берегу.
На следующей площади с круговым движением ГГ случайно пропустил нужный съезд и оказался на обратном пути в Хэрнёсанд. Он вполне мог позволить себе продолжить ехать дальше, все равно он забыл вернуть ключи от служебной квартиры, где ночевал. Дома его ровным счетом никто не ждал. Грязь и пыль, груда невскрытых конвертов, в холодильнике наверняка ничего съедобного. Конечно, не мешало бы переодеться, но магазины еще работали, и он вполне мог купить себе что-нибудь новое в Хэрнёсанде.
А остальное отдать в химчистку.
Ощущение кратковременности пребывания в этих стенах охватило его, едва он переступил порог служебной ночлежки. Здесь никто ничего не требовал и не орал над ухом, что он обязан с чем-то разбираться.
ГГ швырнул пакет с новой одеждой на кровать и откупорил бутылку вина.
Еще было два пропущенных звонка от какого-то адвоката. А, ну да, заключенный из Сальтвикской тюрьмы, с которым он собирался встретиться, вот только время для этого было уже позднее. Он открыл ноутбук в надежде составить себе более четкую картину того, что произошло за день, и вкратце подвести итог тому, что он узнал сам, хотя подводить там было особо нечего.
Группа подвыпивших мужчин средних лет, утверждавших, что они разговаривали с Хансом Рунне, но не помнили ровным счетом ничего из того, о чем они говорили, и еще какая-то женщина, которая перебросилась с ним парой слов в баре.
«Он был один?»
«Думаю, да. Я не видела, чтобы он с кем-то разговаривал».
«О чем-нибудь еще говорили?»
«Кажется, на этом все».
ГГ наполнил бокал. У него не было сил искать имя той женщины и тем более возвращаться к записям про выпивших мужиков. Вместо этого он набрал в текстовом редакторе «опись имущества покойного» и принялся искать возможности для того, чтобы потребовать отсрочку.
Следователя по особо тяжким из самого северного подразделения страны звали Андерс Анттила. Он встретил Эйру на железнодорожной станции, готовый с радостью заполучить любую порцию информации, которая могла продвинуть это дело вперед.
– Зовите меня просто Антти-в-Квадрате, – попросил он, – так все делают.
Эйра сперва решила, что это его тело послужило причиной для прозвища – он был высоким и вместе с тем широким и напоминал квадрат, но потом вспомнила, что с Хейкки Нива из Гэлливаре та же история – в краю, где говорили на нескольких языках, существовал обычай переделывать шведские имена в более привычные финские.
Антти Анттила. Антти-в-Квадрате.
Он самолично вел расследование и не мог сказать, чтобы они допустили какие-либо явные промахи, но Антти-в-Квадрате терпеть не мог нераскрытых дел.
– Словно шершавые руки зимой, – сказал он. – Зуд, от которого невозможно избавиться.
Последняя полоска заката догорала за их спинами, когда они направились на восток от Лулео. Дом Микаэля Ингмарссона был расположен в старинном зажиточном селении с волшебными усадьбами в норрботтенском стиле, выкрашенными в классический красный цвет.
Потерпевший сам настоял на том, чтобы встреча произошла у него дома, ему не хотелось снова оказаться в стенах полицейского участка.
– Я думал, что сумел преодолеть это, – были первые слова Микаэля Ингмарссона, когда они переступили порог его жилища. – Все, о чем я мечтаю, это чтобы однажды утром проснуться с ощущением уверенности в завтрашнем дне.
– Мы очень благодарны вам за то, что вы согласились нас принять, – сказал Антти-в-Квадрате. – Как я уже говорил по телефону, вы не обязаны были этого делать, но нам может понадобиться ваша помощь.
– Я только не понимаю, что еще могу добавить помимо того, что я уже рассказывал.
Трое детей успели вернуться домой из школы и детского сада, дом звенел от электронных игровых мелодий. Супруга, одетая в льняную рубашку из неотбеленного полотна, сидела на кухне с ноутбуком. При их появлении она излишне резко захлопнула крышку. Коллега представил их. Женщину звали Петра, очевидно, она уже встречалась с Антти раньше.
– Я надеюсь, вам и в самом деле есть что рассказать, – проговорила она. – Или же мы должны смириться с тем, что преступникам удалось избежать наказания? Ведь они поступили плохо не только с Микаэлем – они едва не погубили всю нашу семью!
– Мы делаем все, что можем, – ответил Антти-в-Квадрате и повернулся к мужчине: – Что скажете, можем мы куда-нибудь пройти, где нам никто не помешает?
– Мы можем поговорить здесь, – сказал он и крикнул детям, чтобы они шли в свои комнаты. – Но только недолго, я обещал мальчикам помочь с математикой.
Первым впечатлением Эйры было, что потерпевший пришел в себя, во всяком случае, она не видела ничего, что указывало бы на обратное. Она обратила внимание на натренированное тело, да и сам Ингмарссон производил впечатление физически крепкого человека, стремительного в своих движениях, но без лишней суеты, возможно, чуть форсирующего события. Теперь на нем были другие очки, не те, что на фотографии в деле – круглые, в черной оправе. А еще он обрил волосы, оставив лишь миллиметровый чубчик на макушке.
