[1453], – в дальнейшем.
Третье обстоятельство, которое является прямым плюсом, – то, что сейчас может быть выпущен альбом снимков, планов и чертежей современных театров Западной Европы, Америки и Советской России, в размере от 1500 до 2000, которые явятся в этом смысле практической помощью соответствующим работникам в дальнейшем.
Но вся эта работа протекает с большими перебоями по ряду причин, о которых уже говорили. Во-первых, распад Комиссии из‐за ухода ее главы; во-вторых, из‐за того, что работу этой Комиссии пока еще не удалось наладить как следует, а именно: не удалось привлечь к участию в ней всех заинтересованных ячеек ГАХНа, в частности литературной, музыкальной, фотокабинета и других, и, с другой стороны, – <добиться> участия всех тех архитектурных обществ, которые заняты этими проблемами. Я думаю, что эти ошибки, очень существенные, могут быть изжиты с будущего года и опыт конкурса <проектов Дворца культуры> Ленинской слободы даст определенные результаты, которые могут быть представлены для научного исследования.
Здесь называли проект Смолина и других. Я их знаю, я знаю целый ряд других проектов, как, например, проект Курилко[1454], перед которым бледнеет проект Пискатора. Я знаю проект театра МОСПС[1455], который тоже очень интересен и на будущий год должен стать предметом нашего изучения.
В результате я думаю, что данная Комиссия максимально пыталась отвечать на задания современности чисто практически и все ее несчастия заключались в том, что благодаря организационным моментам в последний период ее работы не удалось построить дело так, чтобы привлечь к нему всех работников.
Последняя маленькая справка, которую я изложу подробнее в следующем заседании, когда буду делать отчет, – относительно докладов комсомольцам. От нас просили как раз технические сведения. Если и есть разнобой между Волковым, Филипповым и Клейнером, то не в области технологии. То, что мы дали комсомольцам, очевидно достаточно их заинтересовало и дало ясные результаты, потому что они и на будущий год предлагают нам предоставить цикл докладов по ряду технических вопросов <театра>.
<В. А.> Павлов. Товарищ Амаглобели правильно поставил вопрос о том, что мало у нас развивается самокритика по Театральной секции, и в то же время бросил лозунг: широко развивать работу по привлечению новых сил. Я всячески приветствую этот лозунг и с этого начну, т. е. с самокритики нашей Театральной секции.
Мне кажется, надо прямо сказать, что в Театральной нашей секции до сих пор больше было слов по отношению утраты тех или иных представителей старых кадров, чем заботы о привлечении новых. Это я говорю к сведению членов Президиума. Если товарищи Роберт Андреевич <Пельше>, Николай Иванович <Челяпов> и другие перечисляли целый ряд комиссий, то надо сказать, что большинство этих комиссий только теперь сформировалось, и сформировалось под значительным напором вновь включенных. Правда, противодействия не было. Комиссии сформировались и наметили план работы, но о работе их говорить пока не приходится. Это – с будущего года.
Между тем надо с самого начала сказать и подчеркнуть, что у нас по существу много было слов в отношении утраты Сахновского (этим пестрит отчет секции) и в то же время ничего не сказано по существу о том, каковы результаты включения новых сил и когда они включились. Встает вопрос о том, что, может быть, это включение вообще ошибочно? Может быть, эти работники объективно и субъективно ничего не дали? Это вопрос чрезвычайно важный, и мне кажется очень важным то, что его поднял Николай Леонтьевич <Бродский>, который хоть бы какую-нибудь характеристику внес в том отношении, какой получился результат от включения новых работников. Совершенно необходимо подчеркнуть, что в нашу Театральную секцию позднее всего были включены работники – с 1 апреля. Поэтому, если Сергей Иванович <Амаглобели> бросает здесь лозунг, что мы должны шире и шире привлекать все новые и новые силы, то для того, чтобы этого лозунга придерживаться, нужно в какой-то мере обратить внимание на руководство нашей Театральной секции, и, в частности, обратить внимание членов Президиума Академии на то, что нужно было своевременно позаботиться о том, в каком положении находится Театральная секция. А она была в беспризорном положении. Совершенно ненормально, что так поздно, после сложных историй произошла, наконец, смычка и активное включение новых работников.
Еще одно обстоятельство. У нас сохранилась скверная старая традиция, которую проиллюстрировал сейчас товарищ Филиппов, а именно – у нас много торжественной официальности, мы любим задавать высокий тон. Подумайте: наш представитель включен в Комиссию СТО, ВЦСПС и т. д. Все это хорошо, но ведь это есть аванс, который дает нашей секции пролетарская общественность. И большой вопрос – покроем мы этот аванс или нет. В отношении строительной Комиссии, о которой так много льется здесь слез, я приведу один показатель, который, с моей точки зрения, кажется очень ярким. Если бы действительно была четкая установка, о которой правильно говорил Роберт Андреевич, подчеркивавший необходимость этой четкой линии и констатировавший отсутствие ее в этой Театральной секции, то Театральная секция не очутилась бы в таком тяжелом положении, в каком она очутилась после ухода товарища Сахновского. Раз произошла такая катастрофа с уходом одного работника, то, стало быть, здесь был дилетантизм и любительское экспериментаторство, здесь была именно случайность. Это подтверждает, бесспорно, что было что-то не совсем благополучно. На этот фронт нужно обратить внимание.
