Боссе Ринг снова уткнулся в карту – описание объектов недвижимости, которые в свою очередь вели к именам их владельцев. На берегу ловило получше. Им потребовалось еще несколько минут, чтобы раздобыть телефонные номера.
Эйра двинулась дальше, чтобы обыскать следующее строение. Она слышала, как ее коллега спрашивает по телефону, имеется ли в данной зоне отдыха погреб, и заметила, как сразу изменился его голос.
Боссе Ринг перевел телефон в режим громкой связи.
Да, есть старый погреб. Он остался от хутора, который здесь когда-то стоял, но сомнительно, чтобы кто-нибудь им пользовался – у всех же холодильники есть.
– Где?
За третьим домиком. Метрах примерно в тридцати в сторону леса, прямо у подножья скалы.
Эйра побежала к дому, обогнула его и, замедлив скорость, принялась считать шаги, светя карманным фонариком вокруг. Двадцать шагов, тридцать. Она услышала, как Боссе Ринг возится с чем-то. Следом вспыхнул свет, ослепительный луч прожектора разре́зал тьму. Но дальше провода все же не хватило.
Вот и скала. Наискосок перед ней – небольшая возвышенность, скромный и совсем не бросающийся в глаза бугорок, который можно было принять за обычный холмик, если бы он не был облицован камнем. Поросшая травой и устланная палой листвой крыша. В переднем конце – старая деревянная дверь, закрытая на большой железный засов, чуть погнутый. Эйра толкнула дверь плечом, выдернула засов. Они действовали молча, коллега топтался сзади. Заскрежетали петли.
В следующую секунду Эйра вскрикнула и попятилась назад, натолкнувшись на Боссе – что-то темное вырвалось из тьмы и пронеслось мимо, слегка коснувшись ее щеки.
– Летучая мышь, – сказал он.
Запах земли. Чего-то тяжелого и застаревшего. Он направил внутрь свет прожектора. Несколько покосившихся полок. Консервные банки, пустые бутылки. Больше в погребе ничего не было.
– Черт возьми.
Эйра опустилась на корточки.
– Я действительно думала…
Ее голос предательски дрогнул. Но все было и так понятно, без слов.
– Это безумие, – сказал Боссе Ринг. – Чем мы занимаемся? Временами ГГ действительно ведет себя как идиот, но не до такой же степени.
Эйра смахнула что-то с ресниц.
– У нее мог быть при себе пистолет, – глухо сказала она, – она могла угрожать ему. Мы понятия не имеем о том, что произошло.
– Ты видела оружие?
– Она могла его где угодно вышвырнуть.
Когда они вернулись в домик номер пять, он стоял нараспашку. Эйра разыскала дополнительный нагреватель. Они сидели в прибывающем тепле в ожидании криминалистов. Избушка, конечно, была полна их следами; мало надежды, что они здесь что-то обнаружат. Куда важнее была машина, красная «Шкода», затаившаяся между елей.
Сейчас Санна Мелин должна уже сидеть под арестом, во всяком случае, если они забрали ее в Эрншельдсвик, а не повезли прямиком в Сундсвалль. А там кто его знает, может, и повезли. В любом случае придется подождать до утра, когда на место прибудет адвокат и ее уже с полным правом смогут начать допрашивать.
Ночь длиною в вечность.
– Спасибо, – поблагодарила Эйра, принимая чашку горячего чая. Она только сейчас поняла, насколько сильно замерзла, прежде это как-то не ощущалось. – Спасибо, что поехал со мной.
– Как, по-твоему, эту буханку можно считать уликой?
Боссе Ринг приготовил несколько бутербродов и уселся на другом конце дивана. В тишине копошились мысли, раз за разом прокручивался в голове ход событий – может, можно было сделать что-то иначе? Вдруг они что-то упустили?
– Ты в курсе, что когда-то я был боксером? – спросил вдруг Боссе. – Клуб «Линнеа» на юге Стокгольма, в какой-то степени даже легендарный.
– Да, – ответила Эйра. Об этом знали все, его сломанный нос служил лучшим тому доказательством.
– Я расскажу, что произошло. Что я повелся и повалил ее, что я готов был ее ударить. И все могло закончиться плохо. Так что не вздумай меня выгораживать.
– Хорошо, – сказала она.
– Это будет отмечено в деле.
– Я же сказала – хорошо.
– Хорошо.
Он жевал свой двойной бутерброд с щедрой порцией масла. Эйра скинула с себя ботинки, положила ноги на обогреватель. Снаружи в лесу что-то зашуршало, лисица или, может быть, сова, ночной охотник. Потом снова все стихло.
– Одиночество не доставляет мне никаких проблем, – продолжил он. – Я так живу с тех пор, как у меня в первый раз все пошло насмарку, а начать все заново я не смог. Я не уделяю времени друзьям. У меня нет компании, закадычных приятелей, с которыми можно выпить и поговорить по душам. – Боссе Ринг глянул в окно. В стекле было видно только отражение комнаты и их самих. – Работа стала моей компанией, а ГГ – моим другом.
Эйре тоже захотелось что-нибудь сказать. Подходящий для этого момент появился и исчез. Боссе Ринг поднялся и прошел в узкий закуток, в котором располагалась кухня. Она услышала, как он роется, как будто что-то ищет.
