Кто внемлет разуму, когда разлит в крови
Всепобеждающий, волшебный яд любви?
Коль скоро хворь свою больной благословляет,
Насильно он себя лечить не позволяет.
Леонор.
Вам дорог ваш недуг, прельщает вас мечта,
Но вы же все равно Родриго не чета.
Инфанта.
Да, и лишь потому я забываю это,
Что в лести у любви, увы, соперниц нету.
Мне верить хочется, что, коль погибнет граф,
Родриго же назад вернется жив и здрав,
Я право обрету любить его открыто:
Все может тот, кем враг сражен столь знаменитый.
Я вижу, волю дав мечтаниям своим,
Как царства целые склоняются пред ним,
И льстивая любовь живописать мне рада,
Как всходит он на трон поверженной Гранады,
Край мавров под руку свою навек берет,
На гордый Арагон войска ведет в поход,
Над Португалией свое возносит знамя
И к знойной Африке плывет, чтоб за морями
Вновь кровью оросить лавровый свой венок.
Да, нынче победив, затмит в свой час и срок
Собой Родриго всех, кого венчала слава,
И ровню в нем любить тогда снищу я право.
Леонор.
Высоко же вы с ним в мечтаньях занеслись!
А вдруг противники без боя разошлись?
Инфанта.
Нет, граф нанес отцу Родриго оскорбленье,
Они ушли вдвоем — какие ж тут сомненья?
Леонор.
Допустим, будет бой, но где порука в том,
Что станет ровнею Родриго вам потом?
Инфанта.
Я брежу. Страсть моя рассудку прекословит.
Ты видишь, сколько бед она мне уготовит.
Идем, утешь меня и будь поддержкой мне,
Чтоб не осталась я с тоской наедине.
Уходят.
Дон Фердинанд, дон Ариас, дон Санчо.
Дон Фердинанд.
Так, значит, граф не смог перебороть тщеславье?
Ужель он думает, простить его я вправе?
Дон Ариас.
Я увещал его от вашего лица,
Но так и не сломил упорство гордеца.
Дон Фердинанд.
О небо правое, противиться доколе
Намерен подданный моей монаршей воле?
Им дон Диего был сначала оскорблен,
Теперь при всем дворе со мною спорит он.
Хоть воина я в нем ценю и полководца,
А все же, видно, спесь мне сбить с него придется.
Будь он сам бог войны иль доблесть во плоти,
От наказания кичливцу не уйти.
Граф в дерзости своей все перешел границы,
Я долго ожидал, что мне он подчинится,
Но раз упорствовать желательно ему,
Вы сей же час его отправите в тюрьму.
Дон Санчо.
Разумно ли спешить со взятием под стражу?
Граф ссорой распален и пребывает в раже,
Но, успокоившись, смирится, может быть.
Кто горд, того не вдруг заставишь уступить:
Он знает, что не прав, но, спесью ослепленный,
Не хочет осудить проступок, им свершенный.
Дон Фердинанд.
Дон Санчо, смолкните! Я объявляю вам:
Кто за виновного, тот виноват и сам.
Дон Санчо.
Смолкаю, государь, но если вы дадите
Два слова молвить мне…
Дон Фердинанд.
Что вы сказать хотите?
Дон Санчо.
Что тот, кто славою взлелеян с давних пор,
Идти с повинною считает за позор,
Который честь его навеки опорочит, —
И лишь поэтому уняться граф не хочет.
Чрезмерно строгим он считает ваш приказ:
Унизиться ему всех кар страшней в сто раз.
Велите же бойцу, вспоенному отвагой,
Обиду искупить на поединке шпагой,
А в том, что выйдет он помериться с врагом,
Любому поручусь я хоть сейчас клинком.
Дон Фердинанд.
Вы забываетесь, но, юность вашу зная,
Я вашу дерзкую горячность извиняю.
У короля полно забот совсем иных.
Обязан он радеть о подданных своих,
Подобно голове, пекущейся о теле,
И кровь я не даю им проливать без цели.
Вам не понять меня: в вас воин говорит,
Тогда как мне мой долг монархом быть велит.
