняться за нашкодившего ребенка.
– Я поняла. Я проконтролирую это, обещаю.
Морриган покачала головой. Нападение на тщательно охраняемое здание – и без того нелегкая задача. А у них в активе новоявленная ноктурнистка, еще не до конца постигшая новый для себя дар; неуравновешенная вампирша с неутолимой жаждой крови и внимания; недостаточно уравновешенный берсерк; вервольф со звериными замашками; еще одна весьма опасного вида вампирша; предвестница смерти, судя по наблюдениям, испытывающая нежную привязанность к этой самой смерти, и лидер древней крови – темная лошадка, от которой Морриган вообще не знала, чего ожидать.
И правда… что может пойти не так?
Глава 17Ученица Ткача Снов
Клио проснулась, когда в окно уже вовсю светило солнце. Ника не было дома, но он оставил завтрак на плите. Для нее. Она улыбнулась. Тяжесть, осевшая грузом на душе, растворилась в солнечных лучах.
Клио не стала отвлекать Ника разговорами – дождалась, пока на Кенгьюбери опустится вечер. И только тогда, сжав в ладони амулет зова, озвучила ему свою просьбу.
А полчаса спустя благодаря их общей знакомой Саре, которой принадлежала часть защитных печатей на стенах, на столе перед Клио лежали все необходимые материалы: катушка белых нитей, ракушки, кожаные шнуры, шпагат, ивовые прутья, бусины из дерева и кости. Из алхимических магазинов Сара принесла куда более экзотические ингредиенты: оленьи жилы и совиные с орлиными перья. Клио очень надеялась, что их извлекали из умерших по естественным причинам животных, чтобы и после смерти заложенной в них Дану природной силой они продолжали оберегать людей.
Клио принялась за дело. Из ивовых прутьев, толстых нитей и шнура сплела обруч, что должен был олицетворять круг жизни. Из прикрепленных к обручу оленьих жил соткала паутинку. Та стала воплощением жизненных путей, в то время как перья – символом воздуха, дыхания, ветра, направляющего спящего по верному пути.
– Что делаешь? – раздался позади мягкий голос с толикой кошачьего любопытства.
Клио вздрогнула. Настолько ушла в себя, что даже не услышала, как с работы вернулся Ник.
Элегантное черное пальто он небрежно бросил на стул. Клио покачала головой. Бросив взгляд на конструкцию перед собой, вдруг смутилась.
– Ты подумаешь, что это глупо. Или смешно. Или нелепо.
Она до сих пор не сказала ему, зачем попросила все это и что собралась творить. Заверила, что он увидит все сам – одного из ловцов снов Клио хотела подвесить над его кроватью.
– Ничто из того, что сделано тобой, никогда не покажется мне глупым, смешным или нелепым.
От необычайной, какой-то глубинной серьезности его тона перехватило дыхание.
Подойдя к Клио, Ник обнял ее сзади и уткнулся носом в затылок. Откинувшись назад, она оперлась о его грудь. Перехватила и нежно сжала руки, обвивающие талию, и прикрыла глаза. Как же хорошо…
– Птичка? – со смешком окликнул Ник, ероша дыханием ее волосы.
– Ах, да, – спохватилась Клио. – Это ловец снов. Только не совсем обычный. Я просто подумала… Если ма… Если Ткач Кошмаров решит снова украсть души людей…
Она оборвала себя на полуслове. Наверное, глупо прятаться за ее прозвищем и старательно избегать того, чтобы даже произносить ее имя… в подобном ключе. Будто маленький ребенок, которому еще нельзя произносить запрещенные слова.
И все же было проще разделять маму – ту, что родила Клио, воспитала и в детстве обучала ее колдовству – и Ткача Кошмаров. Ведьму, виновную в смерти десятков ни в чем не повинных людей.
– Клио… – прошептал Ник.
В голосе – нежность и сострадание.
Она тряхнула головой, наверняка задев его по лицу волосами. Пискнула: «Прости», нервно рассмеялась, чувствуя, как слезы закипают внутри. Как подбираются, желая пролиться, чтобы избавить ее от комка в груди.
Сделать им это Клио не позволила.
– Все в порядке, – твердо сказала она.
Чуть отстранилась – насладиться присутствием Ника еще успеет – и указала подбородком на стол.
– Я хотела создать защитные обереги – вроде амулетов гри-гри, которые делает Саманья. Чтобы они, хранящие в себе энергию настоящего Ловца Снов, оберегали сны людей и защищали их от кошмаров. Не у всех, увы, есть духи предков или ангелы-хранители…
– Птичка… Я чувствую в тебе это желание, острую необходимость быть кому-то нужной. И поверь, понимаю тебя как никто другой…
Клио медленно кивнула. И пока был жив его отец, глава Департамента полиции, и уже после его смерти все, чего Ник желал больше всего на свете – дотянуться до отца, походить на него во всем… или, хотя бы, не подвести. Быть лучшим в том, что для обоих стало делом жизни.
– Отсюда оно, твое желание не просто наслаждаться своим даром, но использовать его во благо. Отсюда и успокаивающие чары, и ловцы снов… Я лишь хочу сказать: никто не посмеет упрекнуть тебя в равнодушии, и ты не станешь худшим человеком, если больше никогда не спасешь ни одну жизнь. Ты и без того спасла их уже достаточно.
– Недостаточно, – мотнула головой Клио. – Чем больших Бадо́ уничтожает, тем больших я должна спасти. Но дело не только в этом… Я просто не знаю, какой в моей жизни смысл, если я не могу кому-то помочь. Предлагаешь мне просто читать книги, ходить в институт и на свидания, смотреть кино и есть вкусную еду? Нет, это прекрасная жизнь, но если ты обладаешь даром, особенно рассветным, то…
Ник улыбнулся, уловив ее мысль.
– Обязана использовать его, чтобы спасать?
Клио отвела взгляд.
– Чтобы делать этот мир хоть немного лучше, – с усилием сказала она. – В наших силах привнести что-то хорошее в него. Если не мы, владеющие магией, это сделаем, то кто? Но я говорю не только о рассветных колдунах. Посмотри на Сиршу. С тех пор, как она обнаружила в себе способность управлять нитями смерти и стала доулой смерти, есть ли хоть какой-то шанс, что она решит вернуться к прежней жизни? А Саманья, которая может излечивать людей своими травами и защищать их с помощью гри-гри? А целительница Орла? А Ада, охранница?