[20] до той поры, как Вы мне скажете, какое определение следует дать пьесе. Я обращаюсь к Вам единственно для того, чтобы предоставить все Вашему решению; и если Ваши Эльзевиры{112} займутся этим сочинением, как уже занимались иными из моих предыдущих, они вправе издать его в Ваших провинциях под обозначением, которое Вы сочтете для него наиболее подходящим, а мы здесь приведем в исполнение Ваш приговор. Я буду с нетерпением ждать от Вас указаний, дабы утвердиться в своих мыслях или же признать, что попытка оказалась несостоятельной; до тех же пор я останусь в нерешимости. И если Вы не удостоите меня похвалы за то, что я убедительно обосновал вводимое мною новшество, то похвалите хотя бы за то, что я недурно отстаивал свой парадокс. Буде же Вы мне откажете и в том и в другом, я утешусь без труда, ибо твердо верю, что Вы никак не сможете отказать мне в чести, коей я превыше всего дорожу: в чести пребывать до последнего дня жизни Вашим, милостивый государь,
смиреннейшим и почтительнейшим слугой.
Корнель.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ДОНЬЯ ИЗАБЕЛЛА
королева Кастилии.
ДОНЬЯ ЛЕОНОР
вдовствующая королева Арагона{113}.
ДОНЬЯ ЭЛЬВИРА
арагонская принцесса.
БЛАНКА
камеристка доньи Изабеллы.
КАРЛОС
воин, человек безвестного происхождения.
ДОН РАМОН ДЕ МОНКАДА
приближенный покойного арагонского короля.
ДОН ЛОПЕ ДЕ ГУСМАН
ДОН МАНРИКЕ ДЕ ЛАРА
ДОН АЛЬВАРО ДЕ ЛУНА
кастильские гранды.
ГРАНДЫ, ДВОРЦОВЫЙ СТРАЖ.
Действие происходит в Вальядолиде{114}.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Донья Леонор, донья Эльвира.
Донья Леонор.
О дочь моя! Узнай, что всеблагая сила
Нам после стольких бед вновь радость возвратила.
Нас помнит наш народ: восстал весь Арагон
Против изменников, у нас отнявших трон,
И, нам вернуть права державные готовый,
Крушит он рабские позорные оковы.
К нам нынче явится сюда, в Вальядолид,
Посольство и триумф закона возвестит:
Изгнанье кончилось, посрамлено насилье.
Но знаменателен сей день и для Кастильи,
Где двадцать лет назад мы обрели приют;
Здесь объявления от королевы ждут,
Кому она свою отдать решила руку.
А ты? Столь долгую перенеся разлуку
С родной страной, теперь вернуться можем мы;
Но успокоятся ль смятенные умы,
Когда окажется, что ты, их королева,
Всего лишь слабая, неопытная дева,
С которой никого нет рядом, — только мать,
Чтобы советом ей и делом помогать?
А будь ты замужем, супруг твой мощной дланью
Способен был бы, вняв всеобщему желанью.
Порядок укрепить, твою упрочить власть.
И претенденты есть: иной питает страсть
К тебе, иного же манит твоя фортуна;
Из всех достойнейший — граф Альваро де Луна:
Тебе — изгнаннице — был предан сердцем он,
Так избери его, воссев на отчий трон.
Донья Эльвира.
Граф полон совершенств, и за него я рада:
От неба ждет его, не от меня награда, —
Ведь он кастильцами включен в число троих
Достойнейших вельмож, и одного из них
Их государыня должна избрать в супруги.
Но нам достоинства его, его заслуги
Известны, — можем ли мы сомневаться в том,
Что скоро и без нас он станет королем?
И как наш Арагон? Придется ль там по нраву,
Коль чужеземцу я вручу свою державу?
Вдруг смуты вспыхнут вновь? Сперва престол займем;
На женихов свой взгляд я уроню потом.
Донья Леонор.
Не урони свой сан. И долю мою вдовью
Не вздумай отягчать. Иль не горишь любовью
Ты втайне к Карлосу, безродного избрав?
Да, да, вот почему тобой отвергнут граф.
Не спорю, всяческих хвалебных слов достоин
Сей Карлос, но — кто он? Всего лишь храбрый воин
Без роду-племени. Сомнительно, темно
Происхождение его.
Донья Эльвира.
Скажу одно:
Бывало, что по тем или иным причинам
Потомок королей, одет простолюдином,
Пускался в странствия под именем чужим,
Сражался, побеждал, властители пред ним
Дрожали, поднося свои венцы герою,
И все ж при том никто, — он даже сам порою, —
Не ведал, как его зовут.
