– Знай, что ты всегда желанный гость в этом доме, – ответила Мари-Луиза.
Серебристая «Ауди» небрежно припарковалась на улице, заблокировав собой подъездную дорожку к ее дому. Эйра вышла из машины с предчувствием, что произошло что-то серьезное. Иначе зачем еще ГГ стоять у забора и болтать с соседом, пока Патраск обнюхивает его руки?
– Комиссар расписывал, какой ты замечательный сотрудник, – Аллан Вестин даже приосанился, словно от гордости за собственную дочь.
– Я пытался дозвониться, – сказал ГГ, – но потом подумал, все равно мимо еду – дай загляну.
– Случилось что? – Эйра проверила телефон и увидела погасший черный экран. – Прости. Кажется, разрядился.
ГГ сделал жест в сторону входной двери.
– Можно?
Только сейчас Эйра заметила, что его пальто мокрое. Сама она под дождь не попала. На смену октябрю готовился прийти сырой и промозглый ноябрь.
В прихожей ГГ разулся, стащив с себя перепачканную в глине обувь.
– Я тут немного прогулялся по лесу, – признался он. – Думал, вдруг мне удастся что-нибудь обнаружить, если я взгляну на это дело под другим углом.
Эйра включила кипятильник, спросила, что он будет – чай или кофе. Было как-то непривычно и вместе с тем забавно видеть его на своей кухне. Он был слишком высоким для бабушкиных шатких стульев. Она вдруг осознала, каким старомодным выглядит этот громоздкий кухонный стол из сосны, сколько к нему прилипло грязи вперемешку с каплями жира.
В его руке назойливо зудел мобильник, но он все равно не сразу отреагировал на поступившее сообщение – казалось, он бы с радостью закинул телефон в дальний угол, чтобы больше о нем не вспоминать.
– «Анализ рисков и последствий в связи с реорганизацией, – прочел он или, скорее, выплюнул, – необходимо все уладить не позже понедельника, распечатать, изучить и подписать» и бла-бла-бла… Черт возьми, работа стала бы куда проще, если бы тебя хоть раз оставили в покое. – ГГ отшвырнул от себя телефон. – Можно воспользоваться твоим туалетом?
Эйра поискала среди чайных пакетиков те, что посвежее, вытерла стол и почувствовала, что немного волнуется из-за его присутствия у нее дома. Ничего странного в этом не было, он действительно мог проезжать мимо. Она была даже благодарна ему за его наплевательское отношение к ее законным выходным, или же она настолько сильно ему нужна, что все это стоит того, чтобы ее потревожить.
Когда он вернулся на кухню, она почувствовала, как у нее в груди разливается тепло. ГГ уселся возле плиты и откинулся на спинку стула. От него пахло лесом и немного по́том в сочетании с извечным маминым лавандовым мылом.
– Нашел что-нибудь? – спросила Эйра, разливая вскипевшую воду по двум чашкам – сама она чай никогда не пила, но теперь, когда он был у нее в гостях, ей тоже захотелось.
– Ты о чем?
– Да про Оффе, ты же был возле заброшенного дома. – Она присела, чтобы не стоять к нему слишком близко, но тут же вскочила снова. – Может, молока хочешь?
Холодильник стоял рядом с плитой, ей пришлось протискиваться мимо ГГ.
– Нет, никакого озарения на меня не снизошло, – покачал головой ГГ. – Я предпочел поехать туда один, чтобы посидеть в подвале и представить, как все могло бы быть. Калечить собственное тело ради того, чтобы выжить, продлить свое существование еще на несколько дней. Стоит ли оно того?
– А как насчет русского следа? Ты бросил его разрабатывать?
– Понемногу склоняюсь к этому. Ведь это же не преступление – приобрести дом. И нет ничего противозаконного в том, чтобы зарегистрировать фирму. Ни один из замешанных в этих махинациях преступных баронов или их ближайших подельников не въезжали на территорию Швеции и не покидали ее. Консалтинговые компании здесь и лазейки там, покажите мне человека, который бывал в церковном приходе Ботео.
– Возможно, нам стоит еще разок изучить все детали этого дела, – проговорила Эйра, правда, без особого рвения. – Скорее всего, мы просто что-то упускаем. Нет таких, кто не оставляет после себя следов.
ГГ улыбнулся.
– В твоем утверждении содержатся два отрицания, которые, согласно математической логике, должны дать плюс, но, к сожалению, не в данном случае.
Эйра как-то даже не думала об этом, впрочем, нет, думала, но не так. Короче, она вообще старалась не думать о том, что он выглядит чертовски привлекательным, когда улыбается.
– Мне долго не удавалось оттуда уехать, – продолжал ГГ. – Дождь все не кончался, и я присел на старом кухонном диванчике, который там остался. Я перечитал все, что у нас накопилось. Думал, в тишине мне удастся воссоздать более ясную картину случившегося. И знаешь, что мне пришло в голову?
Почему он так смотрел на нее, испытующе, словно у нее имелся готовый ответ?
– Нет, – ответила Эйра.
– Что я счастлив расследовать это дело вместе с тобой.
Он отставил чашку в сторону. Чайный пакетик остался лежать в ней – он что, так и не притронулся к чаю? Эйра мучительно соображала, что бы такое сказать.
