– У неё были видения.
– Угу, – кивнул старик, подобрав большим пальцем с бороды сок. – А что виделось, вы, конечно, спросить не догадались? Сразу вязать и экзорцизмы отчитывать? Да отпустите вы её, чайники закопченные.
Пряжки ремне виновато звякнули й и Ора, только почувствовав, что свободна, вскочила с жуткого стула, едва не распластавшись – ноги-то ей освободить не успели. Так и рухнула сверху на Лиса, который, присев на корточки, ремни расстёгивал. Тот помянул демоновых курв, перехватив кулак Роен, который она как раз собиралась ему в ухо засадить.
– Спокойно, – в общем-то даже миролюбиво посоветовал рыжий. – Не психуй.
– Не психуй? – возмутилась Ора. – Не психуй?! Да вы окончательно сбрендили!
– А что мы должны были подумать? – смущённо буркнул Барс.
– Я понятия не имею, что вы вообще подумали, но знаю чем. Задницей! – выплюнула Роен, выдирая ногу из не до конца расстёгнутого ремня.
И чуть не саданув коленом Лису в челюсть. К сожалению, тот успел отдёрнуть голову, да ещё и ладонью прикрылся. По твёрдости его рука ничем не уступала доске.
– Спокойно, девушка, – проворчал старик в алом. – Не обижайся на них. Ребята о твоём же благе радели. Ты вот лучше садись сюда, в креслице.
– Спасибо, я лучше постою, – капнула ядом Роен, нервно косясь на камин, в котором на самом деле лежали щипцы весьма устрашающего вида, а ещё что-то смахивающее на секатор и какой-то крюк.
– Да вот малинник подрезал, – пояснил старик, остругивая огрызок, оставшийся от яблока. – Запаршивел он у меня, тля какая-то завелась. А теперь инструмент прокаливаю, чтоб заразы не осталось. Так чем ты этих обормотов-то так напугала, девонька?
– А я знаю? – огрызнулась Ора.
– Ты разговаривала с пустотой, – натирая ладонью собственный лоб, сообщил Грай.
– Почему с пустотой? – не поняла Роен. – Там мужчина был, экзорцист.
– Какой экзорцист? – живо заинтересовался старик.
– Да обыкновенный, в сером, с эмблемой. Здоровый такой, то ли лысый, то ли бритый наголо. Усы закрученные.
Ора изобразила пальцами, как «шутник» усы подкручивал. Этот невинный в общем-то жест произвёл странное впечатление. Грай застыл, глядя на девушку из-под ладони, будто забыл, что руку и опустить можно. Лис, так и не поднявшийся с корточек, развернулся к ней всем телом. Олден, стоявший довольно далеко, у самой двери, шагнул вперёд, вцепившись в спинку страшного кресла. А Барс тоже замер, только уши у него торчком встали и заметно подрагивали.
– Что? – спросила Ора, нервно оглянувшись.
Прятаться было некуда, разве что за старика, но он надёжным укрытием не выглядел.
– Этого. Не может. Быть, – раздельно выговорил Грай.
– А припомни-ка, девонька, не было ли у него ещё чего примечательного? – подбодрил жрец.
– Да нет вроде, – пожала плечами Роен. – Разве что глаза такие, жёлтые. Точно, я сразу не сообразила, а сейчас дошло, – Атьера щёлкнула пальцами. – Глаза у него как у волка, ну точь-в-точь.
– Одинец[1], – почти беззвучно выдохнул Барс, плотно поджимая уши.
– Ну вот, – хмыкнул жрец, – а вы сразу: «Управление разумом, управление разумом!» Сами без мозгов, вот и колготитесь зазря. А сейчас идите-ка, ребятки, погуляйте. Мне с девонькой потолковать надо бы.
– О чём? – насторожилась Ора.
– Да о разном. Вот хоть о том, с чего это ты, голуба моя, неушедших видишь?
Атьера открыла было рот, да так, ничего не сказав, закрыла. А что скажешь? «Вы все здесь спятили»? Так это и без риторических восклицаний понятно. Тем более что хмурые экзорцисты уже вымелись из комнаты, едва не толкаясь в дверях плечами.
***
– Ты на мальчиков не обижайся, – посоветовал старик, разливая по глиняным кружкам взвар, сильно отдающий валерьяной. – У них свои резоны есть.
– Не сомневаюсь, – проворчала Ора, принимая протянутую карватку[2]. Отвар, может, и не слишком приятно пах, но был явно горячим, а Роен, несмотря на плащ и огонь в камине, опять мёрзнуть начала. – Только ведь можно же сначала просто объяснить, а не хватать и к стульям привязывать.
Девушка глянула на тот самый стул, намертво вмурованный в каменный пол, с бессильно повисшими языками расстегнутых ремней, и отвернулась. Только от одного вида этой, с позволения сказать «мебели», становилось совсем уж зябко.
– Можно-то можно, – согласился жрец. Кряхтя, уселся в глубокое кресло, стоящее перед самым очагом. Капюшона он так и не снял, даже не сдвинул. – Да только у них как? Сначала вдарь, а потом разбирайся, надо ли было бить. А что поделаешь, если от этого жизнь зависит? Им обычно рассуждать некогда. Вертись волчком и тыкай куда попадётся. Может, всё же присядешь? Слово даю, у этого стула зубов нет.
– Кто вас знает? – проворчала Роен, садясь. – И я всё понимаю, правда. Только я-то не враг.
– Э-э, не скажи. Демоны твари хитрые. И умные, кто бы что не говорил. Они не только рвать горазды. А эти мальчики не понаслышке знают, что такое управление разумом.
