– Поверь мне, – и Рикен, отложив в сторону баллончик с краской, снял с себя респиратор, – это тебе понравится.
Эйра толком не разобралась во всех этих родственных хитросплетениях, кто кому кем доводится. Вроде как у старого приятеля Рикена есть брат, который встречался с девушкой, которая водилась с компанией из прихода Ботео, ну и так далее. Так или иначе, но в результате он вышел на того, кто знал, что некий Йенс Бойа из Ундрома бросил тот самый «Фиат» в лесу четыре года и семь месяцев назад.
Один из участников этой цепочки слухов получил от него запаску.
Эйра села на лестнице, обхватив ладонями чашку с кофе. Было чертовски холодно, но кофе согревал. Рикен пил свой, поставив одну ногу на ступеньку рядом с ней.
– В таком случае срок давности за совершенное преступление еще не вышел, – констатировала она. За подобную кражу полагалось пять лет тюрьмы.
– Вот поэтому он и разнервничался, когда я оказался возле его дома, не говоря уж о том, что сам парень больше похож на недоваренную макаронину. Я бы запросто отделал его.
– Если бы не бросил драться, – заметила Эйра.
– Именно! Вместо этого я использовал свой блестящий интеллект.
– Должно быть, это напугало его до чертиков.
Ей действительно необходимо было предпринять что-то разумное, раскрыть дело, найти ГГ, но было так хорошо сидеть здесь. Шутить, словно это было обычное утро обычного дня, ничем не отличающегося от других дней. Промозглый, но все же ясный ноябрьский воздух, запах земли и перегноя, которыми тянуло из заросшего сада.
– Я пригрозил, что у меня есть связи в полиции, – сообщил Рикен и рассмеялся, слегка пропустив ее волосы между своими пальцами.
От его руки сильно пахло краской и растворителем.
Той ночью пять лет назад парень по имени Йенс Бойа напился в стельку в Крамфорсе и разругался со своим приятелем. Заночевать ему было негде, а домой попасть было надо, вот поэтому он и угнал тачку. На следующее утро протрезвел и, ужаснувшись тому, что натворил, бросил машину в лесу.
– Очевидно, он неплохо знает тамошние леса. Постоянно бродит по округе и заглядывает в заброшенные дома в поисках интересных вещиц. Он себе весь дом ими обставил.
– Куда это ты клонишь?
– Если ты не станешь при нем упоминать про «Фиат» – что, кстати, бесполезно, он все равно не признается, – то он обещал, что расскажет тебе то же самое, что поведал мне. Но только тебе, больше никому.
По дороге в глубь страны она позвонила, чтобы доложить, куда направляется.
– Они нашли машину, – сообщила в ответ Силье.
– Какую еще машину? – Эйра как раз собралась было обогнать фуру, но тут притормозила и вместо этого пристроилась сзади. – Ты имеешь в виду машину ГГ?
– Всю в штрафах за неправильную стоянку. На улице, в двух кварталах от служебной квартиры в Хэрнёсанде.
Сердце застучало в два раза быстрее.
– И что это означает?
– Что ГГ не обращал внимания на дорожные знаки, когда парковался. Его голова была занята чем-то другим, нежели платой за стоянку. И теперь можно перестать искать его с помощью дорожных камер в Хэрнёсанде и его окрестностях.
– Дьявол.
Эйра свернула на проселочную дорогу и остановилась между двумя загонами для лошадей. Небольшая компания любопытных рысаков за изгородью приблизилась к ней.
– Что-нибудь еще они узнали?
– Если и узнали, то мне ничего об этом не известно. Прокурор держит меня на расстоянии. Я собираюсь в Сальтвик, мне разрешили встречу с заключенным. А ты?
– Надо проверить сведения от одного знакомого в Стринне, вроде как есть некто, кто, возможно, что-то видел в окрестностях Оффе, – Эйра выехала задом обратно на шоссе.
Йенс Бойа жил в сарае на участке, принадлежавшем его кузену, на северной окраине Ундрома.
Сжатые поля лежали замерзшими, этой ночью выпал первый снег.
Перелетные птицы покинули округу.
Со стороны сарай походил на самый обычный облезлый коровник, каких полно – унылые останки минувших времен, однако из открытого окна гремела музыка. За те почти пять лет, что пролетели со дня кражи автомобиля, Йенс Бойа взялся за ум, поступил в народный университет Хола и переоборудовал обычный сарай в полностью оснащенную всем необходимым музыкальную студию. Он настежь распахнул перед Эйрой дверь в свое жилище, лестница вела на чердак, где располагалась спальня. Эйра заметила старый раздвижной стол и разрозненные стулья, украшавшие стену деревянные лыжи, железный котел, который приспособили под цветочный горшок.
– А вещи, украденные в окрестностях Жертвенного озера, у тебя тоже здесь есть?
– Ну разве ж это кража, – резонно возразил Йенс, однако его взгляд предательски метнулся к вырезанной из дерева полке для специй, красивый образчик старинной ручной работы. – Я имею в виду, брать то, что все равно никому не нужно, что люди бросили. Скорее уж реставрация.
– Расскажи, что ты видел.
