Тебе посвящается — страница 5 из 54

– При чем Игорь? – рассердился Ляпунов. – Сам я, что ли, не видал этих ложкомойников?!

– Ой! Опять он! – притворно ужаснулись девочки. – Как не стыдно! Слово давал!

– Виноват, – опомнился Ляпунов, – само вырвалось... Я к тому, что...

– Постой, – прервал Гайдуков. – Где к тебе, в конце концов, прилипло это самое... то, что само вырывается?

– Слышал от одного типа, – ответил Ляпунов, – по амнистии его выпустили. С нашего двора. Там такая ком­пания! – Ляпунов присвистнул. – На мокрое дело пошли бы – я и то б не удивился.

– А что такое «мокрое дело»? – робко полюбопыт­ствовали притихшие девочки.

– Убийство, – снисходительно пояснил Ляпунов.

– И эти все... они, значит, у вас во дворе скрывают­ся? – спросила, понизив голос, девочка, сокрушавшаяся по поводу разболтанности пятиклассников.

– Почему скрываются? – возразил Ляпунов. – Они по вечерам во дворе в карты режутся – всему дому слышно. Тут и употребляются, как Зинаида Васильевна называет, жаргонные словечки. А чтоб расплачиваться, им деньги нужны. Я и думаю: не они ли у малышей в карманах шарят?

– Ты предполагаешь, они рецидивисты? – осведомил­ся Станкин.

Ляпунов в раздумье покачал головой.

– Там, по-моему, разные... – начал он и запнулся. – Ребята, только чтоб никому! По-честному!

Ребята тесно обступили Ляпунова.

– Ну? – проговорил Валерий.

И тогда Ляпунов рассказал, что «тип» пробовал его приваживать. В карты играть звал. Намекал, что можно бы здорово подзаработать...

– А зачем мне, когда мне отец, сколько прошу, да­ет? – прервал себя в этом месте Ляпунов.

– А если б отец мало давал? – холодно спросил Станкин.

– Все одно себя марать не к чему, – ответил Ляпунов и продолжал: – Когда я наотрез отказался, он и говорит: «Напрасно гнушаешься, из твоей же школы ребята с нами контакт держат».

Игорь и Валерий молча переглянулись.

Ляпунов снова попросил ребят не болтать.

И, как бы оправдывая настойчивость повторной прось­бы, напоследок заметил:

– Жизнь-то все же одна... – Попрощавшись, он скрыл­ся в воротах своего дома.

После этого девочки спросили, не проводят ли их маль­чики до дому. Теперь ведь с каждым днем темнеет все раньше. Вопрос был задан почему-то вполголоса.

Валерий, Игорь и Стасик Станкин охотно взялись про­водить девочек.

– А скажите, – обратился к девочкам Станкин, – до этого года... собственно, до того, как мы стали учиться вместе, у вас в школе и правда все было замечательно? Тишь да гладь?..

– Тиши... то есть тишины, может быть, было действи­тельно больше, – сказала одна из девочек.

– И скуки, – добавила Лена. – Успеваемость, средний процент успеваемости... – произнесла она монотонно и сде­лала гримасу.

– Но с дисциплиной небось гладко? – спросил Ва­лерий.

– Да ничего, – сказала неохотно Лида Терехина. – По-всякому...

– А вы между собой не дрались? – осведомился Гай­дуков с большим любопытством.

– Это-то нет. Но вообще...

– Для чего вспоминать?! – перебила Лена.

Все замолчали. Видя, что девочки немного приуныли, мальчики попытались возобновить полушутливый и весе­лый разговор, который завязался вначале.

– Дети! – предложил Гайдуков. – Повторим наказ но­воиспеченному. Итак... – Игорь окинул всех взглядом, как дирижер, проверяющий готовность оркестрантов. – Итак: задача Валерия – добиться, чтоб пятый «Б» был достоин нашей школы, которая уже много лет служит...

– ...примером всем школам района! – хором закончи­ли девочки эту хорошо знакомую фразу.

...Когда ребята по очереди довели до самых дверей всех девочек, кроме Лены, Гайдуков толкнул в бок Станкина и сказал:

– Лена, мы со Стасиком немного торопимся. Одно дело у нас... Так тебя Валерий один проводит. Охрана вполне надежная: боксер высокого класса!

И Валерий внезапно остался с Леной наедине.

– Ты на самом деле боксер? – с интересом спросила Лена.

– Учусь пока, занимаюсь в секции.

– Давно?

– Год.

Она оглядела его профиль.

– Говорят, у всех боксеров носы приплюснутые, – сказала Лена, – а у тебя, по-моему, обыкновенный, кур­носый.

– Не сломали еще, – пояснил он сухо.

– Удалось сберечь?

Разговор о собственном носе, сбереженном и курносом, был для Валерия отчаянно труден.

– Да, – ответил он. – Вот я хотел тебя спросить... – Он еще не знал в эту секунду, о чем спросить, но «пере­менить пластинку» нужно было немедля. – Действитель­но, Макаренко называет мальчишек пацанами?..

Лена в упор посмотрела на Валерия так, будто он со­вершил нечто невообразимое, непростительное.

«Что такое?» – встревожился он.

Затем она чуть улыбнулась, как человек, еще надею­щийся, что, может быть, услышанное – не дурная новость, а просто глупая шутка.

– Ты разве не читал «Педагогическую поэму»?

– Не читал. Слыхал про нее, конечно, а так что-то не попадалась.

– Ну, понятно, – сказала Лена пренебрежительно.

