– Тут ты права.
– Тогда я по дороге позвоню прокурору.
Они сели каждая в свою машину. Эйра врубила на полную катушку радио, по которому гнали поток рекламы – сладкоречивые песенки о быстрых выигрышах в казино и строительном торговом центре в Бирста, где есть все, что только душе угодно.
Коробки торговых центров на окраине города проплыли мимо, на трассе Е4 движение стало свободнее. Эйра следила за дорогой. Не в широком и само собой разумеющемся смысле, обращая внимание на скоростной режим и остальных участников движения, а пристально глядя на сам асфальт, ныряющий серой лентой под колеса, километр за километром твердой, чуть зернистой поверхности.
Разумеется, могли существовать вполне естественные причины, почему ГГ не берет трубку. Не менее трех-четырех навскидку. Он мог познакомиться с женщиной, валяться где-нибудь в пьяном угаре, отправиться на море и даже просто выключить звук мобильного телефона.
Поэтому Эйра больше склонялась к тому, что случилось что-то еще. Ей не хотелось верить, что ГГ способен вот так просто все взять и бросить, но она его почти не знала. Картинка рассыпалась на кусочки. Эйра видела умного делового следователя, которым она восхищалась и которому хотела нравиться.
«Он – полицейский, – твердила она себе, – и задействован не только в нынешнем расследовании, но и еще во множестве других, текущих и уже закрытых дел, где преступники уже схвачены или до сих пор разгуливают на свободе».
Самым вероятным казалось, что над ним нависла угроза или даже несколько угроз.
Потому что он действительно был обязан взять трубку.
Над гаванью в порту Хэрнёсанда кричали чайки. Эйра вышла из машины глотнуть свежего воздуха, пока ждала на стоянке полицейского участка. Когда появилась Силье, в руках у нее были ключи.
– Официально я сняла эту квартиру на ночь, – сообщила она.
Прокурор решил пока подождать с формальностями. Квартира для ночевок являлась собственностью полиции, и, подписав договор, Силье тем самым юридически становилась на одну ночь ее полноправной хозяйкой. Это освобождало их от бумажной волокиты и риска, что вся эта история получит огласку.
Следователь убойного отдела, который по неизвестной причине исчезает в самый разгар расследования. Никому не хотелось думать о том, во что это выльется, если станет достоянием СМИ.
– Мне выдали запасной ключ, поскольку ГГ не вернул свой. Женщина, с которой я разговаривала, была, мягко говоря, не в духе. Она много раз посылала ему сообщения с напоминаниями, но ответа так и не получила.
Они пешком преодолели короткий участок пути. Так было быстрее, чем кружить на машине по улицам с односторонним движением, выискивая место для стоянки. Между зданиями задувал ветер с моря.
Перед нужным домом Силье остановилась и натянула резиновые перчатки.
– Никогда не помешают, – заметила она.
Эйра покопалась в карманах в поисках перчаток, которые всегда там лежали, будь на ней униформа или гражданская одежда, как сейчас – это было частью повседневной рутины, о которой она редко задумывалась. И тут же почувствовала, как вспотели под плотным пластиком руки.
Они ни слова не сказали друг другу, когда Силье отперла квартиру.
Никакой почты внутри не было. Только несколько рекламных листовок, которые плевать хотели на табличку с предупреждением о том, что здесь это добро не нужно.
Внутри ничем не пахло. Действительно, почти ничем.
Слабое жужжание холодильника. Шорох их мягких подошв по покрытому линолеумом полу. Это была безликая однушка со спальным альковом и крошечной кухонькой – ни одного укромного уголка, все на виду. Силье наклонилась над упаковкой с едой на журнальном столике, в ней еще оставалось немного лапши.
– Явно не вчерашняя.
Занавеска перед кроватью была поднята. Смятые простыни, скомканное в ногах одеяло, углубление на подушке. Рядом на стуле висела рубашка, на сиденье лежали трусы.
– Не похоже, чтоб он съехал, – заметила Эйра.
– Или же он ждал, что кто-то другой придет и приберет за ним. Разве это не похоже на нашего ГГ?
Возможно, это было всего лишь шуткой, обычным служебным сарказмом, но никто из них не улыбнулся.
Дверь в ванную отворилась со скрипом.
Эйра уставилась на зубную щетку, криво лежащую на раковине. На сплющенный и закрученный тюбик зубной пасты, из которого явно выжимали последнее.
Пустота, оставшаяся после него. Брошенные вещи.
– Эйра, можешь подойти сюда? – донеслось из кухни.
Он лежал там, мобильный телефон. Загороженный бутылкой виски, чашками и бокалами, но все же вполне себе заметный на кухонном столе. В него был воткнут шнур, он находился на зарядке.
Силье ткнула в телефон хлебным ножом, чтобы засветился экран. На рабочем столе – младенец, смеющийся беззубым ртом.
– Это его? – спросила Эйра.
– Ребенок-то?
– Я про телефон.
– Внук, наверное, – невпопад ответила Силье.
