Ответить на твои учтивые слова.
Всем тем, за что меня хвалою награждаешь,
Ты сам по милости бессмертных обладаешь
И в этом убедил уже тогда весь свет,
Когда уверенно пошел путем побед
И получил триумф{166} еще юнцом зеленым,
Не бывши в должностях, предписанных законом.
А если верх я брал порою над тобой,
Тому причиною года и опыт мой,
И подчинять себе я научился лучше
Характер местности иль подходящий случай.
Приходит с возрастом уменье побеждать,
И коль урок тебе возмог я преподать,
В свой час научишь ты искуснее трикраты
Других тому, чему обучен был когда-то,
И за труды тебе достойно воздадут
Те, что со временем на смену мне придут.
Что же до Суллы, с ним мириться я не стану.
Я показал тебе, как укрощать тирана,
И коль удастся мне в решительном бою
Заставить за хребет вернуться рать твою,
На Рим вослед тебе немедленно пойду я
И без посредника там с Суллой потолкую,
Оружьем у него потребовав отчет
Во всем, на что обрек он гордый наш народ.
Помпей.
Я вижу, хочешь вновь ты дать урок Помпею,
Но будет в этот раз тебе куда труднее,
Затем что у тебя прилежный ученик:
На горьком опыте он кое-что постиг.
Серторий.
Мне облегченье бы доставил ты большое,
Когда бы до конца был римлянин душою,
Как я уже сказал.
Помпей.
Суровому бойцу
Твердить сто раз одно и то же не к лицу,
И хоть я полн к тебе такого уваженья,
Что тщусь речам твоим внимать без раздражения,
Никак не взять мне в толк, ведешь ты их к чему.
Серторий.
Да, к правде слух склонять не любо никому,
Но мне ты сам, услав свидетелей мгновенно,
Дал право говорить с тобою откровенно,
И я намерен так осуществить его,
Как будто на земле нет Суллы твоего.
За римлян мнить себя пристало тем едва ли,
Кто цепи для владык вселенной отковали.
Мы властвовали бы по-прежнему над ней,
Когда б не Сулла твой, когда б не ты, Помпей,
Был выше, чем цари, последний между нами;
Теперь последними мы стали меж рабами,
И лишь ввергает нас в пучину новых бед
Блеск Суллой и тобой одержанных побед.
Так вам ли — извини, но повторю еще я —
Считать, что до конца вы римляне душою?
Вы этим именем обязаны отцам,
Но ревновать о нем побольше б надо вам.
Помпей.
А я и так о нем без устали ревную,
Мечтая возродить республику былую.
Зря судишь по руке ты о душе, герой:
Не то, чего хотим, мы делаем порой.
Где спор затеяли две партии о власти,
Там каждый вынужден в борьбе принять участье,
А вот чью сторону в раздоре он берет,
Решают за него случайность иль расчет.
Но сделан правильно наш выбор или ложно,
Мы честь свою навек погубим безнадежно,
Вождю, которому служили, изменя.
Еще при Марии вел Сулла в бой меня,
И с ним останусь я, пока по воле рока
Междоусобица терзает Рим жестоко.
Мне сердца своего не открывает он,
Но строго будет мной пред всеми осужден,
Коль замыслы его для родины опасны.
Ему моя рука, а не душа подвластна.
Иду я не за ним — за счастием его,
Но вольность воскресить хочу сильней всего,
А сохранить стремлюсь свой сан и положенье,
Дабы в зародыше пресечь поползновенья
Кого-нибудь из тех, кто долг не склонен чтить,
По смерти Суллы Рим опять поработить.
Итак, вот цель моя; свою и сам ты знаешь.
Серторий.
Но волю деспота ты все же выполняешь,
А так как судим мы о ближних по делам
И мысли их читать дано одним богам,
Страшит нас твой пример: что, если он в народе
Угасит навсегда стремление к свободе
И ты всем тем, что здесь для Суллы совершишь,
Желанье власть его отдать тебе внушишь?
Мной уважаем ты, и я охотно верю,
Что вольность возродить ты жаждешь в полной мере,
А значит, до конца правдива речь твоя;
Но для людей, не столь доверчивых, как я,
Ты — тот, кто потому тирану помогает,
Что стать тираном сам в свой срок предполагает;
Кто в Риме для того поддерживает гнет,
Чтоб жить под ним привык запуганный народ;
Кто в Сулле спесь раздуть старается незримо,
Чтоб вызнать, велико ль долготерпенье Рима.
Помпей.
Докажет время всем, что эти люди лгут.
Но как ты объяснишь то, что творится тут?