Донья Леонор.
Ужели ты
Лелеешь втайне столь нелепые мечты?
Донья Эльвира.
Я в Карлосе ценю достоинства, о коих
В домах ли горожан, в дворцовых ли покоях
Давно уже твердят: гремит ему хвала,
Превозносящая геройские дела.
Коль восхищаюсь им и я со всеми вместе,
Тем наношу ль урон державной нашей чести?
Как воин доблестный он мной любим и чтим,
Как воин доблестный защитником моим,
Опорою моей он стал здесь, на чужбине.
Он был почтительным мне подданным доныне,
Но если вдруг иным он чувством обуян,
Я выполню свой долг, свой не унижу сан.
Донья Леонор.
Пусть небо укрепит тебя в решенье этом.
Донья Эльвира.
Я рада, матушка, по вашим жить советам.
Донья Леонор.
Однако почему он, а не кто иной,
Назначен провожать тебя в твой край родной?
Быть лишь защитником твоим ему позволишь?
Он будет подданным почтительным? Всего лишь?
Донья Эльвира.
Подобные ему одной войной живут,
Их страсть, призвание, привычка — бранный труд.
Здесь воцарился мир: захвачена Севилья{115}
И освобождена от мавров вся Кастилья.
Но он рожден для битв, он баловень побед.
И, зная, что ему здесь примененья нет,
Что благодетельный мир не его стихия,
Он рвется в Арагон, туда, где дон Гарсия,
Обидчик наш, разбит еще не до конца.
Меч обнажить за нас — стремленье храбреца.
Донья Леонор.
Но в день, когда тебя он утвердит на троне,
Когда спокойствие настанет в Арагоне,
Отправится ли он — уже в иных краях —
Вновь славу умножать, вновь сеять смерть и страх?
Донья Эльвира.
Простите, матушка, вот донья Изабелла.
Те же и донья Изабелла, Бланка.
Донья Леонор.
Ваше величество! Одна лишь мысль всецело
Заполнила умы: кто он, счастливец тот,
Кого владычица в супруги изберет?
О день торжественный, день радостных свершений!
Донья Изабелла.
Нет, донья Леонор! День тягостных сомнений.
Сегодня я собой пожертвовать должна,
Дабы в спокойствии жила моя страна.
О женский наш удел! Так повелось, к несчастью,
Что безраздельной мы не пользуемся властью;
Считают: скипетр наш тяжел для женских рук,
Чтоб удержать его, нам надобен супруг.
Всего два месяца я на кастильском троне,
Но тянется ко мне — верней, к моей короне —
Толпа искателей. Что вызвало их страсть?
Боюсь, не женщина, но сан ее и власть.
Тщеславие вельмож зашло за грань приличий,
Меж них идет борьба: чьей стану я добычей.
Их распрям лишь тогда я положу конец,
Когда решусь отдать и руку и венец
Кому-нибудь из них. Мне все твердят об этом:
Знать просит, ждет народ, утверждено Советом,
И согласилась я. Совет избрал троих,
Чтоб легче было мне назвать, кто мой жених.
Но выбор для меня, увы, как божья кара.
Граф Лопе де Гусман, Манрике граф де Лара
И третий — Альваро де Луна. Кто из трех?
По мне, любой из них — он ни хорош, ни плох.
Донья Леонор.
Их вам представили, но кто же вас принудит?
Коль сердце вам велит иное, так и будет:
Распоряжаться вы вольны своей судьбой.
Донья Изабелла.
Властитель властвовать обязан над собой.
Наш королевский сан — он нас хранит ревниво
От безотчетного сердечного порыва;
Мы к позлащенному прикованы ярму,
И сердце подчинить приходится уму.
— Откройте двери в зал. — Благое провиденье,
Мне подскажи слова, дай силы для решенья!
Те же и дон Лопе, дон Манрике, дон Альваро, Карлос, гранды.
Донья Изабелла.
Вас, графы, я прошу сначала клятву дать:
Без возражения мой приговор принять.
Пусть два отвергнутых, а может быть, все трое
Не станут злобствовать и замышлять дурное
Против того, кому я первенство отдам.
Совет приказывать отнюдь не может нам,
Он, перечислив трех, от прочих нас избавил,
Однако на сей счет законов нет и правил,
Кого я захочу — того избрать вольна.
Советом названы мне ваши имена,
И соглашаюсь я, что он назвал достойных:
В годину мирную, в кровопролитных войнах