<прошлой и> современной работе.
Товарищ Волков уже сказал, почему книге его было посвящено три заседания. Не потому, что тут ставился вопрос о театроведении, а потому, что ставился вопрос о том, как нужно писать книги по театроведению: так ли эта книга была написана или иначе, как нужно подходить к анализу спектакля, как нужно анализировать проблему театрального здания, как нужно изучать зрителя, проблему стиля театрального, а не литературного, что не одно и то же. Что такое драматургический жанр – это не то, что литературный жанр. Все эти вопросы ставятся. Результатов, может быть, в виде картограмм, картотек, диаграмм у нас нет, но эти зарубки в нашей мыслительной аппаратуре были настолько существенны, что я утверждаю, что мы сейчас уже подошли в наших теоретических исканиях к тому рубежу, что мы представляем собой людей, которые готовы прыгнуть через него, – не скажу, чтобы вполне безболезненно.
Наша просьба, чтобы Президиум ГАХН помог осуществить этот прыжок, сделав его более безболезненным. В этом отношении те задачи, которые ставились здесь, о необходимости активизировать нашу тематику, ставились правильно. Это то, над чем мы думали и работали.
Что касается необходимости для нас поставить в первую очередь вопросы фактического накопления, – отведем. Просим вас утвердить нас на этих позициях, на которых мы в лице большинства стоим. Руководство, которое у нас в настоящее время имеется в секции, в результате вчерашнего заседания позволяет возражать, позволяет сказать, что руководство это четкое и что оно поведет нашу секцию к определенным берегам.
Я думаю, что и, в-третьих, когда дается нам указание о том, что у нас существует какое-то примиренчество, – это неверно. Об этом речи быть не может. Борьбы много, борьба на нашем идеологическом фронте будет продолжаться и будет углубляться. Это необходимо. Что же касается истории театральной Москвы, то это не есть «История театральной Москвы» в кавычках, а это есть опыт применения той нашей методологии, до которой мы доработались, к определенному фактическому материалу. Будет ли это книга, на 100 % написанная по-марксистски, сказать трудно, но что будут сделаны попытки написать эту книгу так, как до сих пор еще не писалось, чтобы она во многих частях по своему плану и структуре, по методу обработки не походила на те книги, которые были прежде, это нужно сказать. И я думаю, что наша книга будет отличаться существенно в этом отношении.
Возражение, что у нас «нет хребта», не совсем точное возражение. Костяк наш наливается известняком научно-марксистской мысли. Критиковать нас нужно, хлестать нужно, но не на тех путях, на которых происходила критика здесь.
Заканчивая свою бедную речь, я должен попросить Президиум ГАХН раз и навсегда разрешить нам на 100 % заниматься не только собиранием фактического материала, не только изучением каких-либо проблем (как, например, изучение зрителя), но и заниматься постановкой важнейших принципиальных методологических проблем, без чего мы не можем дышать, без чего задохнемся.
Нашу секцию временами Президиум обходил. Временами у некоторых из нас пропадал стимул к работе. Когда ставился вопрос о том, что мы желаем разрабатывать такую проблему, как «Плеханов и задачи научного театроведения», то Президиум отвергал постановку этого вопроса на наших заседаниях. Я считаю это ошибкой и недоразумением. С резкой критикой я должен сказать, что это убивает нерв нашей мысли и заставляет нас забиваться в тот угол, откуда мы рвемся и будем рваться. Без теоретической осмысленности мы себе работу не представляем.
Что же касается разнобоя, то мы этого не боимся. Лишь в этой борьбе залог тех побед, в которые мы верим на этом, пока плохо защищенном участке, которое называется театроведением.
<В. В.> Яковлев. В кратком отчете, который был дан, перечислены доклады без внутреннего освещения. В конце концов, такому сложному вопросу, как музыкальный театр, недостает той полноты, которая желательна. Здесь было отмечено, что вся сумма докладов имеет характер некоторой пестроты. Этот упрек я как руководитель группы всегда предвидел, – в частности, в отношении этого сезона, – но надо сказать, что здесь имеется не пестрота, а разнообразие.
Вопрос о целевой установке нашей группе – основной вопрос. Я перечислю еще раз доклады, чтобы показать, что целевая установка есть и она полностью перешла в производственный план будущего гола.
Вопрос взаимодействия музыкальной и сценической формы, вопрос музыкальной режиссуры. В этом году этот вопрос был основан на определенном материале, музыкальная режиссура была поставлена как конкретная задача. По вопросу о музыкальном актере было несколько докладов. Положительные стороны оперно-клубной сцены. Это не случайность, мы все знаем, как это существенно. Были приглашены работники, которые проработали в этом направлении несколько сезонов. Они дали нам определенные доклады, из которых вытекает принципиальная работа.
