Мейерхольд и музыка.
Мейерхольд и бублик.
В основе лежит музыка. Если говорить, что «Ревизор» поставлен как поэма, то это неверно, так как это, скорее, каприччио.
Спектакль неисчерпаемого значения для театроведов.
Мейерхольд в «Ревизоре» – печальный Мейерхольд, весь спектакль, по его собственным словам, никто не будет смеяться.
Репетиция 8-го декабря – там подлинный «Ревизор», о котором мечтал Мейерхольд. Теперь Мейерхольд работает над «Ревизором» в плане социального заказа.
Необходимо для Театральной секции выявить свое отношение к спектаклю. Это спектакль – столкновение подлинного театра с театральным безвкусием. Это спектакль подлинной культуры.
Необходимо осуществить замысел Театральной секции об описательной рецензии. Т. е. необходимо высказать <научное> мнение о спектакле Мейерхольда, так как «Ревизор» – это спектакль, где начинается большое и подлинное искусство.
В. В. Яковлев[1264] говорит о своих впечатлениях, указывая, что никаких критических заметок о «Ревизоре» не читал. Все вопросы переделки текста казались всегда очень острой (проблемой? – пропуск в стенограмме. – В. Г.), и был против этого. Но к переделке Мейерхольда не было никакого сопротивления. Был я на пятом спектакле и должен сказать, что воспринимал спектакль безо всяких дум. Спектакль показался совсем не скучным, и зрительный зал смотрел с большим напряжением.
В зрелищном отношении спектакль замечателен. Но, просмотрев спектакль, я увидел, что ничего не понял. Ясно, что перед нами и Гоголь, и различные «Ревизоры» перед нами, ряд картин смешанного значения – тут и романтика, и 40‐е годы.
Мы имеем связь со зрителем, органически присущую Мейерхольду, – хотя, может быть, зритель и не понимает основного замысла. Спектакль чрезвычайно насыщенный. Спектакль имеет значение художественно-воспитательное, где сказывается огромный мастер. Временами «Ревизор» Гоголя вставал так, как это не случалось в других театрах. Но поражает наличие местами противоречий, – этого не будет, если мы перестанем спектакль считать «Ревизором».
В. А. Филиппов говорит, что хотелось бы указать многое, но надо воздержаться, поскольку нет у нас окончательной редакции «Ревизора», поскольку совершено много изменений. Но нельзя терять то, что было показано на генеральной репетиции. Надо приветствовать появление описательной рецензии, но в 2-х редакциях. И открытое заседание надо устраивать после окончательной редакции.
Мы должны дать краткую формулу нашего отношения к «Ревизору».
М. Д. Прыгунов предлагает до диспута просить Мейерхольда высказаться перед нами в тесном кругу.
В. Г. Сахновский предлагает, что следует просмотреть протокол и выписать все наши недоумения – и на это пригласить Мейерхольда.
Н. Д. Волков считает, что свидание <Теасекции> с Мейерхольдом ему самому желательно. Надо тезисы продумать.
В. А. Филиппов. Мейерхольд хочет диспута, что касается беседы, то он, вероятно, не пойдет.
Н. Д. Волков предлагает устроить полузакрытое заседание.
Постановили:
Просить В. А. Филиппова переговорить с М[ейерхоль]дом о встрече с Театральной секцией с тем, чтоб после пригласить его на диспут.
Устроить вторично заседание по поводу «Ревизора», до встречи с Мейерхольдом.
Просить всех членов Театральной секции дать описательную рецензию. (Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 3. Л. 200–200 об.)
Обсуждение доклада Сахновского о «Ревизоре» 20 декабря
«Сокращенная редакция протокола – Н. Д. Волков». Машинопись. Протоколы заседаний Пленума [Теа]секции и материалы к ним // Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 24. Л. 28 об.
Впервые опубл.: «…Возникает проблема самой природы режиссерского театра…» Из протоколов заседаний Театральной секции Государственной академии художественных наук / Публ. Н. Панфиловой и О. Фельдмана // Театр. 1994. № 3. С. 82–84.
<Прения>
Н. А. Попов[1265] кратко замечает, что его как зрителя спектакль «Ревизор» в постановке Мейерхольда оставил равнодушным. Он не досмотрел спектакль на генеральной репетиции и теперь никак не может на него собраться во второй раз. Это свое состояние Николай Александрович считает характерным. Ему кажется, что равнодушие зрителя зависит не только от него самого, но и от свойств самого театрального произведения. В этом вопросе о зрительской реакции на «Ревизоре» надо разобраться.
А. М. Родионов считает спектакль «Ревизор» очень трудным для восприятия. Его нельзя понять, посмотрев один раз. В первом восприятии остаются лишь отдельные детали и куски. Так, ему кажется, что исключительно удачна сцена вранья Хлестакова с заключительной позой.
П. А. Марков указывает на трудность суждения о работе Мейерхольда, поскольку в основу кладутся только впечатления от генеральной репетиции, когда спектакль был воспринят в чрезвычайно неблагоприятной обстановке. Сейчас спектакль доходит до публики иначе. А может быть, сейчас он произвел бы иное впечатление.
Мешает восприятию также и композиция текста. Для тех, кто знает текст Гоголя, слушать его было мучительно. Интересен вопрос: почему мог этот спектакль быть в ТИМе в 1926 году. Интересен вопрос и о том, как этот спектакль мог быть осуществлен.