– И что это? – спросила Ора, глядя на старика поверх края кружки.
– А это, девонька, когда такая мразь к тебе в голову забирается, да нашёптывает всякое-разное, с ума сводит. И проще всего им справиться со слабыми, со стариками, детьми, у кого душа в раздрае. Ну а что безумец сделать может, того и Шестеро не предскажут. Впрочем, чаще-то всего они не другим – себе вредят. Так что мальчишки не защищались, а тебя же и спасали. Тогда вот так же было-то.
– Так же – это как же?
– А! – махнул рукой жрец.
– Постойте, – Роен отставила отвар, вкус которого запаху ничем не уступал, дёрнула за свесившуюся за нос прядь. – Владыка сказал, что жена Ноэ ушла в Закатное небо сама, но не по собственной воле. Так это её демон заставил? – Белобородый промолчал. – Шестеро защити! Она же ещё и ребёнка… – И на это жрец ничего не ответил. – А они атьеру охраняли, как меня и не уберегли, так? – снова тишина. – Так, значит, она была слабой? Или, как вы говорите, душа в раздрае?
– Я не бабка, чтобы сплетни разносить, – брюзгливо отозвался жрец.
– Да какие сплетни! – Ора вскочила. К сожалению, в тесной комнатёнке расхаживать особо не получилось, три шага до одной стены, три до другой. – В меня, в мою голову, в любой момент может какая-то… какая-то дичь залезть, а я и пискнуть не сумею? Да это… – Роен, фыркнув от возмущения, взмахнула руками, едва не снеся с каминной полки плетёную бутылку. – У меня просто слов нет, – призналась тихо.
– Не переживай ты очень-то, – совершенно спокойно сказал старик. – У тебя вон какие хранители! Муха мимо не просвистит.
– Муха, может, и не просвистит, а вот демоны, получается, запросто. – Кажется, с язвительностью она перебрала. – Раз уж ваши раззамечательные экзорцисты ничего не заметили.
– Так тут надо знать, куда смотреть, а тогда об эдаком никто слыхом не слыхивал.
– Да я не про тогда, а про сейчас!
– А сейчас и замечать нечего было.
– Как это?! Ну то есть да… – протянула Ора, окончательно запутавшись.
– Вот и они не сразу сообразили, – довольно хмыкнул белобородый. – Раз Лис ничегошеньки не углядел, Олден не почувствовал, а Барс не учуял, значит, ничего и не было. Потому как лучше их, может, только я и есть. Вот так-то.
– Но ведь мужчина был?
– А то как же? – ещё довольнее кивнул старик. – Их это, пятым у них был, Одинцом звали. Вернее говоря, он ребяток едва не с сосункового возраста выпестовал, а потом, вишь, помер. Да не ушёл. Остался, видать, присматривать. То-то они, наверное, сейчас охреневают.
– Наверное, – согласилась Ора, сама слегка… удивившись. Солёное словечко к образу благолепного жреца не очень-то подходило. – Стойте! Призраков не бывает, это всё сказки!
– Ну? Это тебе кто сказал?
– Да все знают!
– А с кем же ты тогда беседы беседовала, девонька?
Роен снова застыла посередь комнаты, грызя коготь. Перспектива и впрямь вырисовывалась не слишком радужная: либо поверить в существование призраков; либо признать, что ей в мозги демоны залезли; либо согласиться с тем, что она спятила. За компанию с остальными.
Или смириться с тем, что вся творящаяся дичь чистейшая правда и реальная реальность.
Вот с последним вариантом выходило хуже всего. Да, ушедшие порой могут ответить, дать совет. Но они не возвращаются. И уж тем более не разрисовывают физиономии проштрафившимся женихам!
Одно дело весть подать, переслать с оказией, и совсем другое самому в гости заявится. Да и ненормально это. Вряд ли кто-то обрадуется дедушке, упокоенному, скажем, ещё до твоего рождения.
– Ты, погляжу, и сама не в курсаах, с чего неушедших видишь, – заключил старик. Ора в ответ только плечами пожала, ей-то откуда знать? – А ты точно никогда с тварями не встречалась? И не бывала в… э-э… странных местах?
– Это считается? – пробормотала Роен, задумчиво сплёвывая кусочек когтя.
– Да в тут-то что странного? Всего лишь орденский госпиталь.
– Правда?
Атьера резко обернулась к седобородому, метнув по каменному полу изрядно запачканным подолом.
– А чего ты так взбутетенилась? – недовольно проворчал жрец. – Скажи-ка вот лучше, у вас в роду никаких баек не ходит, мол прадед какой чудной был или, может, прабабка?
– У нас в роду ничего такого не ходит, – отмахнулась Ора. – А вот про наш Дом говорят, что в Холодной Росе все с рождения на голову недужные. Потому как какая-то там пра с демоном спуталась и… – Роен так и замерла, забыв рот закрыть. – Нет, – сумела выдавить далеко не сразу. – Ну нет же. Такого ведь не бывает, правда? – проскулила жалобно.
– Интересную кашу порой Шестеро заваривают, – хмыкнул жрец, барабаня пальцами по столу. Руки у него, кстати, были совсем не старческие, а, наоборот, крепкие, мозолистые, с по-крестьянски широкими ладонями. – Значит, Ноэ и ты. Демоновское племя и эльд, на дух мразей не выносящий. Заба-авно.
– Ну да, ещё и Ноэ. Ему-то этих… тварей любить не за что, а я, сама получается… И что теперь делать?
– Прежде всего помалкивать, – отрезал жрец. – Ты, девонька, лишнего-то в голову не бери. Кровь, она только кровь и есть. Кто ж знает, чего там в каждом понамешано? Не в том суть.