[1419]. На эту Комиссию нужно обратить внимание в смысле усиления ее работы и названия ее, если она работает не так, как я говорю.
Голос: Она совсем не работает.
Челяпов. Тем хуже. Ее нужно раскачать.
Самое последнее. О чем я хотел сказать, это о работе по Био-библиографическому словарю русского актера. Это одна из наших задач. На ГАХН падает собирание материала, описывание и систематизация его. Это большая работа для нашей секции.
К чему вообще сводится работа Театральной секции? Мы в нашей секции связались с группой музыкального театра. Нам был сделан доклад, и мы договорились, чтобы Комиссия музыкального театра занялась изучением элементов музыкального спектакля. Думаю, что в основном это направление должно лечь и в производственный план этой секции, а вопросы историко-культурного порядка должны быть тесно привязаны к этому основному стержню, и им нужно уделить внимание в том направлении, чтобы по этой линии шла работа по составлению этого словаря, исключительно по суммированию и систематизации собранного материала.
Наконец, последнее – Комиссия по массовому зрителю должна работать. Тут должен быть и театр деревенский, и театр для рабочих, и театр для детей и т. д.
Маца. Я хочу попросить товарища Морозова в заключительном слове сказать, какое участие приняла секция в подготовке к театральной Олимпиаде[1420].
<И. М.> Клейнер. Я хочу поставить вопрос о тех возможных сдвигах, о которых говорил Николай Иванович <Челяпов>. Мне неясно, как он себе представляет этот сдвиг. Кроме того, мне хотелось бы, поскольку констатируется наличие этого сдвига, чтобы была подведена конкретная почва под него. Есть ли конкретный материал, который свидетельствует об этих сдвигах, и в чем они выражаются? Из этого основного вопроса вытекает следующий: какую позицию должно занимать руководство секцией? Потому что мне это было неясно в этом процессе. Затем по вопросу о методологическом руководстве. Судя по отдельным фактам, которые здесь сообщались, каждая маленькая работа, каждое маленькое явление идут самостоятельно. Нет принципиального отличия от той индивидуалистической работы, которая протекала до реорганизации ГАХН, в той работе, которая выполняется по производственному плану в данный период после реорганизации.
Пельше. Многое из того, что я хотел сказать, сказали товарищи Маца и Челяпов. Общие недостатки работы секции сводятся, во-первых, к тому, что нет в ней четкой целевой установки, с одной стороны, а с другой стороны, – поскольку есть эта установка в том смысле, как формулировал Михаил Владимирович в ответ на мой вопрос, эта установка – сближение с современностью и максимальное удовлетворение запросов современности, – в чрезвычайно малой степени оправдывается деятельностью секции.
В самом деле, возьмите работу секции, если ее оценивать по докладу, который мы имеем на руках. Первое – группа музыкального театра, которая руководилась членом Театральной секции товарищем Яковлевым. Из этой работы, которую проделала данная группа и которую мы видим из данного доклада, мы усматриваем полную случайность, полное отсутствие целевой установки. Доклад о радио-оперном театре[1421], с одной стороны, а с другой стороны – музыкальные основы сценического оформления и т. д. К чему сводятся все эти разрозненные доклады, какие они имеют общие задачи? Этого совершенно не видно. Нет общей линии, нет общего пути, нет руководящего хребта, о котором говорил товарищ Челяпов.
Или возьмем группу Актера, руководимую товарищем Гуревич. Само название, если она действительно так называется, чрезвычайно расплывчатое. Всякое название должно включать в себе целевую установку. А тут выходит, что группа Актера чрезвычайно неудачно названа и занимается прежде всего подготовкой Библиографического словаря. Это, конечно, хорошо, но это не должно быть основной работой группы, которая своей основной работой должна иметь самого актера. Или еще одна проблема: проблема изучения чувств актера, возникающих при сценической работе. Простите, товарищи, но мне это напоминает немного Чехова[1422]. Разве можно теперь так говорить, когда теперь говорят не только о теории становления <нрзб>, но когда у нас говорят о марксистской психологии, то нельзя говорить о «проблеме изучения чувств актера, возникающих при сценической работе». Что это такое? Надо учиться ставить проблемы современным научным языком, с современной целевой установкой.
Комиссия по строительству театральных зданий. Тут говорится, что эта Комиссия много сделала в прошлом. Она работала частично и в этом году. Здесь говорится о больших результатах. Я спросил уже, как использованы эти результаты, но Михаил Владимирович <Морозов> ничего не ответил другого, кроме того, что сказано в отчете. А тут сказано, что была выставка, где макеты получили премии. Если были действительные достижения и о них можно писать, то почему они не использованы более целесообразно? Почему не был поставлен вопрос об издании этих работ, если они действительно ценны?
