Явили мужество и мудрость вы свою.
Столь труден выбор мне — от вас не утаю, —
Что в этом от небес я ожидаю знака.
Ах, если б я могла не выбирать! Однако
В том долг мой. Но от вас я подтвержденья жду:
Мой выбор ничьему не подлежит суду.
Дон Лопе.
Да, государыня, вы совершенно правы.
Лишь повинуясь вам, назвал Совет державы
Три наших имени; решать не может он.
Монарший ваш указ — для подданных закон.
Хотя с надеждой жду счастливого исхода,
Но знаю: мнение Совета, древность рода,
Заслуги — все ничто, и лишь из ваших рук
Бесценный примет дар ваш будущий супруг.
Последнего в стране — и службой и рожденьем —
Вы можете взыскать своим благоволеньем.
Мы подчинимся вам, не станем мы роптать.
При том надеется вся родовая знать
На проницательный ваш взор, на ум спокойный:
Пусть наименее из всех нас недостойный
От вас получит дар неоценимый сей.
И, выбор делая, вы в мудрости своей
Не позабудете, что этот день великий
Решит судьбу страны.
Донья Изабелла.
Вам слово, дон Манрике.
Дон Манрике.
Вы, государыня, произнесли нам речь,
Которой нас могли б в сужденьях остеречь,
Но подтвердить хочу я в день сей достославный:
Ваш выбор должен быть прямой, самодержавный;
Ни с кем ответственность за выбор не деля,
Пусть королева нам назначит короля.
Решившись подчинить себя чужому мненью,
Сиянье титула вы омрачили б тенью:
Наш новый государь, заняв кастильский трон,
Вообразить бы мог, что так он вознесен
Не государыней, — решением Совета.
Я сердце отдал вам еще в былые лета,
Тогда, когда от вас был так далек престол;
Для чаяний своих опору я обрел
В покойном короле, державном вашем брате;
По родословию я из древнейшей знати,
Но если избранным окажется другой —
Смирюсь и преданным останусь вам слугой.
Донья Изабелла.
Вот речь, внушенная почтеньем и любовью!
Теперь — дон Альваро.
Дон Альваро.
Я, чуждый многословью,
Отвечу: руку вы вольны отдать тому,
Кто мил вам; выбор ваш безропотно приму.
Донья Изабелла.
Слов этих тайный смысл попробую постичь я:
Учтивость, я боюсь, лишь маска безразличья.
Я полагаю, граф в кого-нибудь влюблен
И адресуется к любой из двух сторон.
Дон Альваро.
Ваше величество…
Донья Изабелла.
Напрасных слов не тратьте.
Теперь мы просим всех присутствующих: сядьте.
Три королевы садятся в кресла, три графа и другие гранды занимают места на расставленных для них скамьях. Карлос, найдя свободное место, хочет сесть, но дон Манрике его удерживает.
Дон Манрике.
Эй, Карлос! Вы куда? Вам не по званью честь.
Карлос.
Но здесь не занято, так почему ж не сесть?
Дон Манрике.
Вот как? Вы лишь солдат. А тут сидят вельможи.
Карлос.
Солдат? Вы правы, граф. Солдат я. Ну и что же?
Я должен своего стыдиться ремесла?
Шесть лет, как я солдат; сраженьям нет числа,
В которых грудь свою я подставлял ударам.
И королева мне поверит, что недаром
Благоволил ко мне ее покойный брат.
И трижды…
Дон Манрике.
Знают все, что вы лихой солдат.
Донья Изабелла.
Все знают? Но не я. Так расскажите мне вы
О ваших подвигах. Не долг ли королевы
Знать подданных своих, дабы она могла
Достойно отличать достойные дела?
Дон Манрике.
Я полагал, что нас не для того собрали?
Донья Изабелла.
Я повторяю, граф: послушаем вначале
Мы Карлоса. Всему настанет свой черед.
Карлос.
Вот, государыня, вам краткий мой отчет.
Солдат — сказали здесь. Мне это званье лестно.
Покойный наш король (то многим здесь известно)
Сам троекратно был свидетелем того,
Как преданный солдат сражался за него.
В бою кастильский стяг захвачен был врагами;
Один, без помощи, отбил я это знамя,
Бойцы воспрянули, свершился перелом,
И маврам в этот день был учинен разгром.