– Мне, наверное, уже пора, – сказал ГГ, но все равно остался стоять и простоял, наверное, целую минуту, прежде чем откашлялся. – Я хотел сказать «до завтра», но завтра у меня выходной.
Дышать было совсем не трудно, вся проблема в том, как продолжать делать это в обычном ритме.
– Я завтра тоже свободна, – сказала Эйра, – но, если надо – приеду.
Она смотрела в окно, как он идет по саду, где она играла ребенком, и жалела, что ей не пришло в голову сказать что-нибудь еще, вдохновляющее или одобряющее, что-то, что сумело бы поднять ему настроение, заставило бы вновь почувствовать себя в ладу с самим собой, ведь он был хорошим, ужасно хорошим… Она смотрела, как за гаражом и кустами исчезает отъезжающая машина.
ГГ старше ее на двадцать лет, и он ее начальник. Он просто ценит ее работу, вот и все.
Эйра вдруг сообразила, что ее собственная машина брошена как попало на улице, и взяла ключи, чтобы переставить ее. Непонятно, какая логика руководила ею в дальнейшем, но, несомненно, она все же была. На заднем сиденье лежал еще один пакет. Почему бы не отвезти и его тоже, раз уж она все равно за рулем. После этого она отмоет и отскребет весь дом, выкинет старье и начнет новую жизнь.
Она покатила обратно к мосту Сандёбру и дальше на целую милю к северу, вдоль берега реки.
Двор усадьбы тонул во мраке, лишь в подвальном окошке горел свет. Дверь, как обычно, не была заперта, так что Эйра взяла на себя смелость без приглашения войти внутрь. И услышала, как Рикен наяривает на барабанах песню группы Queen – голос Фредди Меркьюри заполнял собой весь дом.
– Черт, ты меня напугала, – сказал он, когда она спустилась к нему в подвал. Он убавил громкость на магнитоле и отложил в сторону барабанные палочки. В гостиной теснились инструменты по соседству с двумя низкими диванчиками из дерева, когда-то купленными в кооперативе. Эйре было приятно вновь ощутить твердые подлокотники, упирающиеся ей в спину.
– Кто-нибудь в твоей семье избавлялся от «Фиата Пунто»? – спросила она, бросая ему пакет.
– Это еще что такое? – Рикен достал стопку подпорченных влагой школьных сочинений, датированных 1972 годом, те самые тетради, что валялись на заднем сиденье брошенной в лесу машины возле Жертвенного озера. Разумеется, Эйра узнала фамилию на титульном листе, еще бы, ведь Рикен с незапамятных времен был лучшим другом ее брата и ее, Эйры, первой большой любовью. Она несколько раз искала здесь Магнуса, пока тот не сел в тюрьму, и потом еще изредка приезжала сюда. Ей нравилось бывать у Рикена. Случались моменты, когда ей было наплевать на то, что у него во дворе громоздятся горы железного хлама и что она даже толком не знает, на что он живет – ей хотелось просто лежать, растянувшись на диване, и болтать о жизни. Он по-прежнему был самым неотразимым из всех, кого она знала, возможно, потому, что она продолжала видеть его таким, каким он был в юности, хотя уже не настолько диким и опасным. Однажды они даже переспали. Его тело оставалось все таким же хорошо знакомым, как тропинки, по которым она бегала в детстве. Эйра захихикала, лежа на диване. Ей на ум пришли строчки из старого детского стишка, который цитировал ГГ: Я тоскую по земле, по тем камням, где я играл ребенком.
Конечно, к тому времени она уже не была ребенком, но и взрослой не стала. Рикен был неким промежуточным этапом, когда все накладывает свой отпечаток, когда мечты о любви становятся реальностью.
– Розмари Стриндлунд, – прочел он, осторожно разъединяя отсыревшие страницы. – Должно быть, это моей тетки. Она переехала жить к своему сыну в Скёвде, мой кузен, я тебе про него рассказывал, – он заколачивает бешеные бабки в игровом бизнесе, настоящий гений в нашем роду. Где ты это раскопала?
Эйра рассказала о распотрошенной машине и упомянула причину, почему она там оказалась. Рикен припомнил, что да, родня действительно возмущалась по поводу какой-то автомобильной кражи, но это было лет пять или шесть назад, как раз, когда семья разбиралась в доме дедушки с бабушкой.
– Так, значит, вот где они лежали все эти годы, – он открыл тетрадь и прочел вслух сочинение о подземном мире, который обнаружился в реке, на глубине ста метров. – Ей бы следовало стать писателем, моей тетушке Розмари. Спасибо, дорогуша. Что я могу для тебя за это сделать?
– Перестать называть меня дорогушей.
Эйра достала из холодильника банку пива. Это означало, что она останется здесь ночевать.
– Ты не мог бы порасспрашивать среди своих, узнать, кто мог бросить тачку в лесу и кто там вообще часто крутится.
– Само собой, при условии, что смогу прищучить их, когда до них доберусь.
– Нет, прищучивать их не обязательно.
– Чертова легавая, – он притянул ее к себе и поцеловал в волосы. – Останешься?
ГГ сбросил в кухне свое пальто и досадливо поморщился, заметив отваливающиеся от ботинок ошметки глины. Он разулся и вытер самые грязные места половой тряпкой.
Грязь, принесенная из дома в лесу, не оставляла его в покое, словно сам мертвец стоял за его спиной. «Перестань быть таким мелодраматичным», – приказал он сам себе.