– Я понимаю, – кивнула Эйра, – но секретность не распространяется на ее внуков. Санна Мелин разыскивается по подозрению в похищении человека и убийстве.
– Вам обязательно рассказывать это Лилли? Ведь внучка – это единственное, что у нее осталось.
– Она часто приезжает сюда проведать бабушку?
– Ой, да! Каждую неделю или через одну, а ведь живет довольно далеко отсюда, в Хэрнёсанде.
– Когда она была здесь в последний раз?
Заведующая полистала какие-то бумаги, что лежали у нее на столе.
– Такие мелочи мы не записываем, но я слышала от персонала. Кажется, чуть больше двух недель назад. Чаще всего она приезжает по воскресеньям. Иногда она берет свою бабушку в церковь.
– Церковь?
– Ну да! У нас здесь есть очень красивая церковь.
Кто ходит в церковь со своей бабушкой после того, как запер человека в заброшенном доме? Санна была настолько черствой или так вымаливала себе прощение?
Если розыски Санны Мелин не увенчаются успехом, то придется в ближайшее воскресенье установить здесь наблюдение. Эйра представила себе затаившихся в засаде полицейских, суровых мужчин, присевших за голыми стволами на этой тишайшей березовой аллее.
– Мне она показалась вполне милой женщиной, – продолжала между тем заведующая, – человеком, который заботится о своей бабушке. Господи, да что мы вообще знаем? Но мы всегда ценим родственников, которые не забывают про своих стариков и не перекладывают свои тревоги на персонал. Ведь нам приходится куда чаще, чем вы думаете, взваливать на себя обязанности тех, кому это не под силу.
– Вы не заметили что-нибудь странное, когда она была здесь в последний раз?
– Я задаю только те вопросы, которые входят в мои профессиональные обязанности. Все было как обычно. Мы не тратим свое время на родственников. Мы просто радуемся, когда они приезжают, и уходим, чтобы не мешать.
– У нее есть еще какие-нибудь близкие люди? Родственники, друзья?
– Младший брат Лилли скончался прошлой весной. Подруг тоже больше нет. Одна Санна осталась.
В помещении сразу стало темно, словно тень набежала на солнце. Мысль о пустоте, которая ждала их внутри комнаты номер семь.
– Я хотела бы допросить Лилли Мелин. Это возможно?
– Она признана недееспособной. Это ее собственное решение.
– Но я могу встретиться с ней?
– Я, конечно, не имею права сообщать вам ее диагноз, – сказала заведующая, – но осмелюсь заметить, что наш приют не самое подходящее место для Лилли Мелин. Даже не знаю, каким это место должно быть – может, замок в горах? – Крохотная улыбка, первая за утро. – Мне проще сказать вам, чем она не страдает. Это не обычная деменция, несмотря на то что она подолгу живет в другом мире.
– В смысле, пребывает в прошлом?
– Я бы так не сказала, если только она не была когда-то принцессой Сибиллой.
Вместе с заведующей они миновали короткий коридорчик. В столовой накрывали к завтраку – звон столовых приборов, плеск воды в утренних душевых.
Лилли Мелин, проснувшаяся и уже одетая, сидела, повернувшись лицом к окну. Ее шея была первым, на что Эйра обратила внимание: не согнутая под грузом лет, а идеально прямая, красивая линия. Несмотря на тепло внутри помещения, на плечи старушки была наброшена шаль, а серебристо-белые волосы уложены в прическу. За окном – река Муэльвен, деревья с голыми черными ветками, светлеющее на востоке небо.
– Вот она, Лилли. Полицейская, о которой я тебе говорила, – сказала заведующая.
Старуха села вполоборота и протянула свою сухопарую руку для приветствия таким жестом, словно ожидала поцелуя с поклоном.
– Рада вас видеть.
– Ну, тогда я вас оставлю, – сказала заведующая.
Эйра назвала свое имя и опустилась на стул с мягким сиденьем. Мебель в комнате была старинной, но без роскоши, того сорта, что накапливается за долгую жизнь. Картины представляли собой безвкусную мазню в красивых рамах: корабль в бушующем море, маяк в ночи, портрет короля Оскара II.
Эйра положила мобильный телефон на стол и сообщила, что их разговор записывается.
– Я бы хотела поговорить с вами о Санне, вашей внучке.
– Зачем это? С моей девочкой что-то случилось?
– Я думаю, вы знаете, где она находится.
– А разве она не дома? – Растерянность старухи казалась искренней, да и с какой стати ей притворяться? – Может, она отправилась в отпуск?
– В таком случае куда, по-вашему, она могла направиться? – спросила Эйра.
– Ну, это я вряд ли вам скажу.
– Вы помните, когда Санна была у вас в последний раз?
– Не-ет, не помню, а надо? – Лилли Мелин, кажется, слегка занервничала, но, возможно, всему виной был обычный страх перед допросами, какой часто бывает у пожилых. Эйра еще не привыкла к тому, что она должна представлять собой власть. Женщина коснулась щеки. Жест был преисполнен изящества.
Кольцо на левой руке.
– Вы замужем, Лилли? – Никакими сведениями о повторном замужестве они не располагали, едва ли это могло пройти мимо шведской системы регистрации браков.
