Те же, Анжелика и Алидор.
Алидор.
Отнимете любовь — я с ней и жизнь утрачу.
Анжелика.
Обманщик, отойди! С меня довольно лжи.
Филида! Как же ты отделалась, скажи,
От похитителя?
Филида.
Зови его иначе.
Знай: действовала тут рука слепой удачи.
Увидевши, кого ошибкой взял он в плен,
Клеандр свою любовь мне подарил взамен.
Он замышлял грабеж, — теперь он очарован;
Не я похищена — он мною завоеван.
Он был влюблен в тебя; молчал же до сих пор,
Считая, что тебе любезен Алидор.
С тобой робел, боясь соперником быть другу,
Со мной он был смелей. Цени мою услугу:
Ты от немилого, не тратя сил своих,
Спаслась, а для меня нашелся вдруг жених.
Дораст(Филиде).
Спаслась от одного, спаслась и от другого:
Мне ею данное я возвращаю слово.
(Анжелике.)
Вам незачем теперь конфузиться, краснеть —
Не воспрепятствую я вашим чувствам впредь.
Уж если до венца прибегли вы к обману,
Чего еще мне ждать, когда я мужем стану?
Уже обманут я, да и не раз, а два,
Так пусть уж Алидор берет мои права.
Алидор(Анжелике).
Поскольку можете, не нарушая слова,
Вернуться вы ко мне, — прошу, вернитесь снова.
Спросите разум свой и сердце вы свое.
Я полон к вам любви, отвергнете ль ее?
Со мной…
Анжелика.
Оставь меня, предатель бессердечный!
С тобой? Тогда в удел да будет стыд мне вечный.
Какой надеялся ты услыхать ответ?
Могу ли я любить, когда доверья нет?
Дораст.
Не опрометчиво ль вы наложили кару?
Вы с ним составите отличнейшую пару,
Зачем негодовать: «предатель», «лицемер»?
В похвальном ремесле он с вас берет пример.
Анжелика.
Вы справедливые мне бросили упреки:
Я страсти поддалась. Не будьте столь жестоки,
Простите! На меня вы не держите зла.
То обязательство, что прежде вам дала,
Я рада выполнить. Но если вы сочтете,
Что слишком я грешна и слово мне вернете,
Тогда в монастыре покой я обрету:
Там светскую забыть смогу я суету.
Не буду, сбросив власть любовного дурмана,
Там ни обманщицей, ни жертвою обмана.
Алидор.
Моя любовь!
Анжелика.
Свою любовь отдай другой.
Филида.
Не убивай его жестокостью такой.
Дораст.
Восстановленью их сердечного союза
Мешаем мы, сестра: свидетели — обуза.
Они согласия достигнут без помех,
Как только мы уйдем, — ручаюсь за успех.
Клеандр.
Разумен ваш совет, хоть горечи толика
В сужденье этом есть. Прощайте, Анжелика!
И, право же, зачем кричать тут караул?
Ведь похититель вас любимому вернул.
Дораст.
Лишь он вам по сердцу, я выбран был с досады.
Вы происшедшему должны быть только рады.
Филида.
Бери пример с меня: что голову ломать,
Пусть мужа выберут тебе отец и мать.
Нам волю только дай, — наделаем ошибок.
Конечно, ты права: свет суетен и зыбок,
Куда спокойней жить в стенах монастыря.
Все ж стать монахиней задумала ты зря.
Достойнейшая цель; но позволять не надо,
Чтоб к ней тебя вела любовная досада.
А вдруг впоследствии раскаешься? Беда!
Не выйти из такой тюрьмы уж никогда.
Клеандр(Филиде).
Вы скоро?
Филида.
Да, сейчас. Я следую за вами.
(Анжелике.)
Ты думаешь, дружок, умней тот, кто упрямей?
Бери пример с меня. Мужья все хороши,
Так с Алидором мир скорее подпиши.
Все, кроме Анжелики и Алидора, уходят.
Анжелика, Алидор.
Анжелика.
Нет, не поддамся! Прочь из этого болота,
Из царства низкого, бесстыдного расчета,
Где нет и помыслов о правде, о добре!
Мечтаю спрятаться от всех в монастыре.
Надеялась найти опору я в Дорасте,
Но он меня отверг. Теперь нет в мире власти,
Чтоб удержать меня. Бесчестный человек!
Иди, обманывай других. Прощай навек!
(Уходит.)
Алидор один.
Алидор.
Спасет меня сия жестокая опала:
Свобода милая незыблема, цела.
Под натиском любви она б не устояла,
Когда б любимая сама не помогла.
