<Ведут заседание члены комиссии по обследованию Теасекции: Роберт Андреевич Пельше, Иван Людвигович Маца, Николай Иванович Челяпов, Сергей Иванович Амаглобели>.
Председатель <Агапов? >. Слово для доклада имеет товарищ Морозов.
<М. В.> Морозов (письменный доклад).
Председатель. Будут ли вопросы к докладчику?
<Н. И.> Челяпов. Какие у вас надежды на то, что с нового года Комиссия по строительству оперных зданий возобновит свою работу?
Морозов. Весь вопрос упирается в поиски достаточно свободного и преданного этому делу лица. У нас есть человек, который в значительной степени может заменить собой Сахновского, – Филиппов. Не знаю, как разрешится этот вопрос. Сейчас возникает вопрос о возобновлении этой же комиссии при Наркомпросе. Если она возникнет при Наркомпросе и если ее найдут нужным передать нам, то очевидно и передадут. Комиссия возникает и при СТО[1412], но она не вполне эквивалентна нашей. Там более суженные вопросы. Мы идем другим путем. Раньше мы предполагали широкие работы, которые требуют затрат. Мы предполагали засъемки театральных зданий, выезды на места и т. д. Предполагали мы и доклады иностранцев. Я, между прочим, забыл сказать, что у нас был доклад одного парижанина Порше о строительстве, где он сказал, что им приходится у нас учиться, потому что все передовые вопросы лучше всего разрешаются у нас.
Вернусь к тому пути, по которому мы идем. Мы идем маленьким путем. Мы идем в разрезе профсоюза, который нам работу оплатит. Мы используем наших работников и приглашаем работников со стороны. Есть люди знающие, но по своей скромности они не вылезают наружу с докладами и остаются вне пределов досягаемости для Наркомпроса и Госплана. Мы их знаем и используем. Конечно, это не то, что мы думали вначале сделать. Кое-что в этом направлении мы продолжаем делать, и продолжаем поиски, если не одного лица, то нескольких, которые бы нам помогли эту работу поставить на ноги.
Пельше. Я хотел бы просить Михаила Владимировича характеризовать вкратце основную установку Театральной секции за отчетный период, ее основные задачи. Затем я просил бы присутствующих руководителей групп, комиссий, частей, ячеек дать вкратце каждому точную установку своей группы, своей комиссии. Затем я бы просил Михаила Владимировича ответить, как использованы результаты Комиссии по строительству театральных зданий. По вашему отчету выходит, что эта Комиссия проделала большую работу и имеет практические достижения. Если таковые достижения имеются, как это видно из вашего доклада, то интересно, как вы их использовали. Затем, что делалось Президиумом, прежде всего заведующим секцией, по линии общего руководства в направлении углубления марксистской методологии в работах секции.
Челяпов. Какова степень выполнения производственного плана, т. е. все ли намеченное выполнено или же имеются недовыполнения? Все ли количество предположенных докладов сделано, все ли работы начаты, одним словом, каков % выполнения того, что было вами намечено, когда план вырабатывался?
Пельше. По части самокритики. Я бы хотел знать, в чем основные недостатки секции? Из доклада я их не замечаю.
Морозов. Общая установка была следующая: определить характер работ Театральной секции так, чтобы можно было максимально использовать наличные силы, оставшиеся после ревизии, с привлечением молодых сил – и с установкой работ Театральной секции на максимальную увязку с современностью, на ее обслуживание. Вот вкратце общая наша установка.
В связи с этой установкой мы наметили ряд чисто научных работ, <таких>, как «История театральной Москвы», для выполнения которой у нас было достаточно сил. Для выполнения этой работы надо было провести кабинетную предварительную работу, которая и сейчас продолжается и о результатах которой я доложил. Наконец, в связи с этим был сделан целый ряд докладов чисто методологического характера, которые должны были в определенном направлении повлиять на работников, разрабатывающих эти методологические вопросы.
Что делала строительная секция? Она ничего не делала. Был разработан только проект. Нужно было ассигновать средства, нужно было выехать на места, сделать фотографические снимки, собрать проекты строящихся театров, а также предполагающихся к постройке, критически их осветить, отметив недостатки. Эти работы нужно было организовать, что было проделано много раз, и наметить минимальные средства, которые требуются. Была сделана примерная смета по предложению Главискусства, где были намечены определенные лица, и определенная сумма из этих денег была обусловлена согласием заинтересованных учреждений.
Этот порядок у нас обсуждался, и я лично считал, что никаких штатов и служебных лиц не нужно утверждать, а просто приступить к работе и работу оплачивать сдельно. Дальше будет видно – если нужен отдел, мы его заведем, если нужен штат, мы его заведем. Но сейчас не стоит создавать аппарат дорогостоящий и пока бездействующий.
