Морриган не сомневалась, что Саманья будет прекрасной верховной жрицей. Вот только года или десятилетия спустя у нее этот титул отберут. Морриган лишит жрицу возможности взывать к Лоа, а других колдунов – использовать силу мира теней.
Морриган Блэр отнимет саму полуночную магию у этого мира.
С трудом отведя взгляд от Саманьи, она произнесла:
– На какое-то время мне нужно отойти от королевских дел и покинуть Пропасть.
На лицах – ожидаемое недоумение.
Морриган, Вестница и Ведающая Мать (Моргана воздержалась – дела лежащей за пределами Эмайн Аблах земли ее интересовали мало) сошлись на том, что будет лучше, если о миссии Морриган узнает как можно меньше людей. То есть Дэмьен, Клио и Ник. Последнему иначе не объяснить, почему им с Клио нужно покинуть Ирландию, вместо того, чтобы искать ее исчезнувшую сестру и бороться с Дикой Охотой.
Если слухи просочатся, под угрозой окажется не только успешный исход войны с Бадо́. Веда права: открывшаяся полуночным ведьмам и колдунам правда чревата новым всплеском противостояния, которое за четыре века удавалось не доводить до разрушительной, затрагивающей всю страну войны.
– Не хочешь сказать почему? – спросила Джамесина.
– Дела, – беспечно поведя плечом, отозвалась она.
Дэмьен, как всегда стоящий по правую руку от Морриган, понимал, какая буря бушует в ее душе. Но другим знать это не обязательно.
Пепел на месте сгоревших надежд… Теперь, когда Мэйв больше не стояла между ними, Морриган и Дэмьену ничего не мешало быть вместе. Они могли бы сражаться с Бадо́ и ее мертвым воинством плечом к плечу, становясь сильнее потому, что есть друг у друга.
Могли бы, но… нет.
Холод и стужа там, где были мысли о Клио – болезненно-острые, словно вонзившийся под кожу осколок льда… Ведь через несколько лет, когда их страну ждет долгожданное успокоение, ее сестре предстоит умереть. Чтобы другие жили.
Морриган стиснула зубы, замораживая ярившиеся внутри чувства. Иначе нельзя. Иначе она пошлет к демону и войну с Бадо́, и Моргану с ее ритуалом. Но сделать это она не имеет права.
Ее взгляд обратился к Джамесине, стоящей впереди, перед троном, будто возглавляющей группу людей за спиной.
– Королевским указом я объявляю вас регентом, – веско сказала Морриган. – С этого дня будете управлять Пропастью вместо меня.
За те годы, что ее не будет в мире живых, может случиться все, что угодно. На глазах Морриган, которая провела в сокрытой под землей обители полуночных колдунов меньше полугода, сменилось два короля, и оба при этом были убиты. Однако она не завидовала тому, кто посягнет на жизнь Джамесины и попадет в ее длинные острые коготки… и не менее острые зубки.
Морриган была убеждена – Джамесина станет прекрасной королевой. Уж точно лучше ее самой. Ей доверяют существа древней крови, а лояльность людей она, каждую ночь сражающая с армией слуа, еще успеет заслужить.
– Мне это, конечно, льстит, но… – несколько озадаченно начала Джамесина.
– Я же могу так сделать? – уточнила Морриган.
В монарших делах она была не сильна, да и управление подземным городом ощутимо отличалось от правления любым наземным государством. Начать с того, что не в каждой стране получить трон законным путем можно было с помощью убийства действующего лидера. Не в каждом защитниками порядка были сначала поднятые из могилы немертвые стражи, а затем стражи полуночные, состоящие из существ древней крови.
– Можешь, – усмехнулась Джамесина. – Вот только в Пропасти никто и никогда не назначал себе регента. Никто из королей не желал отдавать свою власть кому-то еще.
Морриган сверкнула ослепительной улыбкой.
– Люблю быть первой.
– Ты идешь сражаться с Бадо́. – Прищурившись, сказала Джамесина. Она не спрашивала. – Ни за что не поверю, что тебе просто наскучило быть королевой.
– Кто знает, – таинственно отозвалась Морриган. – Может, я просто решила, что заслуживаю небольшой отпуск?
Джамесина фыркнула, словно большая черная кошка.
– Ты скорее предпочтешь умереть, чем остаться в стороне от происходящего. Тебе же жизненно необходимо привлечь внимание к своей особе.
Морриган рассмеялась, не став, впрочем, ничего отрицать.
– А он отправляется с тобой? – Бааван-ши кивнула на Дэмьена.
– Нет. Он будет защищать вас так же, как все это время защищал меня.
Джамесина нахмурилась. Подозрительность в ее глазах лишь возросла.
– Он иначе смотрит на тебя.
Морриган вздохнула. Бааван-ши во всем любила откровенность – от кожаных нарядов до слов, срывающихся с ее ярко накрашенных губ.
– И уже не скрывает того, что сходит по тебе с ума.
Морриган вскинула брови. Что, правда? Она взглянула на Дэмьена. Раньше он или отвел бы глаза, или усмехнулся, или и вовсе смотрел с хмурым видом. Теперь он улыбнулся – сдержанно, едва заметно, лишь усиливая чувство, что его улыбка предназначалась только ей – и никому другому в целом мире.