– Я хочу, чтобы моя супруга была со мной, – произнес он, усаживаясь рядом с ней и даже придвигая стул поближе. – Это то, через что мы вместе прошли и вместе должны преодолеть.
Антти-в-Квадрате присел на другом конце стола, и Эйра последовала его примеру. Не было сделано ни малейшей попытки предложить чаю или чего-то еще, что говорило о многом, если учесть, что они находились в северной части Норрланда. Не угостить кофе в этих краях все равно что попросить гостя катиться к черту.
– Дальше к югу произошел случай, который в некоторых чертах схож с вашим, – начал Антти-в-Квадрате. – Речь идет о мертвом мужчине, найденном неподалеку от Соллефтео. Возможно, вы читали об этом в газетах?
– А при чем здесь Микаэль?
– Пока не знаем. Нас интересует, вдруг тут есть какая-то связь. Именно это мы и пытаемся выяснить.
После этого он дал слово Эйре. Она вкратце поведала им о заброшенном доме в Оффе и показала снимок Ханса Рунне. Микаэль Ингмарссон судорожно стиснул руку жены. Должно быть, представил, как все могло бы закончиться для него. Заново пережил свое заточение.
– Но я по-прежнему не понимаю, – проговорила женщина, – это же… Где, вы говорите, это произошло?
– Рядом с Соллефтео.
– То есть выходит, эти придурки колесят по всему северу страны? И что, по-вашему, им здесь нужно?
– Имеются кое-какие схожие обстоятельства, – сказала Эйра. – Судя по всему, ни о каком ограблении речь не идет. Мы вообще не видим ни одного хоть сколько-нибудь ясного мотива.
– Сумасшедшим мотив не нужен, – возразила супруга. – Назовите мне хотя бы одну причину, по которой могли напасть на Микаэля…
Муж продолжал хранить молчание, никак не комментируя то, что сказала Эйра. Он даже не смотрел на нее, уставившись в какую-то точку в пространстве.
– Как вы понимаете, мы ищем связь между этими двумя делами, – произнес Антти-в-Квадрате. – И я подумал – вдруг то, что расскажет вам Эйра об этом человеке, наведет вас на какую-нибудь мысль? Вдруг вы уловите что-нибудь общее?..
Микаэль вскочил столь стремительно, что едва не опрокинул стул. Подошел к крану и налил стакан воды, но пить не стал. Наклонился над столешницей возле мойки, мускулы вздулись на его руках. Когда он обернулся, его руки продолжали крепко держаться за столешницу, словно мир вокруг него грозил перевернуться.
– Безработный актер, – выплюнул он. – Что у нас с ним может быть общего?
– Не знаю, – спокойно отозвался Антти-в-Квадрате. – А вы что по этому поводу думаете?
Мужчина пристально уставился в окно. Замерзшие капли дождя жемчужинами блестели на ветках.
– Я думаю, вы просто отчаялись в своих попытках раскрыть это дело. Вы готовы ухватиться за все что угодно, лишь бы создать видимость того, что вы делаете свою работу, но знаете, что я вам скажу – плевать я хотел на то, поймаете вы их или нет. Я хочу дальше жить своей жизнью, это все, что мне нужно – так что можете убираться. Мне надо помочь сыну с домашним заданием.
Последние слова он выкрикнул. Его жена тоже поднялась, положила руку ему на плечо.
– Я тоже думаю, что с нас хватит.
Они ехали прямо на лунный свет. Небеса были так близко, что казалось, до них можно дотянуться рукой.
– Вы верите, что он говорит правду? – спросила Эйра.
– Я не создан для того, чтобы верить или сомневаться, – челюсти Антти-в-Квадрате перемалывали жвачку, руки крепко сжимали руль. – Я полицейский, которому нужны только факты.
Казалось, он просит прощения за то, что их визит ничего не дал, хотя она и забралась так далеко.
– Всякий раз мне кажется, что вот сейчас-то и случится прорыв и дело сдвинется с мертвой точки. Должно быть, я идиот, который никогда не сдается.
Добравшись до отеля в северной гавани Лулео, они еще какое-то время просидели в машине. Антти-в-Квадрате вытряхнул из упаковки еще одну жвачку и предложил ее Эйре.
– Когда я только начинал работать в полиции и был еще совсем зеленым юнцом, у меня был наставник, – произнес он. – Один комиссар старой закалки. Его уж десять лет как нет в живых, а я до сих пор слышу в голове его торнедальский выговор, с годами даже отчетливее. Работа в полиции – это тебе не репу в кабинете чесать, говаривал он. Разгадка кроется в фактах, часто в наблюдениях, в уликах, в том, что мы видим или не видим. Никому не под силу стать невидимкой, тем более преступнику. Каждый оставляет после себя следы.
– И тем не менее все выглядит так, словно они явились из ниоткуда и канули в никуда, – заметила Эйра. У нее тоже был наставник, который пытался научить ее всему, что знал. Эйра преклонялась перед его опытом, пока не обнаружила серьезный промах, который тот допустил в расследовании убийства более чем двадцатилетней давности. Он полагал, что видит правду, и даже заставил четырнадцатилетнего подростка сознаться в том, чего тот не совершал.
«Но то было другое время, – подумала она. – Возможно, я сама поступила бы так же».