Биографические данные о молодости Тирсо де Молина скудны. Надпись на его портрете,[413] обнаруженном в монастыре мерсенариев[414] в Сории, настоятелем которого он был в последние годы жизни, говорит, что Габриэль Тельес (так звали нашего писателя в миру) родился в Мадриде в октябре 1571 года. Этим сведения о его молодости ограничиваются. Мы ничего не знаем об его семье, кроме беглого указания в сборнике новелл «Толедские виллы», что у него была сестра, сходная с ним характером и несчастьями.[415] Из того факта, что Тирсо получил хорошее образование в университетском городе Алькала де Энарес, можем заключить, что он вышел из зажиточной семьи.[416] Вероятнее всего, семья эта принадлежала к кастильскому дворянству, перебравшемуся под влиянием экономического кризиса, а также централизирующих реформ католических королей в столицу или в один из соседних с ней городов. Здесь дворянские семьи, постепенно утрачивая свои родовые привилегии, разорялись, мельчали, превращались мало-помалу в придворную челядь, заурядных чиновников или назойливых просителей, не выходивших из прихожей очередного фаворита. Мы, вероятно, не очень ошибемся, если предположим, что семья Тирсо принадлежала к кругу именно таких «кабальеро» или «гидальго», т. е. к той массе рядового дворянства, которое, лишившись «сеньорий» (юридических привилегий) и уже не занимая никаких ответственных постов, еще обладала некоторым состоянием, позволявшим ей жить в столице или в провинциальных центрах в ожидании перемен к лучшему.
Пребывание Тирсо в Алькала де Энарес, где он получил среднее и высшее образование[417] (последнее, повидимому, однако не в университете, а в коллегии «Ордена мерсенариев», так как его имя не значится в книге университетских матрикулов), оставило глубокий след на всей его личности. К пребыванию Тирсо в Алькала приходится отнести его обширные познания в области классической литературы, находящие себе выражение в многочисленных цитатах, разбросанных в его комедиях. Возможно, что к этому же периоду относится и первое его знакомство с итальянскими авторами, постоянные ссылки на которых мы у него встречаем. Наконец несомненно там он познакомился с богословскими науками, играющими большую роль в его творчестве.[418] Надо иметь в виду, что Алькала де Энарес, наряду с Саламанкой, являлась в XVI–XVII веках, крупнейшим центром всей духовной жизни Испании. «Кто хочет знать, пусть идет в Саламанку»,[419] — говорится в одной из испанских пословиц, восходящих к этой эпохе.
По сравнению с Саламанкой алкалская высшая школа (университет и коллегии) отличалась лишь более замкнутым, «аристократическим» характером, и это подтверждает наше предположение о принадлежности Тирсо к среднему испанскому дворянству. Интересно отметить, что в ряде его комедий мы находим изображение студенческой жизни, иногда благожелательного, чаще же явно сатирического характера.
Следующей твердой датой в жизни Тирсо является дата его пострижения в Мадриде — 21 января 1601 года. Известно также, что несколько ранее — 14 ноября 1600 года — он поступил послушником в монастырь «Ордена милости» в Гвадалахаре.
Около 1615 года Тирсо в составе миссии был послан по делам ордена в американские колонии, на остров Сан-Доминго (так наз. Эспаньолу). Здесь он прочел три курса теологии для монахов и работал над общей реформой монастырской жизни. Колонии произвели на него очень сильное впечатление.[420] Доказательством этого служит его трилогия, посвященная «подвигам братьев Писарро»: «Амазонки в Индии», «Верность против зависти», «Давать, так уж давать». По возвращении в Испанию в 1618 году Тирсо получил повышение, сделавшись «пресентадо» и генерал-дефинидором острова Эспаньолы.[421] С очень большой долей вероятия можно предположить, что при поступлении в орден Тирсо заключил с его капитулом соглашение, в силу которого за ним было признано право писать «комедии» при условии выгодности их для ордена. Если дело обстояло действительно так, то этим объяснялась бы и вся последующая жизнь Тирсо, например, та легкость, с которой он переезжал из одного города в другой, его участие в литературных кружках и т. д. Интересно отметить, что, когда в 1625 году на Тирсо было поднято гонение за слишком вольное содержание его комедий,[422] то это случилось (согласно утверждению почти всех его биографов) не столько по требованию духовной власти, сколько по проискам литературных врагов Тирсо. Это видно, хотя бы из того, что в конце тридцатых годов XVII века орден поручает Тирсо составление своей истории, — предприятие в специфических условиях религиозной борьбы на Пиренейском полуострове, являвшееся делом большой агитационной и пропагандистской важности. Повидимому, Тирсо был для ордена «своим», нужным человеком, и его писательской талант не только не встречал со стороны ордена осуждения, но, наоборот, до поры до времени широко использовался последним.
