Эйра захлопнула за собой дверь.
Тяжелые мокрые хлопья снега налипли на стекло. Скоро все растает – синоптики обещали пять градусов тепла во второй половине дня. Невольно она отметила это про себя как позитивный фактор.
Меньше риска замерзнуть насмерть.
Эйра продолжила изучать материалы расследования. Последнее, о чем говорил ГГ, были владельцы недвижимости, отмывание денег, при этом его голос звучал как-то обреченно. Возможно, в нем сквозило разочарование.
Эйра пролистывала на экране страницу за страницей, постепенно понимая, в каком направлении двинулось расследование. Труп, найденный в доме, принадлежащем представителю организованной преступности, – это, конечно, стало бы большим служебным промахом, не докопайся они до самого дна. В теории выходило, что Ханса Рунне использовали в каких-то преступных целях или же он просто случайно кому-то перешел дорогу.
Список из трех десятков имен, где содержалось еще больше сведений о роскошных автомобилях и эксклюзивной недвижимости в разных концах света.
Эйра подумала о доме возле Жертвенного озера, на самой границе безлюдных земель и почти за пределами Ноласкуга, где даже почтового ящика и того нет – может быть, как раз в этом и есть весь смысл? Уединенное местечко, где никто не помешает задавать вопросы.
Если единственная ценность этой лачуги заключалась лишь на бумаге, то зачем этим типам понадобилось марать обувь, рисковать собой, чтобы добраться туда?
На часах было 10:43, когда наконец зазвонил телефон.
– Ко мне только что заходила прокурор, – доложила Силье.
Она куда-то бежала. В трубке слышалось ее учащенное дыхание.
– Они нашли его?
– Нет.
Тающие хлопья снега стекали по стеклам, размывая очертания города за окном.
– И что сказала Берентс?
– Они получили список звонков от мобильного оператора. – В трубке раздался звук хлопнувшей автомобильной дверцы, передающийся с задержкой звук, когда Силье переключилась на громкую связь. – Она интересовалась, какую роль в расследовании играет Сесилия Рунне.
– Бывшая супруга Ханса? Вообще никакой, за исключением того, что она побывала в его квартире и убралась там, уничтожив возможные улики, но это из-за дочери, у нее есть мотив.
– В таком случае почему ГГ плотно с ней контактировал на протяжении последней недели?
– А он контактировал?
– А он ничего тебе об этом не говорил?
Они разыскали ее на работе, в агентстве связи, где Сесилия занимала должность старшего копирайтера.
Светлые стены, открытый интерьер, стеклянные двери.
– Вы выяснили, кто это сделал? Поэтому вы здесь?
– Мы можем где-нибудь уединиться, чтобы переговорить с вами с глазу на глаз?
Пока они шли, все агентство провожало их любопытными взглядами. Сесилия провела их в комнату с двумя ярко-красными диванами. Из-за стеклянных стен создавалось ощущение, будто ты находишься в аквариуме.
– Так кто же это?
– Пока не знаем, – ответила Силье.
Женщина глянула на часы, обронила, что через четверть часа у нее встреча с заказчиком. Ее костюм был все так же продуман, как и раньше, только на сей раз в зеленых тонах.
– Я понимаю, что это тяжело для вас, – сказала Эйра, – но мы обязаны попросить вас рассказать все еще раз.
– О том, зачем я заходила в квартиру? Так я уже объясняла, вы же сами были при этом, вы и Георг.
– Георг?
– Ну да, комиссар Георгссон. Это же вы с ним приходили ко мне домой, я уже тогда вам всем рассказала. Вы что, не ведете записей?
Эйра смотрела, как двигаются люди за стеклянной стеной, видела их взгляды, нацеленные прямо на них. Обстановка, где даже в носу не поковыряешь без свидетелей. Приходилось задавать вопросы, не открывая истинной причины, зачем они их задают, и тем более не возбуждая подозрений насчет исчезновения ГГ, иначе эта новость разлетится в считаные секунды.
– Вы ведь контактировали с нашим коллегой после той встречи, – продолжила Силье самым дружелюбным тоном. – Проблема в том, что мы ведем сейчас сложное расследование, где замешано много людей. Случается, что мы что-то упускаем, а записи, к сожалению, теряются. Нам очень важно иметь все факты собранными в одном месте, чтобы можно было сравнивать и оценивать различные сведения о вашем бывшем супруге. Я уверена, вы меня понимаете.
– Да, но…
– Поэтому мы, к сожалению, должны еще раз вас выслушать.
Силье и Эйра присели на один из диванчиков, но Сесилия Рунне осталась стоять рядом с дверью, словно желая быть уверенной в том, что, если начнется пожар, она выскочит отсюда первой.
– Да, я действительно ему звонила, – проговорила она наконец. – Мне казалось, что я толком не знала, кем был Хассе.
– В каком смысле?
– Я не помню всех подробностей. – Несмотря на короткую прическу, она попыталась накрутить прядь волос на палец, жест, ассоциирующийся с маленькой девочкой. «Что тебя беспокоит? – подумала Эйра. – О чем ты не хочешь говорить?»