– А я не получу за это по шапке? Мой кузен, на чьей земле я живу, он же с ума сойдет, если я опять возьмусь за старое. Он был добр ко мне, и я бы не хотел, чтобы…
И Йенс Бойа нервно забегал по тесной кухоньке, чья территория обозначалась небольшим подъемом на цементном полу, возможно, в прошлом здесь располагалась загородка для свиней. Из студии доносились тяжелые ритмы ударных, хрупкий нежный женский голос пел о чем-то печальном.
– И потом, я так стараюсь здесь. Вкалываю изо всех сил. Вы что-нибудь слышали о братьях Вард?
– Э… нет.
– Когда им не удалось заключить контракт на запись альбома в Лондоне, они создали свою собственную студию на семейной ферме в Уэльсе, соорудив звукоизоляцию из корма для свиней. Там играли группы Queen и Oasis, так почему же нельзя сделать то же самое в Ундроме?
На плите засвистел кофейник, весь закопченный от открытого пламени старинных очагов, быть может, найденный в доме одного из углежогов, чьи лачуги были рассеяны по лесам. До наших дней сохранилась часть ям, в которых жгли древесный уголь, многие со временем засыпало, но до сих пор можно отыскать «черные дрова», если отбросить ногой то, что выросло сверху.
– Ну, давай, – поторопила его Эйра. – Мне плевать на твою музыку и то, чем ты обставляешь свое жилье. Я здесь только потому, что Рикард Стриндлунд сказал, что ты что-то видел возле заброшенного дома.
Йенс Бойа так разволновался, что пролил немного кофе, когда разливал его по чашкам. Кофейная гуща еще не успела осесть на дно. Он был моложе ее, едва ли за тридцать, скорее, двадцать с небольшим, Эйра вдруг подумала, а были ли у него вообще водительские права, когда он угонял тачку.
Одетый в подметающие пол джинсы и застиранную футболку. С довольно сильно отросшими волосами.
– Я точно не могу сказать, когда это было.
– Ну хотя бы примерно?
– То, что сентябрь, это точно. Я помню это ощущение, когда лето уже закончилось и царит то самое спокойствие, которое бывает, когда воздух становится чище и прозрачнее и так хорошо дышится – я люблю осень. Было еще не очень холодно. Я почти уверен, что на мне была только футболка, ни куртки, ни дождевика…
Он поглядел в сторону, на окно, где висела липкая лента от мух, вся черная от насекомых, которые встретили на ней свою смерть. Еловый лес мрачно темнел снаружи.
– Я не могу поклясться, что это был он.
– Ты говоришь про Ханса Рунне?
– Я видел его только со спины. Я как раз направлялся к тому самому дому, когда услышал голоса, поэтому я туда, конечно, не пошел, кто его знает, вдруг это хозяева нагрянули или еще кто-нибудь, кто за ним присматривает. Я чисто машинально пригнулся и спрятался за сараем.
Эйра обожгла язык горячим кофе. Музыка стихла, или же она ее просто больше не слышала.
– Голоса? Так, выходит, там было двое или даже больше?
– Мужчина и женщина.
– Ты уверен?
– Да-да, абсолютно уверен. Я даже слышал, о чем они говорили.
– О чем?
– Я разобрал не так уж и много, но их голоса, то, как они звучали, я же звукооператор, работаю со звуком и умею слушать. – Йенс Бойа наконец прекратил свое взволнованное топтание по кухне и уселся на ступеньку лестницы, что вела на чердак.
Эйра попыталась нарисовать в своем воображении эту картину. Она была совсем не похожа на те, что она себе представляла. Никаких засад и волочений бездыханного тела. Никакого насилия.
Парочка, которая спокойно прогуливается по лесу и в какой-то момент оказывается возле заброшенного дома.
– Они спокойно разговаривали или на повышенных тонах? Один из них угрожал другому? Они были знакомы друг с другом?
Йенс зажмурился, заново прокручивая в голове ту сцену.
– Они спокойно разговаривали, – наконец выдал он, – никаких ссор, ничего такого. У меня почему-то сложилось впечатление, что мужчине там не понравилось. Его едкие комментарии, вроде: «Что это за дыра, я ожидал увидеть усадьбу». Типа, что он тут забыл.
– Как они вели себя, по-дружески? Держались за руки?
– Нет… А впрочем, не знаю. У женщины была с собой сумка. Я не видел, чтобы они целовались или что-то еще в этом роде.
– Ты можешь описать ее?
Эйра лихорадочно строчила в блокноте. Среднего роста, чуть ниже мужчины, волосы не длинные и не короткие, по цвету нечто среднее между темным и светлым.
– Пепельные, что ли?
– Я не привык обращать внимания на такие вещи. Если уж на то пошло, то я больше смотрел на него. Он выглядел довольно неплохо для своего возраста.
Эйра попыталась разузнать, во что была одета женщина. Не юбка, это точно. Брюки. Кажется, пиджак, но он не уверен.
– Он напевал, – Йенс Бойа расширил глаза. – Черт, как же я мог про это забыть, но ведь в тот момент я не думал, что это может оказаться важным. Помните того типа, что поет «House of the Rising Sun»[8], стоя возле старого заброшенного дома? Я еще тогда подумал: боже, как далеко готов забраться мужик, чтобы переспать с телкой?
Эйра и это записала, после чего стало тихо.