Были уже указания на то, что Комиссии самодеятельного театра не существовало. Без помощи Комиссии самодеятельного театра мы эти вопросы не могли бы разрешать.
Радио-оперный репертуар. Это вопрос текущего сезона, и тоже не случайный, тем более что на этом докладе возникли все вопросы оперного репертуара. Все это было поставлено на очередь. Все эти вопросы возникли в связи с радио-оперой, которая вначале сезона ставилась довольно актуально.
И из этого вытекает, что, несмотря на разнообразие и сложность вопросов, связанных с оперным театром (имея в виду, что научных работников при оперных театрах мало), всякий доклад, сделанный работником, имевшим практическую работу в этой области, для нас был ценен. Некоторые доклады были со стороны, и доклады эти были ценны потому, что из обмена мнений вытекала и целевая установка. К чему сводится эта целевая установка? Она выражена в дальнейшем производственном плане, т. е. распределении <тем> и том изучении, на которое обратил внимание товарищ Челяпов.
Первая группа работ по музыкальной режиссуре проведена достаточно и ведется работа для будущего года. Вторая основная тема… (не слышно). К чему подводит нас этот вопрос? Мы знаем, что об этом в последние годы говорили много, но говорили вообще, между тем на Западе имеется довольно большая литература, не во всех отношениях, правда, нам нужная. Когда перевели «Историю оперы» Кричного[1441], то все начали цитировать оттуда, а между тем он является представителем формалистов. Однако он дал столько фактического материала, что все опирались на эту работу. Когда недавно вышел Непа[1442], то все ухватились за него. Этим я хочу сказать, что у нас так мало сделано по вопросу систематизации материала, что всякий <труд> в этой области кажется чрезвычайно ценным.
Музыкальной драматургией мы непрерывно занимались. Изучение эволюции форм оперного театра есть изучение музыкальной драматургии.
Третий вопрос – по музыкальному сектору. Было три или четыре доклада. Одновременно по этому же вопросу были приглашены товарищи Баратов[1443] и Книппер[1444] – для связи с живым театром, что намечено по плану на будущий год.
Таким образом мы сделали опыт совместного обсуждения вопросов, связанных с таким интересным театром, как театр Немировича, давший такой интересный спектакль, как «Северный ветер»[1445]. У нас есть желание <заниматься> проблемой музыкального театра. Вопрос этот актуальный, но мы не ставили его в производственном плане, потому что там есть текущие вопросы, которые у нас не заполняются. Мы думали, что пусть текущие вопросы создадут пестроту, но чтобы они нас интересовали. И пусть это будет идти независимо от основных тем, которые мы ставим. Отдельные названия не говорят иногда о существе <дела>. А в данном случае здесь основная установка, которая есть и которая вытекала из работ этого сезона, а также и сезона предшествующего.
Театральная музыка – этот вопрос ставился неоднократно.
Еще вопрос, который сюда не вошел, – это вопрос о деревенском театре[1446]. При старом театре у меня была договоренность с товарищем Богуславским[1447]. Но дело не в лице, а в том, чтобы поставить принципиально вопрос, который должен осуществляться. <нрзб> Товарищ Богуславский, а других подготовленных работников я не имел, и товарищ… (не слышно), который выступал по этому вопросу, знает, как мало людей, которые могли бы быть привлечены. То же самое можно сказать в отношении деревенского театра.
В отношении музыки в театре нам ничего не удалось, хотя вопрос был поставлен. Он перенесен на следующий сезон, чтобы лучше его проработать.
Я еще раз возвращаюсь к мысли о «пестроте». Как руководитель группы я принимаю это замечание, но я должен сказать, что из этой пестроты и разнообразия возникает сумма вопросов, которая нами на будущий год должна быть конкретизирована и дифференцирована. Мы определили три основные темы и, кроме того, текущие вопросы, которые всем нам ясны. Недостаток работников и времени не позволил нам поставить и разрешить все необходимые вопросы.
Относительно связи с театрами скажу, что Художественно-политический совет Большого театра обращался к нам за советом и был удовлетворен. Так же и другие театры. Более выразительно и более часто это будет, конечно, происходить после некоторой проделанной нами работы.
У нас предстоит еще два-три доклада существенного значения на определенные темы, с определенной установкой: о советской опере, о советской драматургии, о музыкальном театре. Изучение всех этих вопросов не может развернуться без подготовительной работы, которую мы проводили по мере наших сил в таком большом деле, как оперный театр.