Когда мы этот вопрос провели через Главискусство, то там решили этот вопрос поручить нам. И мы должны были это организовывать. Как раз в этот момент мы лишились главного организатора. Фактически мы использовали свою работу в… (не слышно). Эта работа выражается в нескольких листах. Все, что с нашей стороны возможно было сделать, было представлено.
Степень выполнения производственной программы. В области истории мы пока продолжали подготовительную работу по собиранию материала. К самой работе мы еще не приступали и не могли приступить вследствие тех обстоятельств, которые вам известны.
Что касается обычной работы Академии (это новая работа для нас), то она шла полным темпом. Были зачитаны следующие доклады (читает перечисление докладов). Всего около 30 докладов. Также наши внештатные работники сделали следующие доклады (перечисляет ряд докладов). Всего свыше 30-ти, приблизительно 32 доклада.
Относительно наших недостатков. Основной недостаток заключался в том, что трудно было осуществлять руководство в новых условиях. С одной стороны, мы имели довольно крепкое ядро хорошо знающих друг друга, спевших[ся] уже работников, а с другой стороны – новых сотрудников, которые пришли с несколько иными взглядами и иными подходами. Не всегда эти две группы встречались с одинаковой степенью понимания друг друга. Одной из задач было сближение этих групп, что трудно осуществлялось, но все же кое-чего в этом направлении мы достигли. Я, по крайней мере, замечаю сдвиги в сторону марксистского мышления как раз у тех работников, которые меньше всего имели это в начале.
Я должен отметить, что никто из прежних работников Академии, никто не относится отрицательно к чисто принципиальной методологической постановке вопроса в смысле марксистского подхода. Наоборот, каждый понимал необходимость этой установки и желательность работ в этом направлении. Но, конечно, не так легко это дело осуществимо у людей, которые выросли и воспитались в определенном ракурсе, которые имеют уже определенную установку, им труднее перестроиться на новый лад. Но во всяком случае я все же как будто бы в секции никаких возражений с этой стороны не замечал. Но, конечно, этот сдвиг на марксистские рельсы не напоминает собой скачка сальто-мортале, это очень медленный сдвиг, но тем не менее достаточно решительный, и если бы новые наши работники-марксисты не оказались бы мертвыми душами, за исключением тов. Павлова и тов. <Львова?>, то понятно, эта работа пошла бы более быстрым темпом. Но это уже не зависело от нас. Мы сделали все, что от нас зависело, чтобы этих работников привлечь. К сожалению, эти работники так перегружены, что большинство из них остается-таки мертвыми душами и, вероятно, такими останется.
Главное препятствие заключается в том, что наш бюджет был урезан и до последнего времени ряд актуальных сотрудников. работающих, например, в области иностранного театра, больших специалистов, как, например, такой знаток, как Игнатов, были сведены на полставки, в то время как это было его единственным средством к существованию. Так же на полставки был сведен и целый ряд других работников, пока по последнему постановлению Президиума этот вопрос не был улажен, и теперь они получают полную ставку. Однако целый ряд специалистов, зачисленных у нас внештатными работниками, ничего не получают. Они материально не заинтересованы, а так как они в других местах перегружены, то нам они уделяют мало внимания.
Недостаток заключается, с моей точки зрения, в отсутствии конкретной работы, если не считать подготовительной и очень ценной работы, которая ведется нашим кабинетом во главе с Л. Я. Гуревич и В. Г. Сахновским. Это дает ценные результаты для нашей малой сцены и клубного театра Москвы.
Самая живая часть у нас отмерла. С переездом часть макетов перепорчена. Из четырех комнат мы должны были поместиться в трех, и это не могло не отразиться на работе. Переезжали два раза. Вот какие недостатки у нас имеются. Об остальных пусть поговорят другие.
Председатель. Кто желает высказаться?
<И. Л.> Маца. По докладу выходит, как это уже отмечалось, что в Театральной секции все благополучно. Те недостатки, которые были отмечены товарищем Морозовым, далеко не исчерпывают фактических недостатков, которые имеются в Театральной секции.
В форме полувопроса я хотел бы кое-что сказать. Если посмотреть на наш театральный фронт, на нашу театральную науку, то чем она отличается от науки литературной и даже от литературной науки кино? Она отличается, в первую очередь, очень большим методологическим разнобоем, который имеется по всем нашим театрам. Этот разнобой оправдывается тем, что только сейчас складывается и растет эта наука. Театральной науки так, как это сейчас понимают у нас, не было в буржуазном театре, ибо театроведение сводилось к драматургии.
Характерный момент в отношении театральной науки – сплошное примиренчество и в нашей театральной критике, и у наших театральных писателей. Если взять все рецензии, которые мы имели, то они отличаются тем, что автор желает отыскать такие моменты, которые могли бы как-то оправдать существование того или другого театрального факта. Чего только не придумали, чтобы оправдать «Трех толстяков»