И, на каком бы мы ни встретились пути,
Ко мне лишь с просьбою он может подойти.
Аттал.
Особам царственным, живущим в царстве этом,
Ни просьбою его, ни дружеским советом
Нельзя пренебрегать… Но коль вы глухи к ним,
О том же скажет вам меня вскормивший Рим.
Никомед.
Рим, говорите?
Аттал.
Да! Вас это удивляет?
Никомед.
Мне боязно за вас: а если Рим узнает,
Каким желаньем вы объяты, что тогда?
Не помощь от него придет к вам, а беда.
Он оскорбится тем, что рук его творенье
Пятнает честь его без всякого смущенья,
И званья громкого лишит вас в миг один,
Вам объявив, что вы не римский гражданин;
Он не позволит вам бесчестить званье это,
Царицу полюбив, хотя и без ответа.
Или забыли вы, что римлянин любой
Превыше всех царей? Иль, возвратясь домой,
Вы все заветы их забвению предали,
О коих столько лет вам в Риме толковали?
Нет, к прежней гордости вернуться надо вам!
Достойны будьте тех, кто страх внушает нам;
Вы, право, не могли так низко опуститься,
Чтоб вам внушила страсть армянская царица,
Когда могли бы вы, гоня сомненья прочь,
Дочь претора любить или трибуна дочь{133}.
Рим разрешает вам такое увлеченье,
Не помешает вам теперь происхожденье
Из рода царского: усыновил вас Рим,
И можно волю дать желаниям своим.
Разбейте же в куски, порвите эти цепи!
Царицу полюбить? Что может быть нелепей!
Царицы для царей, а вас другое ждет:
Куда достойнее вам уготован плод!
Аттал(Лаодике).
Коль ваш он человек, молчать ему велите:
Столь дерзким на язык не место в вашей свите!
Я сдерживал свой гнев, чтоб увидать предел
Той дерзости, с какой здесь говорить он смел.
Но если продолжать он в том же духе станет,
Гнев пышно расцветет, а сдержанность увянет.
Никомед.
Коль правду говорю, не важно, кто я сам,
Одна лишь истина вес придает словам;
Я призываю вас быть этому судьею.
Вы римский гражданин. Столь дорогой ценою
Оплачен титул сей царицей и царем,
Что было бы грешно вам забывать о нем.
Они, сочтя его достойней всех и краше,
Лишились радости лелеять детство ваше:
Четырехлетним вас они послали в Рим.
Так рассудите же, приятно ль будет им
Узнать, что сам теперь готов их сын лишиться
Почета высшего; что некая царица
Величья римского ему куда милей…
Аттал(Лаодике).
Прошу, ответьте мне: из ваших он людей?
И если это так, отдайте приказанье,
Чтоб удалился он или хранил молчанье!
Лаодика.
Как с римлянином вел он с вами речь, а я
Хочу поговорить, как с отпрыском царя.
Сын государя вы, и потому над вами
Главенствует ваш брат, он старше вас годами,
Питайте же к нему почтение и страх:
Единокровны вы, но не равны в правах.
В его отсутствие, хоть это вам по нраву,
Не похищайте то, что лишь ему по праву
Должно принадлежать.
Аттал.
Коль речь идет о вас,
Скажите слово — все изменится тотчас.
Хоть из-за возраста я в худшем положенье,
Вы в миг исправите слепой судьбы решенье.
Ему, как сын царя, я должен уступить?
Как римлянину мне позвольте говорить.
Да! Я один из них, и призван небесами
Без господина жить, повелевать царями,
И цель моей любви — над братом торжество,
Затем, что это стыд — быть подданным его.
Лаодика.
Я поняла: влечет вас царская корона
С такой же силою, как и моя персона.
Но и короною моей и мной самой
Дано владеть тому, кто избран был судьбой
Царем над вами стать… Будь здесь он, вы, возможно,
Не говорили б так о нем неосторожно.
Аттал.
Увидеть бы его! Ведь мой любовный пыл…
Никомед.
В его присутствии наверняка б остыл.
Обуревает вас опасное желанье:
Будь здесь он — может вас постигнуть наказанье.
Аттал.
Какая дерзость! В нем почтительности нет.
Никомед.
Для вас она нужней.
Аттал.
Неслыханный ответ!
Или не знаешь ты, кто я?
Никомед.
Скажу вам честно:
В том преимущество мое, что мне известно,
С кем говорю, а вам меня откуда знать?
И если кто кого обязан почитать…
Аттал.
Как в ярость не прийти? Да кто же он, скажите!
Лаодика.
У вашей матери об этом вы спросите.
Она сюда идет.
(Уходит.)
Никомед, Аттал, Арсиноя и Клеона.
Никомед.
Осмелюсь вас просить
Сказать, кто я такой, чтоб сына просветить.
Из-за неведенья он сердится и злится,
А это ни к чему: злость искажает лица
И портит кровь.
Арсиноя.
Вы здесь? Вернулись вы домой?
Никомед.
Да, не ошиблись вы. И Метробат со мной.
Арсиноя.
Предатель Метробат?
Никомед.
Но ничего худого
Он не сказал о вас, не проронил ни слова.
Арсиноя.
Но что заставило вас возвратиться вдруг?
А ваша армия?
Никомед.
Помощник мой и друг
С делами справится. А путь сюда направил
Я потому, что здесь учителя оставил
И ту, кого люблю. Учитель мой угас,
Спасу хотя б ее от Рима… и от вас.
Арсиноя.
Вот почему вы здесь?
Никомед.
Да! И, по всем приметам,
Вы не откажетесь мне услужить при этом.
Арсиноя.
Я постараюсь вам услугу оказать.
Никомед.
И волю добрую проявите опять.
Арсиноя.
Лишь пожелал бы царь, мы все дела устроим.
Никомед.
Вы милость оказать хотите нам обоим?
Арсиноя.
Могу заверить вас: я помню обо всем.
Никомед.
Ваш ум известен мне, не сомневаюсь в нем.
Аттал.
Так, значит, пред собой я вижу Никомеда?
Никомед.
Да, это надо мной вам грезилась победа.
Аттал.
Простите! Видя вас впервые, я не знал…
Никомед.
Принц! Я достойного соперника искал.
Решили крепость взять — так честно и умело
Вам надобно вести задуманное дело;
Коль скоро не ищу поддержки я ни в ком,
Не угрожайте мне ни Римом, ни царем;
Вести со мной борьбу должны вы по закону;
Смотря с почтением на царскую корону,
Должны вы действовать! А я готов забыть,
Что старше вас, что мне царем над вами быть,
И мы тогда сравним, как уж не раз бывало,
Науку римскую с наукой Ганнибала.
Прощайте! О словах подумайте моих.
(Уходит.)
Аттал, Арсиноя, Клеона.
Арсиноя.
Как? Извинился ты? Чтоб гнев его утих?
Аттал.
Он с толку сбил меня! Приездом столь нежданным
Наносит он удар моим и вашим планам.
Арсиноя.
Нет, он в моих руках: не причинит нам зла.
Скорее приведи мне римского посла.
Без свиты пусть придет. А я твоей судьбою
Сама распоряжусь, коль я чего-то стою.
Аттал.
Но если должен я…
Арсиноя.
Иди, не возражай.
Кто сеет вовремя, тому и урожай.
Арсиноя, Клеона.
Клеона.
Что вы затеяли, не знает он, царица!
Арсиноя.
А если будет знать, то может устрашиться:
Судя о чести так, как судит гордый Рим,
Он может помешать усилиям моим