Паулина.
Он должен, но, увы, что станется со мною?
Как буду я тому печальною женою,
Кто, чести изменив, мне б счастье возвратил,
Когда родной отец меня не пощадил!
Феликс.
Я дал тебе понять, что только покаянье
Поможет мне спасти его от наказанья.
За равную вину и кара всем равна,
Виновных различать Фемида не должна,
Я, долг судьи для чувств отцовских нарушая,
Преступника щадя, проступок совершаю!
И, горький свой удел напрасно не кляня,
Должна бы ты, как дочь, благодарить меня!
Паулина.
А что вы дали мне? Пустые уверенья!
Я знаю христиан упорство, пыл и рвенье!
Желая от него раскаянья, увы,
Отважно умереть ему велите вы!
Феликс.
Он может быть спасен по своему желанью!
Паулина.
Спасите же его!
Феликс.
Нельзя без покаянья!
Паулина.
Расправе секты злой он будет обречен!
Феликс.
Иначе римский с ним расправится закон!
Паулина.
Он ослеплен!
Феликс.
Ему приятно ослепленье!
Он своего признать не хочет заблужденья!
Паулина.
Во имя всех богов!
Феликс.
Не призывай богов —
Их приговор ему не менее суров!
Паулина.
Но боги внемлют нам!
Феликс.
Пусть он к богам взывает!
Паулина.
Во имя Деция, чья власть вас возвышает!
Феликс.
Да, я имею власть, и я всегда готов
Ее употребить, чтоб истребить врагов!
Паулина.
Но враг ли Полиевкт?
Феликс.
Враги все христиане!
Паулина.
Не слушайте пустых и злобных нареканий!
Он муж мой и навек по крови вам родной!
Феликс.
Одна его вина всечасно предо мной!
Преступник, отягчив измену святотатством,
Не вправе быть храним ни дружбою, ни братством!
Паулина.
О, как велик ваш гнев!
Феликс.
Не больше, чем вина!
Паулина.
О ужас моего пророческого сна!
Его губя, и дочь теряете вы тоже!
Феликс.
Мне боги, Рим и честь семьи моей дороже!
Паулина.
И гибель нас двоих не остановит вас?
Феликс.
Я слышу глас богов и Деция приказ!
Но почему нам ждать печального исхода?
Ужель не ценит он ни жизни, ни свободы?
Он жаждет пострадать, как пылкий неофит,
Но будет час — и смерть безумца устрашит!
Паулина.
Но, зная нрав его, не думайте напрасно,
Что вере изменять он может ежечасно,
Ведь он христианин, он только что крещен, —
Ужели мните вы, что легкомыслен он?
Ведь он не с молоком усвоил эту веру,
Которую иной приемлет по примеру
Отцов и матерей. Он веру выбрал сам
И, как христианин, как враг, пришел во храм!
Он, как и все они, не ведает боязни,
Им пытки не страшны и не постыдны казни,
Ниспровергать богов — обет и подвиг их,
Небесных чают благ, не зная благ земных,
И, веря, будто смерть их в небо призывает,
Не ощущая мук, кончину воспевают.
Приятны пытки им, как наслажденья — нам,
Им кажется, что бог их посылает сам!
Страданьем во Христе зовут они страданье.
Феликс.
Ну что же, Полиевкт получит по желанью!
Все решено!
Паулина.
Отец!
Те же и Альбин.
Феликс(Альбину).
Ну что? Злодей казнен?
Альбин.
Да, за свою вину страданье принял он!
Феликс.
И видел Полиевкт его в минуту смерти?
Альбин.
Да, видел — и ему завидовал, поверьте!
Страданье претерпеть он жаждет вслед за ним,
В нем укрепился дух, и он неукротим!
Паулина.
Еще один удар! Я это говорила!
По вашей воле я супруга полюбила;
Его хвалили вы — вам покорилась я!
Феликс.
Безумца и слепца ты любишь, дочь моя!
Паулина.
Вы так велели мне — моя любовь законна!
Ваш выбор сделан был разумно, непреклонно,
И погасила я любовь свою к тому,
Кто дорог был душе и сердцу моему.
Припомните ж и вы слепое послушанье,
С которым ваше я исполнила желанье!
Я покорилась вам, насилья не кляня,
Так сделайте и вы хоть что-то для меня!
Во имя чувств моих дочерних я решилась
Смирить свою любовь — я долгу покорилась,
Не отнимайте же того, кого, увы,
Принять из ваших рук мне повелели вы!
Феликс.
Ты докучаешь мне! Я добр, таить не буду,
Но даром доброту не расточаю всюду.
Напрасно тратишь ты и слезы и слова,
Доказывая мне мольбы своей права.
Не жалость правит мной — я ею управляю
И силой мне ее внушать не позволяю!
Попробуй повлиять на мужа, дочь моя,
Попробуй сделать то, что не сумею я.
Иди! Не искушай отцовского терпенья
И мужа убеди в разумности спасенья.
Иди, его сюда мне приведут сейчас —
Я с ним поговорить хочу в последний раз!
Паулина.
Отец, позвольте мне…
Феликс.
Оставь нас, повторяю!
Гневят меня мольбы, мне сердце раздирая!
Не раздражай меня! Разубеждай его —
И, может быть, спасешь супруга своего!
Паулина и Стратоника уходят.
Феликс, Альбин.
Феликс.
Альбин! Как умер он?
Альбин.
Упрямо, нечестиво!
Он жизнью в страшный час пренебрегал строптиво,
В неистовстве своем он так закоренел,
Что ни о чем земном ничуть не сожалел
И, как христианин, был гордо непокорен.
Феликс.
Ну, а второй?
Альбин.
И тот не менее упорен.
Он видел друга смерть, но с места казни он
Насильно только был в темницу уведен.
Я видел, как он смел и пылок безрассудно, —
Такого покорить вам будет очень трудно!
Феликс.
О, как несчастен я!
Альбин.
И все жалеют вас!
Феликс.
Кто знает, как болит душа моя сейчас!
За думой дума в ней, сомненье за сомненьем
Спешат, порождены тревогой и волненьем.
То горем разум мой, то радостью объят,
Надежда, страх, любовь и злоба в нем кипят,
Ужасная гроза слепит меня, бушуя,
То слаб и жалок я, то буйно негодую,
То благородству чувств я уступить боюсь,
То самых низких чувств робею и стыжусь,
То мне злосчастный зять опять внушает жалость,
То слепота его во мне рождает ярость,
То я хочу его спасти и сохранить,
То за своих богов я жажду отомстить.
Мне кара их страшна и Дециева кара,
Мой сан и жизнь моя всечасно ждут удара!
То я готов на казнь, за жизнь его скорбя,
То рад его сгубить, чтоб не губить себя.
Альбин.
Но Полиевкт из тех, чью знатность уважают,
Притом ему вы тесть, и Деций это знает…
Феликс.
Но против христиан суров его закон!
Преступник тем вредней, чем благородней он.
А если стало всем известно преступленье,
Ни в дружбе, ни в родстве не может быть спасенья.
Законность соблюдать способен только тот,
Кто и в своем дому виновного найдет!
Альбин.
Но если пощадить вы зятя не решитесь,
К защите Деция бесстрашно обратитесь!
Феликс.
За это мне Север жестоко отомстит —