Открыв глаза, Морриган увидела, как с Файоннбарры медленно сползают тени – будто платье с тела соблазнительной танцовщицы. Нить связи натянулась – ноктурнист пытался сопротивляться. Ему бы наверняка удалось разорвать ее чары, не будь он сейчас так слаб. Судя силе отклика, вообще едва жив.
Когда тени с Файоннбарры стекли вниз, а черная рубашка ее стараниями потеряла несколько пуговиц, зацокавших по полу, и распахнулась, Морриган с содроганием убедилась в собственной правоте.
На колдуне ночи живого места не осталось. Все тело покрывали свежие кровоподтеки и жуткие гематомы, запятнавшие светлую ирландскую кожу багровым с сиреневым. Впечатлительная Рианнон запричитала над ухом, но Морриган едва ее слышала.
– Где Орла? – процедила она.
– Я здесь, – раздался позади спокойный голос. – Я была…
– Не интересует, – отрезала Морриган. – Просто помогите ему.
Высокая, худощавая целительница со светло-русыми волосами тут же склонилась над Файоннбаррой.
Морриган вынула из специального кармана на кожаном корсете один из осколков, с которыми никогда не расставалась, и поднесла к глазам. Она доверяла Орле настолько, насколько вообще могла доверять другим, но проконтролировать действия целительницы это ей не помешало. Морриган хотела убедиться, что для помощи Файоннбарре Орла сделает действительно все.
Тело колдуна ночи оплели золотистые нити, видимые лишь через рассветный осколок истины. Как странно они смотрелись на багрово-сиреневом… Орла прямо на коже Файоннбарры сплетала нити в причудливый узор. Тянула одни, унимая боль и выравнивая его дыхание, и ослабляла другие, заставляя следы от ударов побледнеть. Но совсем они не исчезали.
– Заживет не сразу, не по волшебству, – предупредила она. – В дело вмешалась…
– Магия древней крови, я знаю, – прервала Морриган.
На Дэмьена она старалась не смотреть, но боковым зрением видела его фигуру в нескольких шагах от себя.
– Да. В любом случае нужно будет отлежаться.
– Мне не ну… – слабо засопротивлялся Файоннбарра.
– А еще, – не слушая его, строго сказала Орла, – ему нужен крепкий целительный сон.
Через осколок Морриган наблюдала, как натянулась и засияла одна из нитей, как переплелась с другой и заставила ее так же ярко сиять. Веки Файоннбарры сомкнулись. Он уснул, даже не договорив.
Боевые колдуны отнесли колдуна ночи в палаты целителей.
– Все свободны, – бросила Морриган.
Адгеренты королевского дома разошлись. Саманья с Рианнон, которая с испуганными глазами шептала что-то жрице, покинули разгромленную комнату последними. Дэмьен, словно превратившись в статую, все так же стоял у стены. Морриган подошла к нему, но остановилась в полушаге.
– Я не мог остановиться, – прохрипел берсерк, сжимая и разжимая кулаки. – Хотел, но не мог. Или не хотел… Так много ненависти…
– Дэмьен… – сдавленно произнесла Морриган.
Невольно потянулась к нему, но он отшатнулся от нее, как от прокаженной. Или как человек, который сам был таковым.
Болезненный укол вины… Морриган шла сюда, переполненная не только тревогой, но и самодовольством. Ей льстило, что двое привлекательных молодых мужчин дрались из-за нее. И вот теперь один страдает от нанесенных ему увечий, а другой – от того, что их нанес.
– Оно сильнее меня. Я будто раскалываюсь, распадаюсь на две половины. Холодный разум. Животное начало. Но одно из них поглощает другое, и с каждым днем все сильней и быстрей.
Морриган прикрыла глаза, холодея. Каково это – потерять себя? Каково бояться собственной силы?
– Вероятно, в тот момент, когда тебе удавалось сдерживать свою ярость, с тобой были правильные люди… Правильный человек. И этот человек – не я.
– О чем ты? – осторожно спросил Дэмьен.
Морриган со вздохом открыла глаза. Она никогда не притворялась и, тем более, не считала себя человеком, способным жертвовать чем-то ради других. Быть может, только ради Клио, но, если взглянуть правде в глаза, благополучие младшей сестры ничего у нее не отбирало. А значит, и не было никаких жертв.
Признавая собственную эгоистичность, Морриган никогда и не думала отказываться от нее. Отдать человека, в которого ты влюблен, кому-то другому, лишь бы он был счастлив? Или иным путем обречь себя на страдания, лишь бы был счастлив кто-то другой? Умереть ради кого-то другого?
Глупо, пафосно и… смехотворно. Поступки, годящиеся лишь для персонажей книг и кино с неизбежным налетом героичности и романтизма. Или удел людей, которые жаждут доказать собственную святость обществу и самому себе. Все эти проявления жертвенности – точно не для нее.
Морриган не любила делиться. Вниманием, любовью к ней, да теми же сладостями в детстве. Любимое, дорогое сердцу она не желала отпускать. Но видеть терзания Дэмьена, чувствовать его боль оказалось невыносимо.
– Что, если она – та, кто тебе нужен?
И сама едва верила в то, что сказала. Кажется, не поверил и Дэмьен.
– Мэйв?
– У тебя есть на примете другие любимые женщины? – сухо, колко осведомилась она. Чуть смягчилась. Лишь самую малость. – Отыщи ее.
На губах Дэмьена блуждала горькая улыбка.