Граф, повинившись, пасть не может в общем мненье:
Покорность королю отнюдь не униженье.
К тому же здесь задет я сам: он оскорбил
Того, кому мой сын доверен мною был,
И, выбор мой дерзнув оспаривать публично,
Бросает вызов мне как государю лично.
Но нам не до него. Наш старый враг свой флот
Из десяти судов вверх по реке ведет —
Им с моря удалось войти в нее нежданно.
Дон Ариас.
Вы с маврами войну вели так неустанно,
Ваш меч их повергал так много раз во прах,
Что вновь на вас напасть им не позволит страх.
Дон Фердинанд.
Не примирятся с тем они в своей гордыне,
Что Андалусия — мое владенье ныне.
Принадлежала им она в былые дни,
И зависть не питать не могут к нам они.
Лишь из-за этого столицею Кастильи
Я десять лет назад решил избрать Севилью —
Отсюда при нужде быстрей я дать могу
Решительный отпор коварному врагу.
Дон Ариас.
Достаточно голов неверные сложили,
Чтоб больше не питать сомнений в вашей силе.
Не след бояться нам.
Дон Фердинанд.
Но и дремать не след.
Беспечность глупая — источник многих бед.
Судам противника, как это знать должны вы,
Дойти до города нетрудно в час прилива,
И все-таки. Пока опасность не ясна,
Тревога поднята быть нами не должна:
Коль ночью всполошим мы без толку столицу,
Страх перед маврами во все сердца вселится.
Двойной охраною Севилью окружить!
Дон Ариас уходит.
Дон Фердинанд, дон Санчо, дон Алонсо.
Дон Алонсо(дону Фердинанду).
Несчастье! Приказал граф Гормас долго жить.
Стыд дон Диего смыл с себя рукою сына.
Дон Фердинанд.
Я знал, что будет мстить обиженный безвинно,
И сделал все, чтоб кровь не дать пролить врагам.
Дон Алонсо.
Химена к вам спешит, чтоб к вашим пасть ногам
И со слезами вас молить о воздаянье.
Дон Фердинанд.
К ее утрате я исполнен состраданья,
Но граф, которого постигла нынче месть,
Наказан поделом за дерзость и за спесь.
И все же, хоть не зря судьба к нему сурова,
Военачальника мне жаль терять такого.
Он в дни войны не раз спасал страну мою,
Лил, жизни не щадя, кровь за меня в бою,
И, как ни осуждай его высокомерье,
Нельзя не сознавать: слабее стал теперь я.
Те же и дон Диего, Химена и дон Ариас.
Химена.
Возмездья, государь!
Дон Диего.
Мне умоляю внять!
Химена.
Лежу у ваших ног.
Дон Диего.
Дозвольте их обнять!
Химена.
Я требую суда!
Дон Диего.
Я — права на защиту!
Химена.
Воздайте наглецу, что дерзок неприкрыто:
Им тот убит, кто был опорою для вас;
Им мой отец сражен!
Дон Диего.
Честь своего он спас.
Химена.
Обязан покарать виновного властитель.
Дон Диего.
Виновным признан быть не может правый мститель.
Дон Фердинанд.
Прошу вас встать и речь вести по-одному.
Химена! Ваша скорбь мне внятна потому,
Что сердце у меня полно печали тоже.
(Дону Диего.)
Ей не мешайте — вам я слово дам чуть позже.
Химена.
Отец мой мертв, и мне увидеть довелось,
Как из груди его, что сталь прошла насквозь,
Хлестала кровь, та кровь, которая, как пламя,
Слепила недругов, вступавших в битву с вами;
Которая кипит еще сейчас, гневясь
На то, что не за вас сегодня пролилась;
Которою, хоть вид ее и смерти страшен,
Двор вашего дворца Родриго был окрашен.
Туда я кинулась, бледнея и стеня.
Граф не дышал уже. Прошу простить меня:
Немею я от слез, струящихся волною.
Мои рыдания доскажут остальное.
Дон Фердинанд.
Мужайся, дочь моя, и знай, что твой король