Странно! Она больше ничего не добавила, шла по-преж­нему рядом, но все переменилось. Он чувствовал себя уже не спутником и защитником Лены, а так, словно непро­шеный увязался за нею. Ему было очень неудобно идти и молчать. И так же нелегко – заговорить.

– Что же, без этой книжки, – выдавил из себя Вале­рий, – и прожить нельзя? – И ухмыльнулся, заботясь больше всего о том, чтобы не было заметно его сму­щение.

Лена тотчас отчужденно ответила:

– Смотря как прожить!..

Валерий не преминул бы съязвить в свою очередь, но не успел: Лена остановилась.

– Ну, я уже пришла, – сказала она. – До свидания.

Оказалось, что напротив – ее подъезд. Ему было зна­комо это высокое, темно-серого камня здание с выпуклы­ми римскими цифрами на фронтоне. Цифр было так мно­го, что на ходу Валерию никогда не удавалось вычислить, в каком году дом воздвигнут.

– До свидания, – ответил Валерий и таким тоном, словно делает Лене уступку, добавил: – Ладно, книжку я прочитаю.

Лена пожала плечами и направилась к своему подъез­ду. На ходу обернувшись, она безразлично проронила:

– Могу тебе дать.

– Если можешь, пожалуйста. Я читаю быстро.

– Ну, зайди на минутку.

– Лучше вынеси...

Все-таки он поднялся с нею в лифте на пятый этаж, но в квартиру не вошел, а остался ждать на лестничной площадке. Через минуту Лена вынесла ему книгу и, слег­ка кивнув, сразу затворила за собой дверь.

На улице Валерий открыл портфель, но толстая книга не влезала в него. Тогда он вынул из портфеля несколько учебников, и «Педагогическая поэма» поместилась. Учеб­ники Валерий зажал под мышкой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В этот день учителя не раз обращали внимание на то, что Саблин очень рассеян. И недаром. Он думал только о предстоящей встрече со своими пионерами. Даже тогда, когда вопрос учителя бывал так прост, что руки дружно поднимали все, Валерий продолжал сидеть с безучастным видом. Единственный ученик, не тянувший вверх руки, бросался, конечно, в глаза. Сначала Валерия вызвал к до­ске физик, в результате чего напротив фамилии Саблина появился в журнале вопросительный знак, похожий на не­дописанную двойку. Затем ему предложила отвечать Ксе­ния Николаевна. Это было досаднее всего, потому что перед нею ему особенно не хотелось срамиться.

Девочки, которые учились у Ксении Николаевны дав­но, окружали ее имя почтительным ореолом. Между про­чим, они рассказывали, что Ксении Николаевне предла­гали несколько раз преподавать в институте, но она отка­зывалась, не желая оставлять школу. Рассказывали, как она строга, и любили вспоминать подробности этой не­обыкновенной строгости. Со слов девочек Валерий усвоил, что у Ксении Николаевны не бывает любимчиков; что она не ставит пятерок отличнику, «чтоб не испортить табель», как говорят иногда. Ответ решает для нее все, а не сосед­ние оценки в дневнике. И как раз по этой причине она без колебаний ставит пятерку в дневник, где на фоне троек эта пятерка кажется загадочной и диковинной.

Валерий радовался, слыша о Ксении Николаевне тако­го рода истории. Они были ему по душе. Ему только не приходило в голову, что строгие замечания, суровую и точную оценку знаний может заслужить и он сам.

И вот после того как он ответил слабо, несколькими громоздкими фразами из учебника, которых не прослоил даже своими словами, Валерий ждал, что скажет Ксения Николаевна, что поставит. Она не может сказать ничего хорошего, да, пожалуй, снисходительность была бы для него и вовсе невыносима...

Ксения Николаевна сказала:

– Вы знаете кое-что, но отвечаете беспомощно. Не владеете материалом, хотя, я вижу, читали.

Она поставила ему тройку и, возвращая дневник, без­жалостно заметила:

– Если б в ходу были плюсы и минусы, я бы вам по­ставила с минусом.

У Валерия на душе – гадко, он чувствует себя недо­стойным даже обращения на «вы». Вернувшись за парту, он не смотрит на Лену.

Перед тем как вызвать следующего ученика, Ксения Николаевна еще раз обращается к нему.

– Вам придется много работать в этой четверти, – го­ворит она, – потому что во второй я буду требовать от вас только отличных ответов. Вы в состоянии их давать.

На последнем уроке он, по выражению Кавалерчика, «схлопотал еще трояк». Но это его мало тронуло. Уже ни­что не могло отвлечь Валерия от мысли о первой встре­че с пионерами, до которой оставался какой-нибудь час.

«Главное, – размышлял он, – ребятам должно быть интересно. Один скучный сбор – и я пропал. Сегодня я с ними коротко, чего воду-то лить... Может, просто спро­сить: какие у кого стремления?»

...У двери 5-го «Б» Валерия остановил Игорь.

– Твои на месте, в полном составе, – сказал он. – Сей­час приступишь к воспитательной работе. Ты, Валер, вот что: поимей в виду одну вещь... Хорошо б, если получит­ся, выведать, кто к мальцам присосался. После откровенностей Ляпунова, задавалы этого, нужно все же доис­каться.

Валерий энергично кивнул: правильно.

– Ты почуял, кстати, – продолжал Гайдуков, – что он для фасона все это... Перед девчатами покрасоваться. А нам с тобой стал бы он говорить, жди! Так что опять, выходит, слава девчатам!