В другой раз короля в разгар кровавой сечи
Я от полона спас, увидев издалече,
Что в одиночестве, на груде мертвых тел,
Он бьется с маврами. Я от мечей и стрел
Служил ему щитом, пока не подоспели
На помощь нам друзья и мавров одолели;
Из боя вышли мы (скажу вам не тая)
Победоносным — он, и полумертвым — я.
Потом, в тот день, когда мы шли на штурм Севильи,
Взобрался первым я из воинов Кастильи
На стену крепости, незыблемой дотоль.
Я вам сказал о том, что видел сам король;
О прочем знают те, что так полны гордыни,
Но без меня в плену томились бы доныне.
Дон Манрике.
Имеются в виду дон Лопе и я сам?
Карлос.
Сеньор, я все сказал! Предоставляю вам
К сему добавить то, что вам подскажет совесть.
Я, государыня, свою закончил повесть.
Вознаградить меня пообещал ваш брат.
Он мертв, а мертвые не раздают наград.
Донья Изабелла.
Да, умер он. Но я, наследница короны,
Наследую его порядки и законы
И воплотить хочу в дела его слова.
Садитесь, Карлос.
Дон Лопе.
Пусть он скажет нам сперва,
Кто он и каково его происхожденье.
Да, подвиги его достойны удивленья;
Мы оба признаем, что у севильских стен,
Когда б не он, могли попасть к неверным в плен.
Он вправду чудеса творил на поле чести,
Но кто он родом, чтоб сидеть на этом месте?
Карлос.
Кто пожелает, пусть свой восхваляет род,
Кичится предками. Я ж не ценю почет,
Который прадеды потомкам оставляют.
Пусть мой безвестен род, зато меня все знают.
Но все же на вопрос хочу я дать ответ.
Узнайте же, сеньор, кто я: я — сын побед,
Мой брат — булатный меч, моя сестра — отвага.
Дон Лопе.
Ну вот, вы слышали? Он попросту бродяга.
Низкорожденный он.
Донья Изабелла.
Так что же из того?
Ужели не могу возвысить я его?
Дон Манрике.
Но, государыня…
Донья Изабелла.
Довольно препирательств!
Нет основания для ваших домогательств.
Намерены вы мне указывать?
Дон Манрике.
О нет!
Но здесь, где собрался кастильской знати цвет,
Низкорожденному, без титула и сана,
Не место.
Донья Изабелла.
Сядьте же, маркиз де Сантильяна,
Наместник Бургосский и граф де Пеннафьель!{116}
Как, дон Манрике? Что вы скажете? Ужель
Дон Карлос — граф, маркиз, победоносный воин —
По-вашему, сидеть меж грандов недостоин?
Дон Манрике и дон Лопе встают, Карлос садится.
Дон Манрике.
Что ж, государыня, мы продолженья ждем:
Назначьте же его и нашим королем.
Не столь желательно вам было нас унизить
Сим возвышеньем, сколь его к себе приблизить.
Понятно, почему вы клятву взяли с нас.
Власть ваша! Кто бы мог оспорить ваш указ?
Причуду и мечту вы вправе сделать былью:
Отдать безродному себя и всю Кастилью.
Прощайте! Ревности во мне нет и следа,
Но не хочу сгорать за вас я со стыда.
Донья Изабелла.
Останьтесь, дерзкий! Вас прощает королева,
Хотя монаршего и стоите вы гнева.
Нет, наши замыслы отнюдь не таковы,
Какими их сочли в запальчивости вы.
Прислушаемся мы к мнению Совета.
За нарушение всех правил этикета
Вас надо б наказать; однако на сей раз
Смягчимся: пылкость чувств оправдывает вас.
Дон Манрике.
Ваше величество! Опомнился теперь я
И…
Донья Изабелла.
Дон Манрике! Вы полны высокомерья,
Вы беззастенчиво его явили здесь,
И средство я найду умерить вашу спесь.
Любовь ли к Карлосу мной движет, иль почтенье
К его деяниям, — от вас жду подчиненья
Приказам чувств моих, поступкам и словам.
Итак, я объявлю свое решенье вам.
Возвышен Карлос мной, и вам теперь он — равный.
Так вот, вершителем судьбы моей державной
Он станет: верю я, способен он вполне