Лилли Мелин не обернулась, лишь ее взгляд оторвался от свадебной фотографии и устремился в окно, но Эйра была уверена, что старуха все прекрасно услышала.
– Мне почему-то кажется, что вы знаете куда больше, чем говорите, Лилли.
– Да-да, говорите, говорите.
Эйра повторила, что она из полиции и что Лилли обязана сообщить то, что ей известно, что было не совсем правдой, никто не обязан давать показания против своих ближайших родственников, на этот счет в законодательном кодексе имеется даже специальная статья.
– Это ведь вы внушили своей внучке, что она должна унаследовать дом? Хранили от него ключи все эти годы? Где она, Лилли? Где скрывается Санна?
Старуха зажала руками уши. Эйре захотелось встряхнуть ее, заставить сказать то, что та знает. Она схватила старуху за хрупкое запястье. Такое ощущение, что оно сейчас отвалится. И все же, несмотря на хрупкость, Эйра ощутила недюжинную силу.
– Что здесь происходит?
В дверях стояла заведующая.
Эйра проснулась с ощущением, что она не у себя дома. Диван, на котором она лежала, был продавлен и бугрился, в обивку въелся запах пыли и старости. Эйра села. Солнце клонилось к закату, его косые лучи проникали в комнату сквозь кружевную занавеску на окне, рисуя на стене изысканные узоры из света и тени. Где-то работало радио, передавали прогноз погоды. В средней части Норрланда обещали падение давления и надвигающиеся с северо-запада снеговые тучи. Эйра вспомнила, что она уже это слышала.
Шесть миль до Мюккельгеншё. Руки начали трястись у нее по дороге сюда, когда она поехала прочь от приюта престарелых в Шалеваде. Потом она сидела в машине и слушала запись разговора. Было ли на ней слышно, как она кричала в ухо старухи, горя желанием схватить ее и хорошенько встряхнуть? Соберись, старая карга, ты же всего лишь притворяешься! Ты же знаешь! Я знаю, что ты знаешь!
Добравшись до деревушки, Эйра остановилась, чтобы спросить. В качестве адреса был только номер почтового ящика, добраться с помощью системы навигации не представлялось возможным.
– А это случаем не тот тип, что въехал в старый дом Грансведов? Из Стокгольма? – сказал один из мужчин, стоявших возле сельского магазинчика. – В таком случае возле старой заправки поверните направо, а потом налево возле желтого дорожного знака с рекламой черного хлеба.
– Это голландец туда въехал, – вмешался второй, – а буханку можно и в магазине купить.
– А потом все прямо да прямо, до самого перекрестка, мимо старого миссионерского дома, там и увидите.
– Да, дочка-то их скончалась прошлой весной. Мы так и знали, что дом рано или поздно выставят на продажу.
Эйра еще издалека увидела коллегу, взгромоздившегося на лестницу. Кажется, он забивал доской дыру на фасаде. «Черный дятел решил себе дупло продолбить», – объяснил Боссе Ринг, когда слез.
– Что, так соскучились по мне, что прислали за мной патруль? – пошутил он.
– ГГ пропал.
У Эйры подкосились ноги.
Головокружение быстро прошло, так, секундная слабость. Она встала и последовала за Боссе в дом. Рассказала все, что могла о ГГ. Боссе Ринг слушал, задавал вопросы, что-то припоминал, но ничем не показал, что он что-то знает. Возможно, он был шокирован – по его лицу невозможно было ничего прочесть. В заключение Эйра подвела итог тому, что произошло, и тому, что они узнали, свалив все в одну кучу: накладывающиеся друг на друга дела, Санна Мелин, кто она такая, как они пошли сначала по совершенно ложному следу. После этого Эйра закрыла глаза, как ей показалось, совсем ненадолго.
С тех пор прошло два часа.
Боссе Ринг в футболке с изображением рок-группы тяжелого металла стоял у плиты и жарил картошку с луком и колбасой.
Старые кухонные ходики на стене, убаюкивающее тиканье. Солнце стремительно исчезало за лесом. Скоро три часа.
– Я же только пару минут хотела вздремнуть, – возмутилась Эйра.
– От уставшего легавого больше вреда, чем пользы, – отмахнулся он, – не говоря уж о том, что так ты подрываешь свое здоровье.
– Но я же ставила будильник!
– Я выключил его, – ответил Боссе Ринг.
Эйра попробовала проверить входящие сообщения. В Мюккельгеншё действительно ничего не ловило.
Боссе достал тарелки и водрузил сковородку на стол.
– Мне нужно ехать, – сказала Эйра. – Я даже про приют престарелых ничего не доложила, сразу отправилась сюда.
– Ты же сказала, что визит туда ничего не дал.
– Все равно.
– Ты не сможешь в одиночку распутать это дело.
– Я не одна, – пробормотала Эйра с набитым ртом. Вкус жареного масла, соли и детства – просто божественно! – Мы установили ее личность, кто-нибудь обязательно ее вычислит. Дорожные камеры, банковская карта… Если у нее новый мобильный…
– Да я не об этом, – перебил ее Боссе Ринг.
Эйра встала, чтобы попить воды из-под крана. Старый коллега по-отечески наблюдал за ней, и от его взгляда было сложно укрыться. Кухня, сохранившая свой первозданный облик восемнадцатого века или где-то близко к этому, дровяная плита с вмурованным в стену козырьком, широкие половицы.