По возвращении в Испанию, Тирсо в июне 1618 года принял участие в капитуле ордена, созванном в Гвадалахаре. Позднее он, повидимому, жил в своем любимом Толедо, где, вероятно, пм была написана пьеса «Донья Беатриса де Солис» и были поставлены его «священные драмы» (так наз. «аутос сакраменталес»). В 1620 году он переселился в Мадрид.
Что касается начала литературной деятельности Тирсо, то на этот счет есть два его собственных свидетельства. В «Прологе» к своей книге «Толедские виллы», вышедшей между 1621 и 1624 годами и представляющей сборник диалогов, анекдотов, стихотворений и комедий, Тирсо говорит о трехстах пьесах, написанных им за четырнадцать лет. Произведя соответствующее вычисление, мы получаем приблизительно дату начала его творчества — 1607–1610 годы. В предисловии к третьей части «Комедий» («К любому читателю»), появившейся в 1634 году, Тирсо доводит число своих пьес до четырехсот и даже больше, причем срок их написания определяет двадцатью годами, относя, таким образом, начало своей литературной деятельности к 1614 году. Есть основание предполагать, что литературная деятельность Тирсо началась даже несколько раньше. По крайней мере в латинском «Каталоге знаменитых и прославленных братьев Ордена милости», составленном одним из историков последнего, Бернардо де Варгасом,[423] о Тирсо говорится уже под 1605 годом как о «прославленном поэте» (Gabriel Tellez famosissimus poёta) и ему приписывается издание большого числа мелких сочинений («hic plura… opuscula in lucem edidit»).
Первые драматические произведения Тирсо были напечатаны не ранее второй половины двадцатых годов XVII века,[424] и потому приходится предположить, что под «мелкими сочинениями» Бернардо де Варгас подразумевает комедии, ставившиеся на сцене. Помимо «Хроники» Бернардо де Варгаса мы имеем упоминание о Тирсо в одной стихотворной книжке, автором которой является какой-то деятель испанской сцены («известный антрепренер»). Книжка, составленная на юге Испании около 1610 года, среди известнейших испанских драматургов того времени помещает имя Тирсо («Отец Габриэль Тельес, монах мерсенарий, комический поэт»).[425]
Как бы то ни было, к 1618 году слава Тирсо как драматурга была уже очень прочной. Красноречивым доказательством этого является тот факт, что в 1620 году тогдашний признанный глава испанских драматургов, знаменитый Лопе де Вега, посвятил Тирсо свою комедию «Притворство-правда».[426] В этом посвящении он в очень лестных выражениях говорит о таланте своего собрата по перу и даже признает за ним право назвать эту комедию своею, намекая тем самым на какую-то ее зависимость от творчества Тирсо.
Кроме заглавия «Притворство-правда», Лопе де Вега сообщает этой пьесе подзаголовок: «Самый лучший лицедей» — жизнь и мученическая смерть св. Генезия. Самый сюжет пьесы — житие св. Генезия, который был гистрионом, т. е. бродячим актером, — прямо намекает на комедийную деятельность монаха Тирсо.
Другим не менее красноречивым доказательством того расположения, с которым относился Лопе де Вега к таланту Тирсо, являются его посвятительные стихи (децимы) к «Толедским виллам» Тирсо (1621), где говорится о «важном, сладостном и согласном пении Тирсо», а сам он уподобляется знаменитейшему из кастильских поэтов XVI века — Гарсиласо де ла Вега. Тирсо со своей стороны платил Лопе де Вега беспредельным уважением, почти что благоговением, являясь вернейшим его учеником и последователем в области предпринятой им художественной реформы. «Никто не следовал за Лопе с большим энтузиазмом, — пишет по этому поводу цитировавшийся уже нами Котарело-и-Мори, — никто так не веровал в его успех, как Тирсо, и никто не подошел так близко к великому образцу как в отношении количества, так и качества своих произведений».[427] Во многих комедиях Тирсо мы находим ряд восторженных отзывов о Лопе де Вега. То он заставляет своих героев (в комедии «Крестьянка из Вальекас») признавать пьесы Лопе де Вега лучшими из шедших тогда в Мадриде, то выступает с восторженной защитой обновления испанского театра, предпринятого Лопе де Вега («Толедские виллы», особенно — «Вилла первая»). Наконец имеется одна комедия Тирсо, где творческая деятельность Лопе де Вега играет роль комедийного мотива. Мы имеем в виду «Искусственную Аркадию», где героиня — графиня Лукресия — влюблена в комедии Лопе, бредит ими. В характерном диалоге между нею и другою героиней — Анхелей — Тирсо сравнивает Лопе с Цицероном, Бокаччо, Овидием и даже с Соломоном. «Эта нива (vega)