– Никогда не думал, что услышу от тебя такое. И все-таки… Наш уговор с Мэйв заключался в том, что мы встретимся, когда покончим с прошлым, чтобы в будущем никто не мог помешать нашему счастью. Но сейчас я нужен здесь. Нужен тебе. – Он поспешно отвел взгляд. Пожалуй, чересчур поспешно. – Нужен Дому Блэр и своей королеве.
– А потом может стать слишком поздно, – припечатала Морриган. Подняв голову, заглянула берсерку в глаза. – Дэмьен, ты сможешь простить себя, если в порыве бесконтрольной ярости убьешь невинного человека? Если причинишь боль Аде, Саманье или… мне?
Нет. Он просто закроется от всего остального мира и своей ненавистью сожжет себя дотла.
– К тому же то, что условия уговора еще не выполнены, не мешало тебе и раньше пытаться ее отыскать.
– Клио рассказала? – невесело хмыкнул Дэмьен.
Морриган пожала плечами.
– Не вини ее – я заставила. Я должна была знать.
В серых глазах читался невысказанный вопрос. Морриган не позволила его озвучить. Она должна помешать Дэмьену разглядеть в ее словах, взгляде и тоне то, что так тщательно от него скрывала. За сменяющимися масками равнодушия, холодности и интереса, за ни к чему не обязывающим флиртом и недолговечным, как пламя спички, романом с Файоннбаррой.
– Благодаря моей небезызвестной матушке, я знаю кое-что о Тир на Ног. То, что никто, кроме самих фэйри тебе не расскажет. А они, замечу, не слишком-то разговорчивы и с людьми не ладят.
Дэмьен жадно подался вперед, и что-то острое кольнуло прямо в сердце.
– Что именно?
– Чары, которые помогут прорвать завесу между царством фэйри и миром людей. Ты сможешь сделать то, чего не смогли ведьмы и колдуны, к которым ты обращался – достучаться до обитателей Тир на Ног. Как делала это Бадо́, выполняя в человеческом мире поручения фэйрийских королей.
Дэмьен смотрел на нее – пристально, неверяще.
– Ты и правда пойдешь на это?
Морриган сейчас задавалась тем же вопросом. И правда пойдет? Потом медленно, почти нехотя кивнула.
– Я помогу тебе отыскать Мэйв.
Глава 23Снотворения
– Каэр, я хотела спросить вас кое о чем.
– Да, сестра?
– Может, это слишком самонадеянно, но я подумала… Если мост между миром снов и миром живых все еще протянут, могу ли я вынести какую-нибудь вещь из своего или чужого сна?
Клио замерла в ожидании ответа, почти уверенная в том, что Каэр лишь рассмеется. Мягко, как умеет только она. Однако древняя сноходица, казалось, задумалась всерьез.
– Теоретически – возможно, ведь частицы сновидческой энергии ты уже не раз проносила в мир живых. А фрагменты снов – и есть энергия, облеченная в ту или иную форму.
– А на практике? – напряженно спросила Клио.
– Главный вопрос: к чему будут привязаны эти вещи? Они – не часть мира живых, а значит, с ним не связаны. Они растают быстрее, чем поутру тает сон.
Клио, которую эта идея занимала не первый день, ожидала подобного вопроса и успела к нему подготовиться.
– Что, если они будут частью меня? – выпалила она. – То есть будут привязаны ко мне? Только я не знаю, как именно это сделать.
– Дай-ка подумать…
В белесом пространстве Юдоли Сновидений воцарилась тишина.
– Что если построить чары на основе родовой силы? – встрепенулась Каэр. – Наподобие того, как я создавала Ловца Снов, соткав между нами прочную связь. Но вместо того чтобы создать что-то из сновидческой энергии, тебе нужно будет удержать ее в мире живых.
– Ничего не понимаю, – честно призналась Клио.
Каэр тихо рассмеялась.
– Благодаря своей жизненной силе ты позволишь снотворениям существовать в мире живых.
– Вы придумали им название! – восхитилась Клио. Смущенно спросила: – А мы можем попробовать прямо сейчас?
– Тебе, я погляжу, не терпится, – улыбнулась Туата Де Данная. – Хорошо. Дай только поразмыслить над заклинанием…
Речь Каэр лилась свободно, легко. Клио узнавала лишь часть произнесенных ею слов.
Sen – «древний», «старый», а дальше что-то смутно знакомое… быть может, «сила»? Duine – «человек». Fuil – «кровь». Однако вряд ли Каэр использовала это слово в прямом значении. Скорее, подразумевала жизненную энергию Клио, ее суть. Fir – «истина, правда». Для чего оно в заклинании? Может, речь шла о вкраплении магии истины, которое бы позволило обычным людям видеть пронесенные в мир живых снотворения?
Каэр ткала кружево из слов, и Клио слушала ее как завороженная. Не зря и в детстве, и в ранней юности она так увлеклась древней историей. Туата Де Данная всегда очаровывали ее. По преданиям, они видели саму суть вещей и говорили на языке окружающего мира – воды, воздуха, огня и земли, морей и долин, костров и гор, зверей и птиц.
Потому их способности не ограничивались лишь парой родственных колдовских ветвей, потому их дары были столь многочисленны и могущественны. Потому Каэр сейчас с такой легкостью сплетала из воздуха не известное прежде никому – несуществующее прежде – заклинание. За обладание такой силой любая ведьма отдала бы Балору Душу.