– Это были вопросы довольно личного характера, о наших с ним отношениях и не только. Я не знаю, смогу ли я…
– Расскажите, что помните, и тогда остальное, возможно, само всплывет.
– Но я не могу, – возразила Сесилия Рунне.
– Почему?
– Потому что… Потому что я дала ему слово.
– Ваш бывший муж мертв, скорее всего, даже убит, – терпеливо проговорила Силье. – Те возможные обещания, которые вы ему дали, больше не действуют. Надеюсь, это вы понимаете.
– Да нет же, я не про Хассе, – взгляд женщины заметался по сторонам: наружу – к рутине за стеклом, вниз – на телефон, который она сжимала в руке, беспокойно крутила в пальцах. До Эйры вдруг дошло, насколько иначе вела себя женщина в прошлый раз, дома, при свете эркера, когда рядом был ГГ. Как она хихикала и закидывала ногу на ногу, извивалась, словно птица во время брачных танцев.
– Так кому вы дали слово? – медленно проговорила Эйра. – И что именно вы не можете рассказать?
– На самом деле я не сделала ничего плохого, – сказала Сесилия Рунне.
После их визита она позвонила комиссару. Георгу, как она продолжала упорно называть его, ведь он оставил ей свою визитную карточку.
Ее разрывало столько чувств и эмоций. То, чего не выразишь словами. Печаль и страх перед тем ужасным, что произошло. Ответственность за дочь, которая потеряла своего отца. Терзания по поводу того, как ей, матери, справиться со всем этим.
– Честно говоря, я просто еще раз хотела встретиться с ним. – Сесилия смотрела вниз, на свои руки, и одновременно улыбалась восторженной улыбкой. – Разве это преступление, если тебе понравился человек? Ведь когда тебе плохо, так хочется немного любви.
Сырой промозглый холод ударил им в лицо, ветер переменился и теперь дул с Ботнического залива.
– Мне необходимо выпить, – заявила Силье, едва они оказались на тротуаре. – И мне плевать, поеду ли я домой на автобусе или сниму номер в отеле.
Вокруг них рычали и фыркали строительные краны, уплотнившийся с наступлением вечера поток дорожного транспорта, но звуки не долетали до них. Лишь голос Сесилии Рунне эхом раздавался в их ушах, пока они шагали к ближайшему бару. Голос, который обрел свою жизнь и энергию, когда его хозяйка наконец-то рассказала им то, о чем пообещала молчать ГГ.
Он сказал, что он представитель власти, и это будет некрасиво выглядеть со стороны. Что будет лучше, если все останется между нами. У него же теперь не будет из-за этого проблем?
Именно Георг предложил ей встретиться в ресторане. Он внимательно выслушал ее, он действительно это сделал, а Сесилии был нужен кто-то, кто смог бы ее выслушать, ведь не всегда есть силы справиться со всем в одиночку.
И так, слово за слово, они постепенно прониклись друг к другу ощущением духовной близости.
ГГ рассказал ей, что живет один и что ему стало тяжело заводить длительные отношения после того, как его последняя попытка закончилась неудачей.
– С ума сойти! – внезапно прорвался голос Сильи. – Он спал со свидетельницей! Бывшей супругой жертвы! О чем он только думал?
В тот вечер они продолжили выпивать у Сесилии дома. Эйре хотелось обойтись без соответствующих подробностей. Всего им, конечно, женщина не рассказала, опустив, как все происходило, когда они оказались в постели, но все же и этого оказалась достаточно для того, чтобы Эйра смогла представить себе всю картину целиком – довольно худощавое, но все же гибкое женское тело под ним, или сверху.
Должно быть, разум покинул ГГ той ночью, или же он просто захотел отвлечься. Как бы то ни было, но он первый начал раздеваться, хотя Сесилия и пыталась его остановить. Он был пьян, а ей не хотелось, чтобы он уходил.
«Будет хорошо, если ты не станешь никому об этом говорить», – сказал он ей.
Их тайна, их секрет.
Когда женщину наконец прорвало, две полицейские перед ней мигом превратились в двух подруг, с которыми она могла быть откровенна. Или же, подумалось Эйре, так она надеялась через них стать ближе к нему.
Однако после той ночи наступила тишина. Ни звонков, ни сообщений, ни слов благодарности за вчерашнее. Ничего похожего на «я думаю о тебе» и «когда мы увидимся снова».
«И тогда я стала делать то, что все делают в таких случаях. Слала сообщения, задавала вопросы, на которые не получала никакого ответа. Потом снова начинала писать, чтобы уже рассказать о том, что я чувствую и что я так благодарна ему за это, и что я понимаю, что ему нужно время, но я здесь, никуда не денусь, и да, вы знаете, я абсолютно не хотела давить на него, но я была искренна и дала понять, что я действительно увлечена им, всерьез… Он, кстати, ничего вам про меня не говорил?»
Силье купила каждой по бутылке сухого мартини. Не совсем то, что привыкла пить Эйра, но пошло хорошо. Крепкий напиток.
Бар являл собой мрачную дыру, темное местечко, где не нужно выпендриваться и строить из себя невесть что. Можно было погрузиться в мягкие подушки дивана и лениво помешивать трубочкой в бокале, накалывать на вилку оливки, пока раздумываешь, что бы такое сказать.