Несмотря на эти вынужденные отвлечения в сторону текущих общественно-политических событий, Теасекция продолжает работу Терминологической комиссии в связи с подготовкой Словаря. Особенно интенсивно она идет с осени 1926 до поздней весны 1927-го.
17 января 1927 года проходит ее очередное заседание. Филиппов рассказывает о докладе на Ученом совете ГАХН в связи с производственным планом Библиографической комиссии. Обсуждаются список книгохранилищ, которые могут оказаться полезными в работе над Словарем, и список имеющихся библиографических указателей, принимается предложенный тип карточки (инициатива Гуревич). Любовь Яковлевну беспокоит, что «главная трудность в составлении указателя будет заключаться в подборе иностранных книг, очень плохо представленных в русских библиотеках, тогда как иностранные книги, ввиду бедности русской театроведческой литературы, должны составить большую часть указателя»[713]. Маркову поручают снестись с Институтом Макса Германа и просить Институт «указать <…> вышедшие с 1914 года библиографические указатели по театроведению на немецком и других европейских языках».
От размышлений о научных терминах вновь приходится возвращаться к делам и планам Главполитпросвета. 18 января проходит заседание комиссии Современного театра под председательством Маркова. Присутствуют: Волков, Кашин, Мориц, Родионов, Филиппов, Якобсон.
Марков информирует собравшихся: «Значительная часть работы будет посвящена особым совещаниям при Главполитпросвете и Театральной секции ГУСа. В ГПП образовано три п/комиссии: театральной критики, репертуара и административно-организационной. Поскольку Президиум предложил направить туда представителя, необходимо такового выделить от комиссии Современного театра. Работа в этом полугодии, возможно, пойдет без докладов, поскольку придется прорабатывать на заседаниях тезисы для внесения в комиссии при ГПП. Так как для нас важна Комиссия по вопросам театральной критики, то надо просить Н. Д. Волкова подготовить в ближайшее время тезисы по театральной критике, чтобы их обсудить и внести на совещание. Нельзя обойти и вопросы драматургии и репертуара.
Н. Д. Волков предлагает привлечь к работе над вопросами драматургии комиссию Автора.
П. А. Марков указывает, что необходимо поставить также вопрос о театральных направлениях, т. к. свобода театральных направлений для театра не менее существенна, чем вопрос о репертуаре и цензуре.
Н. Д. Волков: Проблема театральных направлений может быть разбита на две проблемы: 1) проблема выяснения формальных признаков тех или других направлений; и 2) проблема отношения зрителя к тому или другому театральному направлению.
В. А. Филиппов напоминает, что эти вопросы должны быть подготовлены в весьма быстрый срок. Раньше надо подготовить два: о театральной критике и театральном стиле. Это нужно потому, что ГАХН является в этих вопросах наиболее компетентным учреждением. Можно включить и вопросы репертуара и драматургии, но надо думать, что и другие учреждения сумеют достаточно авторитетно выступить по данным вопросам.
П. А. Марков указывает, что вопрос о театральных направлениях должен быть поставлен в следующем плане: надо дать формальные признаки того или другого направления и указать его воздействие на зрителя.
В. А. Филиппов отмечает, что надо внести в предложение Маркова поправку в том смысле, что необходимо также учесть связь между формой театрального воплощения и драматургическим содержанием, учитывая при этом и исторический ход искусства. Он считает, что очень своевременно будет выпустить теперь книжечку по вопросу театральной критики. Во всяком случае вопрос об издании книжки по театральной критике должен быть поставлен теперь же. Необходимо по окончании этой работы приступить к составлению описательных рецензий и поставить описательные рецензии в план текущей работы»[714].
Постановили: «<…>
б) назначить заседание комиссии Современного театра на 31‐е января с повесткой „Театральные направления“. в) Предложить Волкову, Маркову и Сахновскому представить тезисы по вопросу о театральных направлениях. г) По вопросу о театральной критике просить Филиппова, Маркова и Волкова к 7 февраля представить тезисы»[715].
На заседании Терминологической комиссии 8 февраля решено, помимо «прояснения сугубо театральных терминов (по разделам „режиссура“ и „сцена“) просить П. М. Якобсона выяснить характер статей „академизм“ и „акустика“ в философском словаре»[716].
