[1413], когда для них никакого оправдания нет. Я думаю, что это относится и к Театральной секции, потому что когда спросили товарища Морозова о недостатках, то он подчеркнул, что резких разногласий и боев у них не было. По-моему, очень плохо, что их не было. Если вы возьмете тот состав, который сидит здесь, то совершенно ясно для нас, что они имеют сплошные разногласия между собой. Но эти разногласия сглаженные, невысказанные в том учреждении, которое хочет перейти на марксистские рельсы и хочет обслуживать нашу современную действительность.
Чем еще отличается наш театральный тон? Он отличается слишком большим вниманием к академическим театрам за счет, что называется, самодеятельного театра и других. Последний год это внимание несколько уменьшено к академическим театрам, но все же если вы посмотрите на перечень делавшихся докладов, то вы невольно спросите – а где же наши рабочие клубы, в которых занимаются театральные кружки, какую помощь этому движению оказала Театральная секция? Судя по отчету, нужно сказать, что никакой помощи она не оказала. Если это так, то этот момент нужно отметить в порядке самокритики.
Таким образом, главный недостаток, о котором сегодня нужно поговорить и который следует отметить, – это отсутствие борьбы за четкость принципиальных установок, с чем связана борьба за марксизм. Пока, в первоначальной стадии мы требуем определенной четкости в отчетности, чтобы каждый выявил свою позицию до конца и чтобы каждый, который занимает противоположные позиции, боролся за нее также до конца, а не идя по пути мягкому, любовному, как это принято у нас в некоторых искусствоведческих учреждениях.
Конечно, Театральная секция не может и не должна ставить вопросы, которые связаны с театральной политикой, с руководящими проблемами. Но перед нами все же стоит ряд вопросов, заслуживающих большого внимания. Возьмите тот же самый ТРАМ[1414]. Имеется ли где-нибудь в театральной литературе или театральной общественности анализ творческого метода режиссуры ТРАМа? Показывал ли кто-нибудь конкретно, откуда ТРАМ берет свои методы, как они связываются с прошлым наследием и насколько можно говорить о неправильном понимании тех тезисов, которые требуют от нас критического отношения к прошлому? То же и в отношении режиссерской работы того же самого красноармейского театра или в отношении театров клубных.
Все эти вопросы нужны нам гораздо больше, чем посвятить три заседания обсуждению одного вопроса – книге товарища Волкова. Они нужны нам гораздо больше, чем обсуждение вопроса спектакля и театра. Однако эти вопросы у нас не ставились.
Таким образом, я думаю, что в первую очередь надо потребовать активизации и более узкой связи с теми актуальными вопросами, которые имеются по линии массового театра, а с другой стороны – выявления четкой, принципиальной позиции Театральной секции. Если окажется, что эта принципиальная четкая позиция непримирима между отдельными секциями, то из этого нужно будет сделать дальнейшие выводы.
<Н. И.> Челяпов. Я начну с некоторого пожелания, которое я обращаю к Президиуму, в отношении писания отчетов вообще. Было бы желательно, чтобы отчет каждой секции касался бы не только того, что уже сделано, но также и того, в какой степени выполнен намеченный план, чтобы мы видели, что сделано из того, что было намечено по плану, чтобы мы могли судить о степени интенсивности развертывания работы. Данный отчет не воплотил этого момента, потому что раньше этот вопрос и не ставился. Сейчас я вношу пожелание, чтобы дальше этот момент учитывался.
Теперь по существу. Мне думается, что главным недостатком работы Театральной секции является то обстоятельство, что в этой работе нет хребта, или стержня, что характеризовало бы в основном нашу Театральную секцию как театроведческую, посвященную разработке науки о театре. Причем под наукой о театре я не понимаю историко-культурного исследования в области стиля или социального состава зрительного зала и т. д. (хотя и это все нужно), но понимаю то, о чем говорил Илья Людвигович <Маца>: театральная наука по существу еще не возникла. Это подводит к мысли, что и методы по собиранию материалов и т. д. не могут привести к тому, чтобы такая наука возникла. В отношении театроведения можно взять пример из музыки. Музыкальная наука наиболее древняя и представляет собой ряд дисциплин, посвященных исследованию отдельных элементов музыкального творчества – массовая оркестровка и т. д. … Я думаю, что на этот путь нужно встать и нашей Театральной секции – на путь изучения элементов театрального зрелища. Тогда мы, во-первых, правильно подойдем к разрешению проблемы создания науки о театре вообще и выполним ту задачу, которая на нас возложена в связи с обсуждением прежней работы ГАХН в результате обследования комиссии. Именно на этой линии должен лежать разграничительный предел между работой нашей Театральной секции ГАХН – и работой секции или подсекции театра Комакадемии[1415]. Если наша секция сосредоточит свое внимание, как на хребтовом вопросе, на вопросе изучения элементов спектакля, то, по-моему, тем самым она сможет оказать огромную услугу науке вообще и в частности Комакадемии, которая уже на этом материале сможет делать всякие обобщения и строить здание синтетического порядка.