– Глянь-ка, братец Лилли скончался от своей сивухи. – Он вытащил из найденной бутылки пробку и принюхался. Прочел надписанную от руки этикетку. – Надо же, зверобой. Неплохая вещица.
– Я слышала, его употребляют при депрессиях, – сказала Эйра.
– Из нас двоих ты поведешь машину, договорились?
Еще никогда в полицейском участке Крамфорса не царило такое раздражающее безмолвие. Время никогда еще не текло так вяло, и вместе с тем каждая минута, казалось, весила тонну.
«Я невиновна».
Эйра снова перечитала короткие строки, как будто из этой лаконичной, составленной строго по протоколу юридической писанины каким-то чудесным образом могло проступить что-то новое.
Комната для допросов в Сундсвалле, где поздним вечером допросили Санну Мелин. Ей сообщили, что она имеет право на адвоката, и предъявили обвинения, длинный список из убийства, похищения, незаконного лишения свободы, еще одного убийства, и наконец последние пункты, к которым был прикован взгляд Эйры, словно муха к липучке.
Похищение, иначе говоря, незаконное лишение свободы Георга Георгссона.
Здесь у них было меньше всего зацепок. «Может подозреваться» значилось в обвинении, то есть веских оснований для подозрений, как в двух других делах, не было. Когда речь заходила о ГГ, то они по большому счету ничего на нее не имели. Только нечеткие свидетельские показания и запись с дорожной камеры.
Восемь дней ни слуху ни духу.
Что-то заставляло Эйру вглядываться в написанное, ища в нем ответ. Возможно, поэтому она снова и снова перечитывала протокол. Ей было необходимо нащупать следующее направление поисков, взглянуть на все с точки зрения профессиональной объективности, которая позволила бы ей двигаться дальше, но на деле были только злость и страх. Страх был тем, с чем она так и не научилась справляться. Единственное, что могло ей помочь, – это начать действовать. Даже тьма ее так не пугала – она родилась в темноте, сделала свои первые шаги в темноте. Здесь же сам страх был угрозой, боязнью потерять хватку и дать слабину.
Словно тогда все рухнет.
Ей хотелось, чтобы Боссе Ринг поехал с ней, прервав тем самым свой бессрочный отпуск, а не настаивал на том, чтобы его высадили в Эрншельдсвике посреди ночи, где он дождался бы утреннего автобуса до Мюккельгеншё.
«Каково ваше отношение к этому?»
Это был последний вопрос в протоколе, когда задержанная узнала, в чем ее подозревают.
«Я невиновна», – повторила Санна Мелин.
На все пункты один и тот же ответ.
Невиновна.
Несколько часов спустя допрос Санны Мелин возобновился в Сундсвалле, в присутствии адвоката.
Эйра взяла себе чашку кофе, на вкус полное дерьмо. Хотя кофе был здесь ни при чем. Все дело было в ней, ей тошно было находиться в Крамфорсе именно сейчас, вдали от всего.
Когда дежурный на телефонном коммутаторе сообщил, что к ней визитер, Эйра собрала распечатки с фотографиями разных женщин лет сорока и по дороге захватила Августа, чтобы их было двое.
Свидетеля Йенса Бойа провели в комнату для допросов. Он сидел там и, нервничая, царапал ногтем по краю стола.
– Зачем вы заставили меня сюда приехать? Разве нельзя было просто прислать фотографии через «FaceTime»? В каком веке вы вообще живете? Разве полиция не должна хоть немного идти в ногу со временем?
Эйра раздумывала, стоит ли ей прочесть лекцию о подсудности за дачу ложных показаний, но потом отказалась от этой идеи.
– Мы хотели бы попросить вас взглянуть вот на эти снимки, – сказала она, и на стол перед орнитологом легли распечатки. – Посмотрите, вы здесь кого-нибудь узнаете?
– А вдруг я ошибусь и покажу не на того? – разволновался Йенс, листая снимки туда-сюда. – Что тогда будет? Я не хочу портить жизнь невинному человеку.
– Взгляните еще раз, – посоветовал Август.
Наконец мужчина остановился на двух фотографиях. Незнакомая женщина и Санна Мелин в профиль. На снимке у нее было почти то же самое отсутствующее выражение лица, как и на старой фотографии в паспорте.
– Это она, – произнес Йенс Бойа.
– Кто она?
– Та самая женщина, которую я видел в лесу вместе с тем мужчиной, которого потом нашли мертвым.
– Вы уверены? – нейтральным тоном спросила Эйра. – Вы же говорили, что видели ее с расстояния.
– Да. Теперь я могу идти?
– Да, вы видели ее с расстояния, или да, это она?
– Это она.
Эйра позволила Августу проводить Бойа, а сама направилась в кабинет, чтобы сообщить прокурору, что свидетель опознал Санну Мелин.
Его показания добавились к тем доказательствам, опираясь на которые следователь сможет возбудить уголовное дело и засадить ее за решетку.
У них были даже ее отпечатки пальцев, найденные в заброшенном доме, а теперь еще и орнитолог на подходе, который прибудет на опознание в Сундсвалль через полчаса или около того. Сеть затягивалась все туже. Им удалось связать Санну Мелин и место преступления, это был ключевой момент. Как там сказал ГГ?
Покажи-ка мне человека, который бывал в приходе Ботео