В том же феврале Якобсон выступает с докладом (но не в Театральной секции, а на Комиссии по изучению художественного образа при Философском отделении) «Виды театрального знания (театральная критика и наука)». Павел Максимович говорит о театре как «живом создании культуры», разбирает «суждения вкуса», которые основываются опять-таки на культурном опыте критика, акцентирует важность мастерства слова и усматривает задачи науки в постижении «исторического движения искусства с установлением закономерностей театрального предмета как художественной вещи». Один из обсуждавших, эстетик А. Г. Цирес[717], замечает, что «может быть, принципиальное значение следует придавать как раз личности критика»[718], выходя тем самым к проблематике ценностных оснований суждения.
Протокол № 10 заседания Теоретической подсекции Театральной секции ГАХН от 3 февраля 1927 года сохранил тезисы доклада Сахновского «Режиссерский текст спектакля (Режиссерский экземпляр пьесы)» и его обсуждение[719]. Похоже, что к написанию важной работы теоретического плана Василия Григорьевича подтолкнули споры вокруг мейерхольдовского «Ревизора». Но не забудем и о недавней реплике Филиппова («необходимо также учесть связь между формой театрального воплощения и драматургическим содержанием, учитывая при этом и исторический ход искусства»).
«Режиссерский текст – это прочтение театральных иероглифов в драматическом произведении. Театральная природа не совпадает с природой словесной в том же драматическом произведении. <…> Научная работа над текстом должна продвигаться по линии изучения режиссерских экземпляров, сравнивая их с текстами драматургов», – полагает Сахновский.
На обсуждении старый театрал Бахрушин заявляет, что раньше как-то обходились и без режиссерских разработок и было хорошо. Новиков выступает с позиции литератора, озабоченного верностью следования тексту: «Что касается операций над авторами, то это едва ли законно. Очень хорошо было сказано о подтексте, что это то, что актер скрывает от своего партнера, но что видно зрителю. Автор пишет не для определенного человека, но он пишет определенного человека. Что касается того, что актер не справляется с текстом, то надо сказать, что если тут будет исправление самого текста, это с точки зрения художественной конструкции пьесы безболезненно пройти не может».
Волков не устает повторять: «Мы до сих пор мыслили себе режиссера как некую техническую фигуру. Пора раскрыть это заблуждение» – и отмечает, что «доклад местами прорастал теоретическими положениями, которые имеют ценность. Доклад построен на ценности признания того, что режиссер есть самостоятельная фигура в театре. Конфликт между автором и режиссером бывает только в литературные эпохи, в эпохи золотые – автор шел от театра».
В заключительном слове, отвечая оппонентам, Сахновский замечает, что «Волков многое пояснил, что он не договорил», а на вопрос Якобсона, хочет ли он строить теорию, Василий Григорьевич сообщает, что он строить теорию не предполагает, но на основе такого опыта теорию строить надо»[720].
В середине февраля на заседании подсекции Теории Теасекции Коган информирует присутствующих о том, что «Академии в лице ее президента П. С. Когана предложено приготовить для НКПроса к совещанию при ЦК ВКП(б) доклад о театральной критике и театроведении. По поводу театроведения вопрос встанет, вероятно, не в плоскости научных методов, а в плоскости организационной, т. е. какие учреждения ведут работу, связь их с театрами, вопросы об издательстве и т. д.»[721]. И протокол № 11 заседания подсекции Теории от 15 февраля 1927 года сообщает, что гахновцы соглашаются принять участие в подготовке совещания при ЦК ВКП(б).
Сотрудники Теасекции принимаются обсуждать задачу.
Как видно из выступлений, ученые рассматривают ее совершенно не в том ракурсе, в каком видится она организаторам совещания.
«В. Г. Сахновский указывает, что наиболее насущный из затронутых вопросов – отсутствие книг, не только в Академии, но и в Москве. Потом нам совершенно неизвестно, чем занимается Гос[ударственный] Институт Истории искусств. Известно, что там занимаются историей. У нас нет прямой задачи заниматься историей. Также спрашивается, что является очередной насущной темой – для исследования. Желательно знать, т. к. задач очень много.
Н. Д. Волков указывает на то, что театроведение в СССР не имеет юридического признания, дисциплина не признается еще наукой. Отсюда проистекают дурные последствия для театральной критики, ею занимается всякий. Театроведение должно иметь свой специальный журнал, интересующий узкий круг людей. Наконец, надо поставить вопрос о периодическом издании документов по истории русского театра. Следует установить связь с И[нститутом] И[стории] И[скусств]. ГИИИ занимается преимущественно историей античного, западного и восточного театров. ГИИИ выпустило 36 книг по театру за 3 года. Русский театр представлен слабо, западный – сильнее. Есть материал по отдельным спектаклям. Из контакта с ГИИИ пока что мало