В отношении этих отдельных элементов я, конечно, не специалист, но мне кажется, что тут могут быть такие моменты, как искусство актера, может быть, мимика, режиссура, искусство декоратора и т. д. Все эти отдельные элементы должны быть хребтовой частью работы нашей секции, и вокруг именно этих вопросов должны быть созданы ячейки или комиссии нашей секции.
Тогда мы будем, по-моему, иметь четкую картину работы секции вообще и не будем иметь того представления, которое лично я вынес из чтения доклада, а именно: представление спутанное, представление не о части научно-исследовательского учреждения, а скорее представление как об обществе любителей театрального искусства. Не в плохом смысле этого слова, но в смысле дилетантства, т. е. в смысле того, что общество это, довольно свободно построенное, ведет свою работу по многим направлениям без основного исследовательского стержня.
Мы думаем, что такая работа, как «История театральной Москвы», не должна была бы занять того большого места, которое она имела в отчете. Вообще не знаю, может ли наша секция брать на себя такую работу, как история театральной Москвы, поскольку здесь нужен твердый марксистский базис исследования, который мы, может быть, не вправе предположить в нашей Театральной секции. Что касается собирания материалов по этой истории, то это дело может быть выполнено нашей секцией, конечно, лучше, чем кем-либо другим. Но когда эти материалы будут облечены в виде книги или ряда книг, то я не вполне убежден в том, что марксистский анализ будет здесь выдержан, что все целевые особенности нашего театра на протяжении ряда столетий нашли бы себе правильное марксистское разрешение. Поскольку вообще эта работа трудна даже и для 100-процентных марксистов, а здесь будут не марксисты или люди, только учащиеся марксизму. Поэтому мне думается, что такая задача будет непосильной для Театральной секции. Каков, например, классовый характер театра Парадиз[1416], театра Бр[енко], Камерного театра[1417], Малого театра и т. д. – все это ставит огромное количество марксистских социологических проблем, которые не знаю, как будут разрешены Театральной секцией, да к тому же в течение одного года.
Я думаю, что в течение ряда лет над этой историей не следует работать, что ее нужно отодвинуть на задний план, а в первую очередь обратить внимание на то, про что я говорил. Товарищ Маца уже говорил, что мы мало внимания обращаем на то, на что бы в первую очередь должны были бы обратить внимание, а именно – на клубный самодеятельный театр, на ТРАМ, – а больше идем по пути театров для широкой публики – Малого театра, Камерного, Мейерхольда и т. д. Я искал, что здесь есть о деревенском театре, о рабочем клубном театре. О красноармейском театре кое-что есть, какая-то работа велась. Но, например, такая проблема, как театр для детей, должна была бы также известное место занять в работе нашей Театральной секции. Мы видим здесь ряд докладов о различного рода постановках, в том числе и о постановках грузин. Конечно, национальный театр должен занять подобающее место. Но вот приезжал к нам немецкий рабочий театр[1418], и о нем я не вижу упоминания.
Таким образом, мы видим несколько аристократический подход к театру, имеющему определенное прошлое, мы имеем путь по дорогам весьма широким и наиболее удобным, и это несколько отличает то, что было сделано. Такая проблема, как деревенский театр во всех ингредиентах этого понятия, или драматургия, актерское искусство, вещное оформление и все остальное, так же и в отношении рабочих театров и клубов – должно занять место в работе в Театральной секции.
Вот вопрос о Комиссии по фиксации зрительских восприятий. Эта комиссия должна занять одно из наиболее важных мест в работе нашей секции, но одно ее название пугает меня возможностью того, что работа пойдет именно по линии фиксации зрительских восприятий. Название это пахнет экспериментально-психологической школой. Здесь должна быть Комиссия по изучению массового зрителя, изучающая его запросы, художественные требования, восприятие и т. д. в различных аудиториях – рабочих, взрослых, детских, красноармейских, интеллигентских и т. д. Поэтому надо эту Комиссию назвать Комиссией по изучению массового зрителя, а вопрос фиксации зрительских восприятий не нужно так выпячивать на первый план. Иначе получается впечатление, что работа идет в плане экспериментально-психологической школы по Челпанову