От него не дождешься ни смущения, ни откровенной любви во взгляде. Но Морриган, пожалуй, понимала, о чем говорит Джамесина. Между Морриган и Дэмьеном протянулась тонкая и прочная, словно литая цепь, связь.
– Тогда почему он отпускает тебя одну?
– Потому что он нужен здесь, Джамесина, – твердо сказала она, не позволяя голосу дрогнуть.
Путь Морриган будет очень темен, долог и одинок, но она справится.
Бааван-ши какое-то время сверлила ее взглядом. Сдавшись, покачала головой.
– Ну хорошо, я уважаю твое право хранить тайны… моя королева.
Уха Морриган коснулось теплое дыхание.
– Завершила все свои королевские дела?
От непривычных, низких ноток в голосе Дэмьена у нее перехватило дыхание.
– Завершила.
На глазах у всех собравшихся (и обескураженных лордов и леди Высоких Домов в зеркалах) Дэмьен молча взял Морриган за руку и увлек прочь из тронного зала. Повел наверх, в комнату, где она прежде надолго не оставалась.
В свою спальню.
Они скинули одежду прямо у порога, едва позаботившись о том, чтобы плотно закрыть дверь. Дэмьен обхватил ладонью шею Морриган сзади, порывисто притянул к груди и жадно приник к ее губам. Ведомая внутренним голодом, она охотно поддалась. Ответила ему с такой же жаждой, позволяя чувствам, что копились долгие месяцы, вырваться наружу.
В том, как Дэмьен касался ее, не было ни толики нежности – лишь давно сдерживаемая страсть. Но Морриган нежность была не нужна. Не сейчас.
Их руки блуждали по телам друг друга, исследуя каждую линию и изгиб. Их губы снова встретились. Поцелуи становились все более настойчивыми. Каждое прикосновение было наполнено электричеством, каждый вздох – ожиданием нового касания и нового поцелуя.
Они знали, что эта ночь – их последний шанс, и не собирались его упускать. Что бы ни случилось после.
Позже Морриган так и не смогла заснуть. Лежала, глядя в потолок пустым взглядом и прислушиваясь к дыханию Дэмьена. Дождавшись, когда оно станет глубоким и размеренным, выскользнула из постели.
Морриган обещала разбудить его прежде, чем покинет Тольдебраль, следом – Ирландию, а затем и вовсе мир живых, но делать этого не стала. Не хотела долгих прощаний.
Сегодняшняя ночь разделит их на долгие годы. Дэмьен останется здесь, в вихре событий, пока она, запечатывая брешь, бредет в темноте.
Как и ожидала Морриган, Клио отказалась вверять свою душу Бонди. Они с Ником уже покинули Ирландию, чтобы исполнить данное ей обещание. Моргана сделала Клио прощальный подарок – вероятно, в качестве платы за жертву ее старшей сестры. Их с Ником отныне окутывали чары, сотканные из энергии самого Эмайн Аблах.
Чары, которые открывали влюбленных лишь тем, кто находился от них в непосредственной близости. А значит, не позволяли Бадо́ их отыскать.
Чтобы не дать матери повода использовать одну из своих многочисленных уловок и обнаружить уязвимость в их плане, Морриган не стала встречаться с Клио. Она не смогла даже обнять ее на прощание.
Все, что осталось ей на память – милое личико сестры на стене, переданное амулетом зова, и полные надежды и боли слова:
– Встретимся в чертогах Дану.
В третий раз Эмайн Аблах распахивал перед ней свои двери. Словно невидимые волны расступались, пропуская ее. Теперь Моргана снабдила Мориган особым медальоном, строго заверив, что чары, заключенные в нем, пропустят на остров только ее одну.
В ритуале единения с Дану призванном наделить Морриган толикой божественных сил, было что-то до обидного… обыденное. Ее нагое тело покрыли россыпью золотых огамов – знаков древних кельтов, которые те использовали в качестве тайной письменности. После чего Морриган связали колдовскими узами с замершей напротив Вестницей, еще одним божественным сосудом. Странно, но эти чары отчего-то были отчетливо видимы даже без рассветного осколка истины.
В какой-то миг Морриган и вовсе решила, что слышит голос Дану у себя в голове. Но, быть может, ей просто показалось.
Моргана, третья участница ритуала, шептала древние, словно само время, слова. Пространство вокруг Морриган прорезала золотая вспышка – настолько яркая, что на несколько мгновений прогнала с острова ночь. По венам заструилось тепло. А внутри, где-то глубоко в душе, что-то открылось.
Будто Морриган всю жизнь была слепа, а теперь… прозрела.
– Чувствуешь? – прошептала Вестница.
– Да, – тихо сказала Морриган. – Только не могу объяснить, что именно.
Вестница кивнула, будто именно такого ответа и ждала.
Следом за хранительницей острова Морриган спустилась в крипту. Прижимая руку к груди, она думала о том, что теперь в ней есть не только зернышко тьмы и ночи, но и крупица божественного света.
Оставалось надеяться, этого будет достаточно, чтобы победить ту, в ком целая бездна тьмы.
Специально для Морриган чары Эмайн Аблах соткали посреди камня новое ложе. Какая жутковатая ирония – покоиться рядом с королем Артуром, будучи не мертвой, но и не полноценно живой. Однако ее постамент отличали детали – его окружали черные свечи и зеркала.