Такой герой и вождь сумеет вас всегда…
Но что это спешит за римлянин сюда?
Те же и Аркас.
Аристия.
То брата моего отпущенник, царица.
Лишь с вестью важною здесь мог он появиться.
Скажи, Аркас…
Аркас.
Возьми письмо. Прочтешь ты в нем
О том, во что досель мне верится с трудом.
Аристия(читает).
«Сестра! Вот и пришло то время, о котором
Мечтали мы с тобой в годину общих бед:
Тиран отправился без ликторов{174} на форум,
Готовый дать за все, что совершил, ответ.
Диктатор власть сложил и передал сенату,
И коль Помпею ты по-прежнему мила,
Пусть будет он тебе супругом, как когда-то:
Эмилия, дитя рожая, умерла.
Забвению предать все счеты жаждет Сулла
И, Риму возвратив его свободу вновь,
Согласен он на то, чтоб ты себе вернула
И мужа первого и первую любовь.
Квинт Аристий».
О небо, наконец послало счастье мне ты!
Я и сейчас еще боюсь поверить в это.
Аркас! К Помпею в стан поторопись и весть…
Аркас.
Все знает он уже и вскоре будет здесь.
От Суллы и ему доставил я посланье.
Столкнулся он со мной в пути, на расстоянье
Двух миль от города.
Аристия.
Как новость встретил он?
Возликовал иль был, напротив, удручен?
Что сделал? Что сказал?
Аркас.
По своему волненью
Суди сама, в каком сейчас он нетерпенье.
Порывом пламенной любви к тебе объят,
Он с полпути готов был повернуть назад,
Но в лагерь все-таки направился сначала —
Там у него в связи с известьем дел немало,
Меня ж послал сюда, чтоб знать тебе я дал
О чуде, коего никто не ожидал.
Аристия.
Царица! Как и мы, стряхни с себя унынье:
Нет больше у тебя соперницы отныне.
Вириата.
Да, больше нет, но есть соперник пострашней.
Ваш Рим Серторию всех благ земных важней,
И любит родину он так самозабвенно,
Что предпочтет ее престолу несомненно,
Коль не удастся мне…
Те же и Фамира.
Фамира.
Царица!
Вириата.
Что с тобой,
Фамира? Ты бледна, ты слезы льешь рекой.
О чем?
Фамира.
О том, что ты погибла безвозвратно,
Что муж, чья длань тебя спасала многократно…
Вириата.
Серторий? Что с ним?
Фамира.
Сей великий человек…
Вириата.
Ну, договаривай!
Фамира.
Угас, увы, навек!
Вириата.
Угас? Откуда слух такой идет, Фамира?
Фамира.
Те, кем и был герой сражен во время пира,
Об этом сами же везде кричат сейчас,
Злодейством мерзостным, как подвигом, кичась.
От крови павшего у них одежды рдеют.
Предатели мятеж в войсках и черни сеют,
Перпенну дерзостно провозгласив вождем,
А это значит: он и был их главарем.
Вириата.
Причины у меня нет в этом усомниться.
Измену он свершил, дабы на мне жениться
И завладеть страной и скипетром моим.
Из низкой зависти убит Серторий им.
Не жди, что в миг такой я буду, Аристия,
Вздыхать от горести иль слезы лить пустые.
В печали показной притворство есть всегда:
Доподлинная скорбь безмолвна и горда.
Лишь ослабляют в нас решимость плач и стоны.
Быть твердым надлежит носителю короны,
И жаждой мести боль во мне заглушена.
Аристия.
Нет, ты сейчас не мстить — себя спасать должна.
Беги!
Фамира.
Нельзя! Не даст ступить ей шагу даже
Здесь Ауфидием поставленная стража.
Дворец темницей стал для госпожи моей…
А вот торопится и сам Перпенна к ней.
Царица, ты в плену! Смири ж себя, покуда
Не посчастливилось нам ускользнуть отсюда.
Вириата.
Пусть даже мне одной остаться суждено,
Сама себе верна я буду все равно.
Те же и Перпенна.
Перпенна(Вириате).
Серторий, госпожа, нашел себе кончину,
И больше у тебя страшиться нет причины,
Что склонен он вступить в супружество с другой
И что его жена затмит тебя собой.