Номер ГГ значился одним из первых в списке контактов Эйры, недолго думая, она его набрала. Экран замигал, сигнал поступил с секундной задержкой. Ударные и следом гитара, одна из самых известных композиций Брюса Спрингстина, она столько раз слышала это вступление на работе, в машине, где бы они не оказались.
Они обе тупо уставились на телефон, где теперь светилось ее имя.
Эйра Шьёдин.
– Да не мог он, черт его дери, просто так оставить свой телефон, – жалобно проговорила Силье.
– Он поставил его на зарядку, а потом забыл. Такое часто бывает, – заметила Эйра.
– На три дня, что ли, забыл?
– А разве у него не было несколько телефонов: один для работы и второй личный? – Эйра попыталась воскресить в памяти образ ГГ, разговаривающего по телефону. Это было нетрудно, потому что он занимался этим постоянно, но она не могла вспомнить сам аппарат, только лицо ГГ в профиль, когда он отворачивался – прямая шея, редкая улыбка.
– Насколько я знаю ГГ, он не в состоянии уследить сразу за двумя телефонами. Он – главный следователь и постоянно кому-то звонит.
Силье шарахнула кулаком по разделочному столу, отчего телефон подпрыгнул.
– Так куда же он, черт возьми, намылился на этот раз?
Они ели пасту в ожидании, пока прокурор Нора Берентс доберется до Хэрнёсанда. Зеленые горошины поблескивали в каком-то сливочном соусе. Когда пришло сообщение, что она уже на мосту Эландсбру, Силье и Эйра встали из-за стола, оставив еду наполовину недоеденной.
– Я распорядилась насчет кабинета, где нам никто не помешает, – сообщила Беренс, когда они встретились с ней одиннадцатью минутами позже на входе в полицейский участок. Прокурор была новичком в их округе, но при этом набившим руку профессионалом. По слухам, на ее решение оставить Стокгольм повлиял сложный развод с мужем и, кажется, какой-то конфликт на работе.
Она закрыла за ними дверь.
– У вас есть какие-либо предположения о том, где может находиться Георгссон?
В конце концов, она еще не настолько хорошо его знала, чтобы называть просто ГГ, или же принадлежала к тому типу людей, которые не признают фамильярностей.
– Ни черта, – коротко отрубила Силье.
Она сообщила все: что они видели в обеих квартирах и сколько времени ГГ недоступен. Пока коллега говорила, Эйра глянула на часы – обычный аналоговый циферблат на стене. Стрелка двигалась вперед рублеными движениями, каждая минута – рывок вперед.
Время – семнадцать часов семь минут. Скоро будет почти трое суток с тех пор, как она видела его последний раз.
– А как насчет расследования, которое он сейчас ведет? – спросила Берентс. – Попробуем зайти с этого конца. Есть ли что-то, что наводит вас на эту мысль, кроме того, что жертва – мужчина почти одних с ним лет?
– Сорок семь, – вставила Эйра. – В смысле, столько было Хансу Рунне. ГГ же чуть постарше…
– Пятьдесят пять, – подсказала Силье.
Образ актера предстал перед Эйрой в другом свете, перед глазами промелькнули его старые театральные снимки, пока прокурор ждала, не скажут ли они что-нибудь еще.
Сыгранные им роли. Эйре почудилось, что среди них были герои, похожие на ГГ. Не Гамлет, конечно, но Макбет уж точно, из которого в памяти со школьной скамьи засела лишь одна-единственная фраза, что жизнь – это история, рассказанная идиотом. И еще немножко проповедник из «Иерусалима» Сельмы Лагерлёф, из-за которого целая деревня распалась и ушла.
Дело было во взгляде, что-то властное и горящее собственным светом.
Стрелка совершила еще один прыжок вперед.
17:08.
– Каким он был в последнее время?
Миг тишины.
– Недоступным, – произнесла Силье. – Говорил, что есть кое-что, оставшееся без внимания и что он должен это доделать. В расследовании могут фигурировать факты, о которых мы не знаем.
– А его личные отношения?
В воздухе повисло напряжение, какое бывает, когда неправильно подключают электрические провода. Эйра потянулась к графину с водой, которую неизвестно когда меняли. Во рту пересохло.
– Про это я мало что знаю, – ответила Силье. – Пять лет назад развелся, имеет двух взрослых детей, сейчас живет один, если это то, на что вы намекаете.
– Я думаю, ты знаешь, на что я намекаю, – сказала Нора Берентс. – Георгссон выглядел подавленным в последнее время? Много пил, сорил деньгами? Вы же полицейские, должны знать, какие вопросы надо себе задавать.
В ушах прокурорши раскачивались серьги с серебряными подвесками в виде крошечных планет, искусно украшенных разноцветными камнями, которые шли вразрез с ее строгим костюмом. Эйра поймала себя на том, что пялится на них вместо того, чтобы встречаться с ней взглядом.
– В последний раз, когда я его видела, он казался слегка подавленным, – наконец тихо проговорила она. – Я имею в виду самый последний раз, трое суток назад, в районе восьми часов вечера. Он заехал ко мне, когда возвращался с места преступления в Оффе, я живу неподалеку от шоссе.
Прокурорша опустила взгляд на экран своего айпада, сделала пометку.
– Это был последний раз, когда вы его видели?