П. А. Маркова занимает вопрос и о том, как Мейерхольд разрешает проблему образа на сцене. Он считает, что Мейерхольд видит жизнь не в ее ходе, а в отрыве – без начала и конца. Для него неважно, как начался Хлестаков. У Мейерхольда – мышление живописца, и потому у людей на сцене и нет внутреннего роста. Отсюда закономерность деления на эпизоды и пренебрежение к тому, как связаны эти эпизоды между собой. Сама драма Мейерхольда не интересует (это было и в «Лесе», и в «Рогоносце»).
Павел Александрович считает, что в «Ревизоре» ТИМа все время виделся образ умирающего Гоголя. В спектакле это дано в острой форме. Нет никакого смеха, но дан Гоголь с его распадом сознания. Эротика спектакля – это тоже эротика Гоголя. Анна Андреевна вызывает в памяти такие образы, как образ панночки. Эта эротика жила в Гоголе мрачно и скрыто – у Мейерхольда она вынесена на сцену.
Брошена на сцену и другая тема Гоголя – его мрачный взгляд на жизнь, неверие в нее. Это неверие также дано в спектакле «Ревизора». Поскольку данный спектакль есть факт современности, можно изучать в нем и отражение этой современности. По мнению Павла Александровича, спектакль дает для этого материал.
Н. Д. Волков считает спектакль «Ревизор» чрезвычайно характерным образцом творчества Мейерхольда. Воспринимая его, видишь абсолютную искренность Мейерхольда. Художник творил для того, чтобы выразить волнующие его переживания – не учитывая в полной мере, как воспримет его произведение современный зритель.
Формальный анализ вскрывает ряд приемов Мейерхольда, идущих от его прежних постановок. Есть и новые воздействия – например, мизансцены, подсказанные кино. Правильное восприятие «Ревизора» возможно лишь при усвоении основного принципа всей постройки спектакля. Этот принцип Николай Дмитриевич видит в музыке. Недаром Мейерхольд в печатной беседе выкинул термин «музыкального реализма». Воспринимать спектакль с точки зрения логики, с точки зрения жизненного правдоподобия невозможно, ибо спектакль базируется на алогизме. Это напоминает ту форму, которую называют каприччио.
Если на спектакле мы не слышали смеха, то это потому, что Мейерхольд хотел плакать, хотел не смешного, а трагического «Ревизора».
Сейчас в спектакль вносится корректура, но те, кто видел «Ревизора» на генеральной репетиции 8 декабря, могут сказать, что они видели тот спектакль, на котором еще не сказались реакции зрительного зала. Это – подлинный кусок творчества автора спектакля.
Для театроведов работа Мейерхольда может служить источником многочисленных изысканий, так как вне зависимости от нашего вкусового отношения к спектаклю он является произведением сложной и богатой театральной культуры.
В. В. Яковлев смотрел спектакль на пятом представлении и находит, что на этот раз зрительный зал воспринимал его с большим напряжением и безо всякой скуки. Василий Васильевич находит, что в «Ревизоре» Мейерхольда соединен ряд самых разнообразных подходов, отсюда в отдельных эпизодах смешение стилей.
Есть также и противоречия с Гоголем, их можно уничтожить, если мы <не> будем считать спектакль адекватным «Ревизору». Временами же Гоголь воспринимался очень остро. Вообще спектакль является художественно чрезвычайно значительным и, как всегда, обнаруживает огромное мастерство Мейерхольда.
В. А. Филиппов указывает, что от окончательных суждений о работе Мейерхольда надо воздержаться, пока им не закончена окончательная редакция.
Но нельзя терять из виду то, что было показано на генеральной репетиции и, производя описательную рецензию, производить ее по отношению к обеим редакциям. Открытое заседание надо устроить после окончательной доработки спектакля.
Вопрос об устройстве открытого заседания по «Ревизору» вызывает ряд предложений. В качестве постановления принимается:
1. Просить В. А. Филиппова переговорить с В. Э. Мейерхольдом о встрече с Театральной секцией на закрытом заседании с тем, чтобы уже после этой встречи устроить диспут.
2. Назначить второе заседание секции по «Ревизору» на 24 декабря в 3 часа дня.
3. Просить членов секции продумать вопрос об описательной рецензии на «Ревизора».
Председатель – В. А. Филиппов.
Продолжение обсуждения спектакля Мейерхольда «Ревизор» на Теасекции ГАХН 24 декабря 1926 года
Здесь необходимы некоторые пояснения. Вновь сохранены два варианта записи обсуждения 24 декабря 1926 года:
Трудночитаемая стенограмма (Ф. 941. Оп. 4. Ед. хр. 3. Л. 201–206), в которой пишущий оставляет на бумаге клочки фраз, отдельные слова, не согласовывает предложения и пр. Но именно в этой записи непрофессиональных стенографистов (возможно, трех секретарствующих на этом обсуждении членов секции Н. Д. Волкова, Н. П. Кашина, В. В. Яковлева, к этому допущению подводит присутствие трех различных почерков) сохранены самые «прямые» высказывания, стилистически неряшливые, зато живые и наиболее острые, кроме того – вводящие новые и говорящие имена, параллели, оценки.