Пусть ревность тайная твой гордый дух не гложет.
Отныне у тебя соперниц быть не может.
От всех опасностей твой трон и жизнь, как щит,
Сейчас и в будущем успех мой оградит.
Неровней по годам, а также по рожденью
Тебе Серторий был вне всякого сомненья,
Хоть всех превосходил в совете и в бою,
Чем, собственно, и смог снискать любовь твою.
Тебе лишь званием да славою своею
Меня и всех царей он сделался милее.
Лишь сан и должность — вот чем ты пленилась в нем.
Теперь, как прежде он, я тоже стал вождем,
И не откажешь мне в достоинствах к тому же,
Которых вправе ждать монархиня от мужа.
Я римлянин, и вождь, и внук царей былых
(О возрасте молчу!), и больше остальных
Блаженства называть тебя супругой стою,
Тем паче что была отомщена ты мною.
Аристия.
Трус, что при имени соперника дрожал,
Ты в своего вождя сперва вонзил кинжал,
А ныне женщинам бросаешь вызов дерзкий,
Бесстыдно чванишься пред ними страстью мерзкой
И, взяв царицу в плен, считаешь, что она
Тебе, преступнику, наградой быть должна!
Но боги не дадут торжествовать злодею.
Страшись их молнии, страшись меча Помпея,
Припомни, что меня он любит до сих пор,
Знай, что произнесен твой смертный приговор
И ты себе уже не вымолишь пощады.
Дрожи! Теперь тебе недолго ждать награды.
Перпенна.
Да, я погиб, коль впрямь в тебя Помпей влюблен,
Но страстью, может быть, не столь уж полон он.
К тому ж, узнав, что я командую войсками,
Привыкшими стяжать победу над врагами,
Скорее он пойдет на мир, который сам
Недавно предлагал с такой охотой нам;
А то, что у меня заложницей ты стала,
Переговоры с ним мне облегчит немало.
Итак, не задевай, коль хочешь жизнь сберечь,
Того, кто не с тобой ведет, гордячка, речь.
Твоих угроз пустых Перпенна не боится.
Не от тебя я жду ответа — от царицы.
Так за любовь меня и не дерзай честить,
А думай, как себе супруга возвратить.
Вириата.
Он, Аристия, прав: ответ за мной бесспорно.
Молчание хранить мне долее зазорно.
Перпенна подвигом, что для меня свершил,
Признательность мою достойно заслужил,
И выразить ее, конечно, поспешу я.
Услугу оказал он мне весьма большую,
Но сам не ведает, сколь велика она.
Был другом для него Серторий издавна.
(Перпенне.)
Узнай же, вождь (тебе права на это званье
Дает свершенное тобою днесь деянье,
И мне тем легче так тебя именовать,
Что вскоре титул свой утратишь ты опять),
Узнай, что для тебя на все герой решился;
Что гнева моего — и то не устрашился;
Что, полюбив меня и мною сам любим,
Настаивал, чтоб ты супругом стал моим;
Что выйти за тебя велел бы мне сурово,
Когда бы не вернул ему назад ты слово;
Что только он тебя мешал мне оттолкнуть.
Аристия.
И ты посмел ему пронзить кинжалом грудь!
И длань твоя…
Вириата.
Оставь! Безмерность преступленья
Безмерности любви прямое подтвержденье.
На мирном пиршестве убить в дому своем
Того, кто друг тебе и в малом и в большом,
Того, кто наставлял тебя в науке ратной,
Того, чей ты должник вовеки неоплатный;
Забыть про долг и честь, поставить навсегда
Себе на лоб клеймо позора и стыда;
Прослыть насильником; не постесняться даже
Ворваться во дворец и взять меня под стражу —
Всем этим доказал вздыхатель мой вполне,
Что чувство пылкое питает он ко мне
И что не сделался б, как ныне стало ясно,
Таким преступником, не будь влюблен так страстно,
И я, чтоб выразить признательность свою,
В брак не вступать со мной совет ему даю,
Не то на ложе он взведет врага, который
Возможность отомстить найти сумеет скоро:
Ведь за Перпенну я пойду лишь для того,
Чтоб случай улучить клинком пронзить его.
Вот как тебе, герой, я благодарна буду!
Но раз в твоих руках я нахожусь покуда,