Я нежность умерщвлял рассчитанным коварством,
Но сострадание ее рождало вновь,
И становился яд живительным лекарством,
Все крепла, все росла час от часу любовь,
Я вижу, — прибегал я к средствам непригодным,
И разумом совет мне был неверный дан.
Зачем обманывал? Затем, чтоб стать свободным,
А стал им — лить когда рассеялся обман.
Тщеславный Купидон! Ты мною, как другими,
Не будешь помыкать, — напрасные мечты!
Ты был вооружен надеждами моими,
Ее отчаяньем обезоружен ты.
Надеждам положив конец, начну отныне
Жить жизнью истинной — заботясь о себе;
Равно держась вдали восторгов и уныний,
Сам буду господин я собственной судьбе.
Красавицы! Навек к вам сердце охладело,
И взоры жаркие его не разожгут;
И то вам будет честь, коль, занятый всецело
Другими думами, спрошу, как вас зовут.
Случится, притворюсь влюбленным — из расчета,
Могу и повздыхать — так, для отвода глаз;
Но буду начеку, не попадусь в тенета
И выйду из игры, когда наступит час.
Взгляд Анжелики — в нем опасная отрада,
На грани гибели я чудом уцелел;
Но монастырская спасет меня ограда,
Как стены крепости, от града этих стрел.
Когда б я отдавал ее в другие руки,
Когда б увидел я ее чужой женой,
Испытывал бы я, быть может, злые муки,
А так — у ревности нет власти надо мной.
Хотел избегнуть пут, не пожалев об этом, —
Сбылось! Любимая покинет бренный свет.
С Клеандром думал я связать ее обетом,
Но лучше, если даст всевышнему обет.
РАЗБОР «КОРОЛЕВСКОЙ ПЛОЩАДИ»
Я не могу утверждать, что эта пьеса не уступает предшествующей. Стих тут звучнее, однако имеет место некая двойственность в развитии сюжета, Алидор, мучимый сумасбродным опасением, что любовь может чересчур его связать, затеял устроить так, чтобы любимая им Анжелика досталась его другу Клеандру; с этою целью он сочиняет фальшивое письмо, свидетельствующее о его якобы неверности, в которое он сверх того включает некоторые колкости, дабы Анжелика с досады приняла ухаживания Клеандра. Замысел не удается: вопреки ожиданиям, Анжелика достается Дорасту; тогда Алидор придумывает новый план — похищение Анжелики. Эти две интриги, осуществляемые последовательно, являют собой два сюжета, раздваивающие стержень пьесы, которая и кончается к тому же не лучшим образом: брачным союзом двух эпизодических персонажей, бывших ранее на втором плане. Судьбы же главных героев завершаются странно, и в этом смысле пятое действие, где они появляются, в сущности, как лица второстепенные, страдает вялостью. Заключительный монолог Алидора уступает в изяществе таковому же «Компаньонки». Компаньонка, принимая деятельнейшее участие в основной интриге пьесы и потеряв в конце концов возлюбленного, не смеет выразить свои чувства в присутствии госпожи и ее отца, получивших причитавшееся им, и ждет их ухода, чтобы отвести душу в проклятиях им и своему злосчастию, причем, жалуясь самой себе, она дает понять зрителю о своем умонастроении после постигшего ее крушения надежд.
Нет сомнений: не будь Алидор верным другом, он не оказался бы дурным возлюбленным. Раз уж ему так докучает его чувство, что он решил оскорбить возлюбленную, дабы от нее избавиться, то он должен был бы удовлетвориться первым усилием, следствием коего было то, что Анжелика досталась Дорасту, и не впутываться в новую историю ради своего друга, рискуя притом душевным покоем, который ему дороже всего. Эта жажда покоя не мешает, впрочем, Алидору в пятом действии выказать себя все еще влюбленным, вопреки принятому решению отделаться от возлюбленной и вопреки совершенным предательствам; похоже, что истинная любовь возникает в нем лишь после того, как он заслужил ненависть. Это создает некую нравственную неопределенность — в ущерб пьесе.
Характер Анжелики выходит за рамки благопристойности в том смысле, что она влюблена безрассудно и слишком легко соглашается бежать с человеком, который должен бы внушать ей подозрения. Бегство не удается, и неуспех ей поделом, хотя в пьесе не было необходимости прибегать к таким карам, как в трагедии, где наказуются преступления, зрелище коих вызывает ужас и преисполняет негодованием публику. Здесь прегрешения совсем другого рода, и они могли бы послужить дурным примером существу юному и влюбленному, но лишь в том случае, если бы показано было, что совершивший проступки добился этим предосудительным способом желаемого.