Патетичным.
Телефон совсем разрядился – и этот туда же. Он поставил его на зарядку и, прихватив бутылку виски и упаковку с едой навынос, уселся на диван. Служебная квартира состояла из вещей, которые сами по себе ничего не значили, – чистые поверхности столов, постель средней жесткости, все куплено в «Икеа». Было что-то приятное в пребывании в подобном месте, ощущение, будто ты присутствуешь здесь лишь наполовину.
По сути, он не ночевал в своей собственной постели с того самого вечера, когда в компании Эйры Шьёдин обходил рестораны в Хэрнёсанде.
Идиотская выходка с его стороны – навестить ее в выходной день. Чем он вообще руководствовался? Служебными мотивами? Или лично-служебными?
Не тем и не другим. Он стоял там как дурак, не имея ничего конкретного за душой. Единственный плюс – он удержался и не наделал еще больших глупостей.
ГГ наполнил бокал и уставился на висевшую над телевизором фотографию в рамочке, на которой неизвестно зачем был изображен мост в Нью-Йорке.
Ему вспомнился один старый разговор, который он давным-давно вел с Эйрой в машине, когда им в первый раз пришлось работать вместе. Тогда он довольно бесцеремонно, как он теперь понимал, поинтересовался у еще не знакомого ему полицейского сержанта насчет детей. Он очень хорошо запомнил свое первое впечатление о ней. Чувство собственного достоинства пополам с дружелюбием. Редкое понимание, которое он счел взаимным. Когда он говорил, она смотрела прямо на него, словно ей были важны не сами его слова, а то, откуда они исходят.
Но вот что она тогда ответила на тот его вопрос?
Он действительно пытался вспомнить. «Да», «нет» или «наверное»? Теперь это не играло никакой роли. Ведь он больше не окажется там снова, и уж тем более в ее компании. Очередная дорога, которая осталась в прошлом.
«A road to hell»[6], – подумал он, на ум пришел старый мотивчик, но он не помнил, как там дальше. ГГ поел немного остывшей лапши и почувствовал, как резвее побежала кровь по жилам, или же это выпитый виски давал о себе знать. Он даже переоделся в новые брюки и рубашку, которая пахла чистящим средством.
ГГ пожалел о своем поступке, как только поднялся по лестнице отеля «Штадт».
В баре было полно людей – не протолкнуться. Уж лучше бы он лег спать или же отправился куда-нибудь еще, где половая охота ведется не столь открыто.
Он слишком устал, чтобы напрягаться, пытаясь показать себя с самой лучшей стороны. Между прочим, он уже успел тут отличиться всего неделю назад, о чем, он надеялся, никто не узнает. И вот, поди же ты, он снова здесь, а взгляд против воли скользит по сторонам.
Вон та красивая, но неинтересная, а эта слишком юная – они сторонятся тебя, Жужу. Ты снова останешься один, всеми брошенный. Там была еще одна, по-будничному миленькая, типаж, который мог ему понравиться, безыскусная и даже смутно знакомая. Она улыбнулась ему. ГГ покрутил головой, вдруг она имела в виду кого-то другого. Он не мог вспомнить, видел ли он эту женщину прежде, но в глубине души понадеялся, что она не из тех, с кем он спал в безответственную пору своей жизни. Бывали периоды, когда он предавался любви, а бывали, когда он презирал самого себя.
Он знал, какой период у него сейчас.
Период поддержания местного производителя путем попеременного вливания в себя виски и джина с тоником. Период, чтобы подумать о том, что может сотворить с человеком одиночество.
Самое меньшее, что можно сделать, это улыбнуться кому-нибудь в толпе.
Ноябрь
В Лугнвике на заднем плане до сих пор висел утробный рев мощных двигателей и раздавался грохот – местная промышленность все еще цеплялась за свое существование. Лесопилка была закрыта, но вдоль берега до сих пор тянулся ряд жестяных строений рядом с действующей гаванью. Возле причала стоял огромных размеров сухогруз, рядом дожидались своей отправки штабеля древесины с лесопилки в Болльста.
– Как, по-твоему, похож он на человека, которому ты могла бы доверить покраску собственного дома? – спросила Силье, одной рукой копаясь в сумочке, а второй проверяя телефон.
Эйра скептически оглядела старую деревянную лачужку, оставшуюся со времен расцвета фабрики, где нынче размещалась фирма по предоставлению малярных услуг, пытаясь найти в ней хоть что-нибудь подозрительное.
Некий диссонанс, нечто фальшивое или ускользающее.
Это было ее идеей отправиться на фирму, где время от времени подрабатывал Ханс Рунне. Куда охотнее она обсудила бы эту мысль с ГГ, но у того выдалась пара выходных. Чуть раньше сегодня она просидела со следователем из отдела по борьбе с коррупцией, чтобы разобраться, как функционирует строительная отрасль и, прежде всего, уяснить себе ее темные стороны. Читала заявления и просматривала на экране рапорты о взятках и купленных договорах. Подрядчики, которые приплачивают за то, чтобы работы велись в стороне от бдительного ока некоторых проверяющих, благодаря чему становится проще использовать нелегальную рабочую силу и тем самым заколачивать куда больше бабок. Малярная фирма в Лугнвике казалась слишком мелкой для подобных махинаций, но, разумеется, даже среди мелких фирм есть те, которые балансируют на грани законности. Например, один владелец дачи в их округе получил накладную на триста тысяч крон и обязательство заплатить за работу, которая не была выполнена, – среди всего прочего там значился обструганный вручную пол восемнадцатого века, которым, очевидно, там даже и не пахло.