Кроме того, мне кажется, нужно также подчеркнуть, что у нас нет четкости и структуры. Можно сослаться на то, что привел товарищ Пельше. Он взял прекрасный кусочек – группу Актера – что она изучает? Нет четкости, или же проблема изучения чувств, переживаний актера и т. д. – это абстракция весьма сомнительная, через которую могут просачиваться самые вредные тенденции.
Или Музыкальная комиссия. Я не вижу целесообразности этой комиссии при Театральной секции. Она органически не связана с нашей текущей проблематикой и с теми задачами, которые стоят перед Театральной секцией в целом. Это один из частных вопросов, которые распыляются в исторической проблематике, в проблематике нашей исторической деятельности. Нельзя же в отрыве подходить к проблеме оперного театра. Она не соприкасается с Музыкальной секцией (пропуск в стенограмме. – В. Г.), а с другой стороны, Театроведческая секция разделяется на эти два участка – исторической и современной проблематики. Таким образом, эта Комиссия попадает в такое положение, что для музыкантов она представляется группой специалистов по театру, а театроведы смотрят на нее как на группу специалистов-музыкантов. Положение ненормальное, требующее к себе серьезного внимания. Этим я хочу сказать, что у нас также весьма неладно обстоит дело со структурой и необходимо обратить внимание на эту структуру, давая четкость общей установке работы, чтобы можно было вывести отсюда четкую целевую установку, четкую схему структуры нашей Театральной секции.
Я хочу объяснить положение секции. Был упрек в том, что мало внимания уделено самодеятельным театрам. Это в основном правильно, но это надо расшифровать. Что такое подход к большим театрам? Об этом говорил Николай Иванович <Челяпов>, это касается моего доклада. Моя задача была, с одной стороны, в том, чтобы наметить классовое соотношение сил в театре, выражение классовой борьбы в художественных образах в театральном искусстве, а с другой стороны, подойти с точки зрения марксизма, вскрыть и переоценить точку зрения на Художественный театр[1456], ибо в старое время было аристократическое отношение к этому театру.
Мы должны в боевом порядке поставить эту задачу. С этой точки зрения мы должны были пройти эти два доклада, и они были поставлены[1457]. В этом был их смысл, и они дали свои результаты.
Еще один вопрос, который мне хочется обратить к вам, Николай Иванович. Может быть, я не так понял, но меня ужас охватил, когда вы стали говорить о справочниках и т. д. Неужели вы нас, молодых работников в области марксистской мысли, общественников, хотите ввергнуть в архивное учреждение? Тогда мы бесцельно будем сидеть здесь. Мы должны заниматься накоплением материалов, но мы должны поставить вопрос четко, для чего мы это делаем. Без этого наша работа немыслима. Вы нас кастрируете, вы делаете из нас творческих импотентов. Я буду очень рад, если я вас неправильно понял.
Совершенно необходимо, чтобы Президиум ГАХН выяснил объективный результат, который получился от включения новых работников. Этот момент в нашем отчете замазан. На этом участке все-таки кое-что сделано, и это надо констатировать. Достаточно сослаться на слова Николая Леонтьевича <Бродского> о тех боях, которые у нас происходили и которые привели к тому, что мы подошли к необходимости четкой линии и твердой установки.
У нас много ищущих самоутешения. Это слышалось в выступлениях Волкова и других. Мы хотим себя оправдать. У нас мало принципиальности и четкости в нашей линии, и мне кажется, что мы должны просить Президиум ГАХН обратить внимание на это и помочь нам скорее изжить эти поиски самоутешения и направить свое внимание на твердую, принципиальную линию в работе.
<Л. Я.> Гуревич. Слушая все то, что сегодня здесь говорилось, как со стороны членов Президиума ГАХН, так и со стороны некоторых товарищей, я с грустью думала о том, что одной из застарелых бед нашей Академии, в частности, особенно остро дающих себя знать сейчас, является недостаточная осведомленность о работе друг друга. В том, что говорили здесь и Роберт Андреевич, и Николай Иванович, как в части положительной, так и отрицательной, звучал именно ряд недоразумений, основанных на недостаточной осведомленности. Это не упрек – я знаю, в каких условиях протекает в настоящее время работа крупных деятелей, понимаю, что, может быть, у Президиума ГАХН не было возможности вникать в характер нашей работы, в деятельность Театральной секции,