– Лучше из ведра возьми воды, – посоветовал Боссе. – Там она из колодца, вкуснее.
У него на руках виднелись следы краски, и сам он похудел, стал куда стройнее, чем она его помнила. Отрастил бороду.
– Чем ты тут вообще занимаешься? – спросила она.
– Мне в наследство достался дом. Надо же что-то с ним делать.
– А мне казалось, ты типичный горожанин. – Эйра вспомнила, как однажды они искали в лесу человека, и ее коллега, безнадежно отставая, пыхтел сзади, пока она бежала там, где вообще не было никаких тропинок.
– Да, вырос в Стокгольме, в Сёдере, – кивнул он. – Матушка удрала туда, когда ей было семнадцать, она не собиралась иметь с этим местом ничего общего. Никаких корней у нее не было, она прибыла из Финляндии как дитя войны, да так здесь и осталась. Случайно упала и сломала себе руку в мае 1945 года, а обратно на родину после войны отправляли только здоровых детей. У нее нигде не было дома.
– А у тебя?
Боссе придвинул сковородку поближе к Эйре.
– Бери еще.
– Спасибо, очень вкусно, но…
– Кофе? – Ответа он дожидаться не стал, возможно, это даже не было вопросом. Наполнил кофейник и поставил его на растопленную дровяную плиту. Минутка откровенности закончилась.
Эйра снова опустилась на кухонный диванчик. Все же стоит соблюдать формальности, о чем она почти забыла.
– Дамир Авдик, – проговорила она, – помнишь, как он пропал?
– Он жил в общежитии при народном университете, – сказал Боссе. – Кажется, о его исчезновении заявил его учитель.
– Говорят, ты ничего не забываешь.
– В этом деле не было ничего примечательного, все чисто, насколько я помню. Обеспокоенные приятели, но ничего конкретного. Никаких подозрений на преступление.
– Ничего, что заставило бы тебя засомневаться?
Боссе раздумывал с полминуты.
– Нет, пожалуй. К тому же если учесть, кем он был…
– Боснийцем?
– Я подумал, что, может быть, он вернулся домой или удрал в страны третьего мира. Может, он был солдатом и дал какие-нибудь ложные сведения – честно говоря, я в ту пору особо с этим не заморачивался. У нас были дела похлеще – двойное убийство престарелой пары, вот чем у меня была голова забита. А что до беженцев, то знаешь, сколько их пропадает каждый год, покидает страну или остается жить в лесах?
– Но у Дамира были документы, ему не грозила депортация на родину, он стал полноправным шведским гражданином. Получал образование и бегло говорил по-шведски. Он выбрал остаться здесь.
– Совершенно верно. – На плите засвистел кофейник. Боссе Ринг снял его и дал постоять, чтобы гуща медленно осела на дно. – Я понадеялся на интуицию, и она меня подвела. Оглядываясь назад, я теперь вижу, что мне следовало бы еще раз пересмотреть это дело.
– Ты не помнишь, кто-нибудь говорил о Санне Мелин?
– Имя ее не называлось, но я помню, был у него один приятель с курсов, который рассказывал, что у Дамира были проблемы с одной девушкой, та не желала оставить его в покое, хотя он полюбил другую. Что ему было нелегко ранить чьи-то чувства. Что он так и не сумел до конца с этим справиться.
– В рапорте об этом ни слова.
– Звучало, как обычные любовные проблемы, какие бывают у подростков. – Боссе Ринг принялся разливать кофе, не вся кофейная гуща успела осесть на дно, и кое-что попало в кружки. – Конечно, если бы речь шла о пропавшей девушке, у которой были проблемы с ее бывшим, я бы отреагировал совсем иначе. Я допустил большую ошибку.
Эйра закрыла файл с записями, больше заносить туда было нечего. Кофе оказался слишком горячим, она подула на него.
– Здесь где-нибудь поблизости есть место, где ловит сигнал?
– Не хочешь взобраться на крышу?
– Лучше не надо.
– Тогда поехали к перекрестку, там обычно ловит.
Боссе Ринг надел куртку, ботинки уже были на нем. Даже не потрудившись запереть дом, он подошел к ее машине, которая стояла, небрежно припаркованная, на лужайке.
– Вот как, поедешь со мной? А я думала, ты вовсю наслаждаешься здесь покоем, недосягаемый для звонков и писем.
Боссе ответил в том духе, что это только первый месяц, а потом все начинает приедаться.
Начинаешь слушать птиц и болтовню ведущих на радиостанции Р1. Шум ветра в кронах деревьев.
В голову лезут мысли о том, чтобы завести кошку, ну и так далее.
Боссе Ринг уселся на пассажирское сиденье и окликнул Эйру, когда они добрались до нужного места. Там уже стояли два человека, подняв телефоны над головой. В сумерках светились экраны смартфонов.
– Такой вот способ общаться, – заметил Боссе Ринг.
Минуту спустя телефон Эйры издал целую серенаду из сигналов пропущенных звонков. Силье оставила ей несколько сообщений.
«Где ты, черт возьми?»
«Они нашли ее машину».
«Проверь почту».
На почте висела отправленная Сильей запись с дорожной камеры. Эйра подсоединила телефон к ноутбуку, чтобы увеличить картинку.