Не сетуй, коль, твоим примером вдохновенный,
Заговорю и я с тобою откровенно.
Как ты, о ближних я сужу лишь по делам,
Раз мысли их читать дано одним богам.
Так вот, не то же ли ты здесь, что Сулла в Риме?
Не так же ль властвуешь над всеми остальными?
Его диктатором зовут, тебя — вождем,
Но между вами нет различия ни в чем.
Коль власть равна, оно — лишь в имени, не боле.
Как Сулла, ты другим свою диктуешь волю,
И не опасней впасть в немилость у него,
Чем не послушаться приказа твоего.
Возможно, если тем, чем были вы, я буду,
Мне встать на тот же путь придется, но покуда…
Серторий.
Покуда время дай себе поразмышлять
И Сулле не спеши меня уподоблять.
Не сам я, а сенат здесь издает законы;
Не вывешен нигде мной лист проскрипционный;
Мне враг лишь тот, кто вред республике чинит;
Мой меч разит в бою, а не тайком казнит;
Внушает власть моя не страх, а уваженье.
Любовь племен ко мне — залог их подчиненья.
Помпей.
Вот потому и стал опасен ты вдвойне,
Что доблестью любовь внушаешь всей стране;
Что ей понравился, хоть вверг ее в оковы;
Что добровольно их влачить она готова
И что отвоевать свободу тем трудней,
Чем равнодушнее народ душою к ней.
Вот как считают те, в ком нет к тебе доверья.
Но спорить не хочу об этом всем теперь я,
Равно как и о том, не слишком смело ль все ж
Толпу изгнанников сенатом ты зовешь.
Опять спрошу тебя: ужель я в самом деле
Отрадной вести в Рим не привезу отселе?
Как осчастливили б сограждан мы своих,
Когда б вернулся к ним земляк великий их!
Родные стены вновь увидеть так приятно!
И голосом моим зовет тебя обратно
Рим, город наш…
Серторий.
Не Рим, а мерзостный притон,
Где всем и каждому тираном страх внушен,
А стены — лишь ряды надгробий, обагренных
Невинной кровью жертв проскрипций беззаконных.
Твердыни славные далекой старины,
Они теперь в тюрьму и склеп превращены.
Там больше римлян нет: кто так достоин зваться,
Те за´ морем должны от Суллы отбиваться,
А так как все сполна они — мои друзья,
Не в Риме Рим сейчас, а только здесь, где я.
И все же мир готов я заключить охотно,
Но ведом мне к нему один лишь путь почетный:
Давай усилия свои объединим —
И деспот сложит власть, и нас поддержит Рим.
Докажем этим мы свою любовь к отчизне:
Тем, кто душой высок, она милее жизни,
И горше нет судьбы, чем собственной рукой,
Как мы с тобою, кровь сограждан лить рекой.
Помпей.
Тебя твой замысел прославит несомненно,
С моей же стороны подобный шаг — измена.
Да и могу ль я, вождь, идти под твой начал?
Серторий.
О том, чтоб стать вождем, я даже не мечтал
И уступлю тебе без спора это званье:
Мной не тщеславные руководят желанья.
Для дела общего мне нужен наш союз,
И в нем я быть твоим легатом соглашусь.
Помпей.
Тебе уже нельзя другому подчиниться.
Власть за тобой всегда и всюду сохранится:
Вождем останешься при имени своем
Ты в должности любой и звании любом.
Я знаю путь иной: им более надежно
Спасти отечество от диктатуры можно,
Да Сулла от нее отрекся бы и сам,
Когда б не угрожал ты здесь войною нам.
Сложи оружие, и Рим свободен снова,
В чем я тебе даю без колебаний слово.
Коль впрямь ты римлянин, исполни мой совет.
Серторий.
Мне обольщать себя надеждой смысла нет.
Меня посулами ваш деспот не обманет:
Я знаю, что другим он никогда не станет.
А ты, чье сердце им разбито для того,
Чтоб не перебежал ты к недругам его…
Помпей.
Вот здесь, увы, ты прав, и отрицать не стану,
Что я ему простить не в силах эту рану.
Он с Аристиею моей развел меня,
А мне она мила до нынешнего дня.
Без устали скорблю я о своей потере
И поблагодарить хочу по крайней мере
Тебя за то, что ты защиту и приют
Из сострадания дал Аристии тут.
Серторий.
Открыто помогать страдалице безвинной
Есть первый долг того, кто мнит себя мужчиной.
Я больше сделаю: я дам супруга ей.
Помпей.
О боги! Кто ж он?
Серторий.
Я.
Помпей.