В этой области у нас большие недостатки. Строятся новые клубы и театры, и в результате оказывается, что 25–30 % площади использовано неправильно – не видно сцены и т. д. Тратятся десятки миллионов на возведение новых театров, клубов и домов культуры, а ГАХН, который имеет специальную секцию, только говорит, что в этом отношении много сделано. Надо показать, что именно сделано. По-моему, сделано не так много, как здесь написано.
Вопрос современной театральной культуры. Что это такое? Работала ли сама секция, комиссия или группа? Хорошо, не будем говорить об организационной стороне. Что представляет по существу эта группа? Тут и доклад о грузинском театре[1423], и дискуссия о книге Волкова[1424], и т. д. Опять нет целевой установки – без руля и без ветрил. Вопросы ставятся случайно. Разве этими докладами исчерпывается проблема современной культуры? Надо спросить, что такое современная культура. Об этом говорили уже: что такое современный театр, как ставить его проблемы, каковы перспективы на настоящий день, из чего состоит театр и т. д., только ли это сцена или пьеса или что-то более сложное.
Теперь кроме комплексов театра, которые были раньше (пьеса, сцена и актер), возникают вопросы о музыке (уже возникли), вопросы о кино в театре, вопрос о роли режиссера в театре, о пересмотре его взаимоотношений с драматургом и актером и т. д., встает вопрос о новом театральном здании. Тут был доклад о новом театральном здании одного парижанина[1425]. Вот мы знаем по журналам, которые имеются, что там особенного ничего нет. В Берлине более интересные вещи делаются. Я знаю больше: что в Москве работает Смолин несколько лет над вопросом о новом театральном здании[1426], и еще года два тому назад комиссия осматривала эту работу, я там тоже был, и признал ее чрезвычайно интересной. Я знаю, как эта работа ставится. Словом, так или иначе, ставятся большие проблемы по театральному строительству современности, вплоть до возведения новых зданий, и оказывается, что наша Театральная секция почти никакого участия в этом не принимала. То, что здесь делалось, – это чрезвычайно мало, это делалось мимоходом, это пустяки. Не буду останавливаться на других частях работы.
Перейду к другому комплексу вопросов. Относительно недостатков я задавал вопрос. Нужно сказать, что у нас во всех секциях, во всех ячейках один основной недостаток – это отсутствие работников, недостаточное их количество, а главным образом, чрезвычайная идеологическая и методологическая пестрота этих работников. Возьмите, например, эти доклады. По линии научно-показательной работы секция проводила в районной студии Хамовнического комсомола лекции. Докладчики, которые были приглашены для этого, хорошо иллюстрируют мою мысль. Каковы же были доклады и докладчики? Товарищ Филиппов – мы знаем, что представляет собой товарищ Филиппов – он делал доклад о Малом театре. Товарищ Марков – о Художественном театре; мы знаем, что представляет из себя товарищ Марков. Или товарищ Волков – театр Мейерхольда, затем товарищ Яковлев – оперный театр. Мы очень хорошо знаем, что эти товарищи отличаются от предыдущих. Или товарищ Крейн[1427] – Камерный театр, он также отличается от предыдущих. Вы хорошо должны понимать, что если этот букет читает комсомольцам и начинает их учить, то что у них получится в головах? Вы, конечно, Михаил Владимирович, не виноваты в том, что у вас такой пестрый букет сотрудников, но вы виноваты в том, что не осознаете этого факта, не освещаете его, не освещаете того, что вы делаете, чтобы эту разнородность привести к большей однородности.
Я очень оскорбился, несмотря на то что у меня более седая голова, чем у Владимира Александровича <Филиппова,> что о людях такого возраста, как мы, говорят, что мы люди установившиеся, т. е. отпетые.
Морозов: Это вам угодно так представлять, а я так не сказал.
Пельше. Вы лично так вопрос не ставите, но по прошлому докладу секции я знаю, что некоторые товарищи склонны были так думать о работниках Литературной секции, которые достигли 40-45-летнего возраста. Как будто эти люди до такой степени установившиеся и достигшие такого возраста, когда начинается <угасание> интеллектуальных способностей и когда о таких людях говорят, что с ними спорить бесполезно. Я так не смотрю. Я считаю, что все сотрудники, которые находятся в Академии, прошедшие достаточно строгую критику, они представляют собой ценность не только как некое архивное прошлое, но и достаточно большую ценность как источник живой, нужной нам рабочей силы. Если подойти к работникам с этой точки зрения, то надо сказать, что нам надо вести взаимную работу в стремлении к наименьшему разнообразию, которое у нас в смысле методологическом имеется в Академии.