– Нет, дорогая, я вдова. – Печальная улыбка, чуть кокетливое прикосновение к волосам. – Калле погиб на войне, да упокой Господи его душу.
– Это он, ваш супруг? – На крышке бюро стояло несколько фотографий в рамочках, среди них – черно-белый свадебный снимок. – Можно взглянуть? – Эйра встала и подошла к бюро. В углу снимка значилось название фотоателье в Соллефтео. Черты старой женщины угадывались в лице невесты, чуть старше двадцати, гордая посадка головы и большие глаза. Лилли была блондинкой. Она напоминала героинь из фильмов Ингмара Бергмана – невинность и вместе с тем лукавство. Мужчина рядом с ней был облачен в военный мундир.
– Это ваш муж? Карл-Эрик Баклунд?
– Да, конечно, это было до того, как все случилось и нам пришлось залечь на дно.
– В самом деле?
– Да. То, что произошло, было ужасно. Но я не могу об этом говорить. – Палец на губах, обет молчания.
– А здесь, это ваша дочь? Биргитта? – Эйра протянула ей цветную фотографию женщины.
– Не будем о ней говорить, – сказала Лилли Мелин. – Она здесь никогда не бывает.
Эйра снова очутилась перед выбором: надо ли говорить старухе, что ее дочь скончалась три года назад, упоминать про ее рак… Ведь, в сущности, у нее не было на то никаких причин.
– Мне жаль утомлять вас своими вопросами, но я полицейская и обязана обо всем спрашивать. Я расследую несколько преступлений, в которых может быть замешана ваша внучка.
– Я не настолько тупая, – Лилли постучала себя по лбу, – и не настолько съехала с катушек, что бы они там про меня ни говорили.
– Вы не знаете, где может быть Санна? Может быть, есть такое место, куда она часто наведывается? Человек, которого она часто навещает?
– Сколько вопросов. Мне это не нравится.
– Нам крайне важно найти ее.
Лилли Мелин небрежно отбросила фотографию в сторону и поплотнее закуталась в свою шаль.
– Я ничего не сделала. Это не я хожу по комнатам и ворую вещи.
– Да при чем здесь это? Я просто хочу поговорить с вами.
– Ой-ой-ой, вы все так говорите. Просто поговорить. Просто поговорить. – Старуха ухватилась за подлокотники и встала на ноги, теперь она буквально кипела от возмущения. – Как будто я не имела права находиться в своем собственном доме! Я имею право заходить в свой дом! И не понимаю, при чем здесь полиция.
– Насколько я понимаю, теперь вы живете здесь, – терпеливо проговорила Эйра, – и я ни в чем вас не обвиняю, я только прошу вас помочь.
Она уже жалела, что отклонила помощь из Эрншельдсвика, вдвоем оно как-то лучше, но если есть дополнительные ресурсы, то они должны быть брошены на поиски ГГ. А с допросом старухи она и одна может справиться.
Так она думала.
– Он был шикарный, не находите? – Лилли Мелин нетвердой походкой приблизилась к бюро у окна, взяла в руки свадебную фотографию. Состарившиеся пальцы с нежностью погладили стекло.
– Это был красивый дом, – сказала Эйра. – Тот, что был у вас в Оффе.
– Так тебя растак, кочергой да за ногу, ядрена кочерыжка, шлюха, тварь, чтоб тебя черти в аду имели!
Эйра едва не рассмеялась, настолько это было неожиданно и совсем не вязалось с образом хрупкой старушки.
И вместе с тем, наверное, вполне ожидаемо.
– Вы сейчас говорите об Агнесе, его второй жене? Вы рассказывали Санне о доме в Оффе? Вы сказали Санне, что он ваш?
Эйра разглядывала узкую спину, узловатые пальцы, судорожно вцепившиеся в старую фотографию.
– Тьфу на нее, – выплюнула старуха, – тьфу на эту проститутку! Вышвырнуть человека из его собственного дома!
Эйра плохо разбиралась в психологии, особенно когда дело принимало подобный оборот. На секундочку ей захотелось, чтобы Силье оказалась рядом, возможно, той бы удалось разглядеть замешательство, скрывающееся под этими фантазиями.
Обручальное кольцо, история о войне – женщина действительно во все это верит или же это сознательная ложь? Способ сохранить свою женскую гордость?
Бывшая жена.
Брак, который продлился всего несколько лет. Возможно, она уже тогда была психически нездорова. Или слишком сильно любила и отказывалась расстаться со своим идеалом «вечной любви»?
Раз она сохранила ключи от дома.
И снова возвращалась на ту поляну. Женщина, которую бросили, быть может, даже выгнали, склонная к сумасшествию. Эйра без труда могла представить, как она входила в дом, который считала своим. И находила там чужую женщину, на своей кухне или в спальне, с мужчиной, которого она считала своим мужем.
Звонили ли Баклунды в полицию? Приезжала ли за Лилли карета «Скорой помощи»? В те времена таких отправляли в лечебницы для душевнобольных, одно из тех кошмарных заведений, вроде больницы Годео, Сидшён или Бекомберга.
Конечно, выяснить это нетрудно, но стоит ли?
Эйра вскочила.
– Я приехала сюда, чтобы поговорить о Санне, – проговорила она, вставая у женщины за спиной. – Мы должны задержать ее. Это срочно.