В малярной фирме в Лугнвике не было ничего примечательного, но Эйра была не из тех, кто делает преждевременные выводы.
В этом смысле она сравнивала себя с одним знакомым черным псом, который крепко вцепился в палку и не желает ее отдавать.
С востока дул ветер, неся с собой запах соли и моря.
– Не думаю, что они увлекаются взятками или черным налом, – наконец проговорила она. – Во всяком случае, не слишком сильно.
– Или запирают своих работников в заброшенных домах?
– И это тоже.
– Черт побери, – выругалась Силье, – кажется, я забыла дома свой снюс.
Извинившись, она отправилась в магазин, попутно проверяя пропущенные звонки.
Эйра же осталась стоять среди машин, пытаясь вкратце обобщить то, что они только что узнали.
Хозяином малярной фирмы являлся мужчина предпенсионного возраста. Год назад его компаньон, приятель одних с ним лет, вместе с супругой переехал жить дальше на север, в Арьеплог. Их влекли к себе снега, а в Онгерманланде уже нельзя быть полностью уверенным в том, что даже в декабре удастся прокатиться на лыжах.
Так что он поместил объявление в «Крамфорсбладет», и среди прочих претендентов на него отозвался Ханс Рунне.
– Он почти ничего не умел делать, но зато умел слушать и был готов много вкалывать. Приятный молодой человек и, кстати, всегда стучал, прежде чем войти. То, что с ним случилось, – ужасно, просто в голове не укладывается. Пообещайте мне, что засадите за решетку того гада, который с ним это сделал.
Ему уже звонили из полиции, как раз после случившегося. Молодой сотрудник очень вежливо поинтересовался у него, как Хассе чувствовал себя в последнее время и не было ли у него каких-нибудь проблем личного плана. Хозяин ни о чем таком не знал, и тогда тот полицейский вежливо поблагодарил его и отключился. Никаких подозрений или намеков, которые ему теперь предъявляют эти две дамы.
– Мы платим согласно трудовому кодексу, причем, уверяю вас, далеко не все так делают. Налоги и контрольные налоговые выплаты и прочая ерунда. На мне уже висит одно дело, сглупил однажды по молодости, но дал слово жене, что больше никогда не преступлю закон. У меня отняли водительские права и посчитали дело закрытым, но раз оказавшись в вашей базе данных, уже никогда от этого не отмоешься. Вы ведь уже пронюхали про это, да? Поэтому сюда приехали? Почему бы вам вместо этого не заняться криминальными элементами, которые готовы все захапать?
Когда же он предложил позвать свою супругу и продемонстрировать им финансовую отчетность за последние пять лет, дабы они смогли убедиться, как непросто вести дело в малонаселенной местности, они вежливо отказались.
Силье вернулась со снюсом за щекой. Странно, но это делало ее еще красивее – этакая дисгармония, которая лишь подчеркивала идеальные черты ее лица.
– Есть какие-нибудь новости от ГГ? – спросила она.
– А разве у него сегодня не выходной?
– Обычно это не мешает ему отвечать на звонки, – и Силье помахала телефоном. – Уже третий раз звонок переводят на меня, а я стою как дура и не понимаю, о чем вообще речь.
Груженная бревнами фура засигналила сзади, они подождали, пока она проедет и затихнет грохот. Эйра не разговаривала с ГГ с того самого вечера, когда он заявился к ней домой в Лунде – это было два дня назад.
– О чем хоть речь-то?
– Какой-то адвокат, который постоянно звонит и шлет сообщения. Очевидно, ГГ собирался встретиться с его клиентом, который сидит в Сальтвике. Ты что-нибудь об этом слышала?
Сальтвик – тюрьма под Хэрнёсандом, одно из трех самых охраняемых заведений страны. ГГ упоминал ее, Эйра была в этом уверена. Она как раз навещала в приюте свою маму, когда он позвонил, и она вышла в коридор, чтобы ответить на звонок. Было шумно, и ей то и дело приходилось переспрашивать.
– В этой тюрьме сидит человек, который, возможно, согласится дать кое-какие показания по интересующему нас делу, – объяснила она. – Насколько я поняла, это имеет отношение к отмыванию денег, но позже ГГ, кажется, передумал копать в этом направлении.
– Как это, черт возьми, похоже на него! – Силье явно не на шутку разозлилась, Эйра даже невольно попятилась от нее. – Почему этот идиот никогда не ставит никого в известность о том, где он и чем занимается? Рыщет повсюду как волк-одиночка и ни о чем не докладывает. О какой слаженной работе может идти речь, если главный следователь считает себя умнее всех остальных! У нас вообще должен быть прокурор, который активно руководит ходом следствия, – просто пока нет в этом необходимости, потому что нет подозреваемых, – но всем известно, что именно ГГ держит почти всю власть в своих руках, и ему это позволяют!