Подводя итог возникшему в отечественном зодчестве противоречию, автор правомочно предполагает, что «измельченный ордер перестает быть носителем героического начала, которое пронизывало всю архитектуру классицизма».
Действительно, огромное здание, в котором ныне находится Петербургский государственный университет телекоммуникаций имени профессора М. А. Бонч-Бруевича, славится архитектурной красотой и украшениями. Своими габаритами он удивил даже российского императора Николая Павловича, который некогда, проезжая в коляске по набережной Мойки мимо новой пятиэтажной жилой махины, заинтересовался богатым хозяином громадного особняка в центре столицы, сумевшего найти необходимые средства на возведение «этакой громадины». Николай I был невероятно удивлен ответом дежурного адъютанта на свой вопрос, который учтиво доложил ему, что огромное здание якобы принадлежит некоему бывшему смотрителю слонов, а ныне титулярному советнику и кассиру Императорских театров Руадзе, получавшему небольшое жалование в размере 560 рублей в год. На вопрос императора о средствах, позволивших мелкому чиновнику построить такую громадину, адъютант ответить не смог. Тогда озадаченный Николай Павлович распорядился о немедленном вызове к себе во дворец владельца особняка для его персонального допроса.
Императорский вызов на аудиенцию насмерть перепугал Григория Ивановича Руадзе, слегшего в постель и сказавшегося больным. Вместо себя струсивший муж направил к царю свою красавицу жену, наказав ей отвечать, что его доля денег, вложенных в строительство доходного дома, представляла собой «сумму в 70 тысяч рублей, заработанных им в основном с помощью финансовых оборотов его восточной торговли».
Красавица с магическими голубыми глазами без какого-либо волнения и страха предстала перед грозным императором и на вопрос Николая Павловича: «Откуда такие средства?» – ослепительно улыбнувшись царю, ответила, что «дом построил не господин Руадзе, а она на свои собственные средства, кои она частично получила в качестве приданого к свадьбе от своего батюшки, а частично заполучила благодаря своему высокому влиянию и природной красоте». Николай I милостиво улыбнулся красавице и ласково с миром отпустил владелицу петербургского особняка. Однако вместе с тем император, умевший ценить женскую красоту и любивший красавиц, дал распоряжение о наказании супруга Марии Федоровны. Григория Ивановича Руадзе не обвинили в казнокрадстве и взяточничестве, но в 1851 году его все же уволили с высочайшим повелением «никуда в службу больше не употреблять». Представление о награждении его орденом было незамедлительно ликвидировано. Чиновник также узнал, что не имеет права занимать должность старосты Исаакиевского собора, так как эта деятельность неизбежно связана с финансами. Однако через несколько лет, «по прошению его супруги на Высочайшее имя», Григорию Ивановичу вновь разрешили служить, но с условием исключения работы, связанной с казенными финансовыми интересами. Усилиями и просьбами красавицы супруги и его высоких доброжелателей Григорий Иванович Руадзе был вскоре восстановлен в должности старосты Исаакиевского собора.
Высочайшее повеление, лишившее Григория Ивановича Руадзе возможности служить в казенных департаментах, не опечалило титулярного советника. Строительство и отделка огромного доходного дома завершились менее чем за три года. Великолепный особняк в центре столицы стал источником немалого стабильного дохода семьи Руадзе на многие годы.
Планировка и отделка дома М. Ф. Руадзе, предусмотренная авторами проектов Р. А. Желязевичем и Н. П. Гребенкой, осуществлялась с учетом интересов жильцов (стремлением к функциональной целесообразности, удобству и комфорту) и желанием владельца получить наивысшую прибыль. Внутренняя структура квартир «под жильцов» в доходном доме Руадзе отличалась разнообразием. Существовали огромные «барские» квартиры с комфортными условиями и жилплощади более скромные – в одну – три комнаты. Значительную долю в доме Марии Федоровны Руадзе составляли квартиры, рассчитанные на представителей «средних классов», насчитывавшие четыре-шесть комнат.
Рассчитанные на состоятельных жильцов огромные многокомнатные квартиры выходили окнами на набережную реки Мойки, Кирпичный переулок и Большую Морскую улицу. Большие квартиры в доме обязательно имели две лестницы – парадную, выходящую на улицу и набережную, и черную, ведущую во двор. В первых этажах дома на центральных улицах столицы планировались арендные помещения для богатых фирменных магазинов, ресторанов и даже театров, с широкими окнами-витринами, пролеты которых обычно перекрывались прочными металлическими балками. Подобное необычное новшество тогда украсило часть дома Руадзе, выходящего на угол Большой Морской улицы и Кирпичный переулок (№ 16/8).
По-видимому, автор этого проекта Р. А. Желязевич повторил знаменитый прием архитектора П. Жако, собственный дом которого находился напротив владения М. Ф. Руадзе. Оба особняка впервые были оборудованы необычными огромными окнами-витринами, оригинально украсившими первые этажи этих зданий. В доходном доме «под жильцов», принадлежавшем М. Ф. Руадзе, обустроили солидный театральный зал на 1000 зрителей. Его сдавали в аренду для публичных концертов, любительских спектаклей, литературно-художественных вечеров и иных мероприятий. С самого начала своего существования зал, известный по фамилии владелицы дома как «зал Руадзе», всегда представлял собой одно из популярных мест в жизни жителей столичного города. Современники единодушно отмечали не только его величину и многофункциональность, но и высочайшее качество отделки, прекрасную акустику и освещенность.
Популярный отечественный писатель и издатель Л. Ф. Пантелеев так вспоминал о посещении зала Руадзе в свои студенческие годы: «Если бы зал Руадзе был вдвое больше, то и тогда он не вместил бы желающих, а он тогда уже вмещал более одной тысячи зрителей».
С 1859 года в зале Руадзе проводил свои творческие вечера Литературный фонд, созданный для помощи молодым литераторам. Его организаторами являлись А. В. Дружинин, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, И. С. Тургенев, А. К. Толстой. 14 апреля 1860 года в зале Руадзе на Мойке, 61, состоялся первый спектакль «для пособия» нуждающимся литераторам. Это был «Ревизор» Н. В. Гоголя с довольно необычным составом исполнителей. В Хлестакове зрители узнали поэта П. И. Вейнберга, печатавшегося под псевдонимом Гейне из Тамбова. Он стал инициатором спектакля и по его окончанию писал: «Зал более одной тысячи человек был переполнен. Городничего Сквозник-Дмухановского великолепно сыграл А. Ф. Писемский, а почтмейстера Шпекина с блеском представил внешне сухой и угрюмый Ф. М. Достоевский. В роли купца Абдулина заболевшего А. Н. Островского заменил известный русский драматург-водевилист Ф. А. Кони (отец будущего знаменитого юриста и общественного деятеля А. Ф. Кони). Супруга Кони-старшего, профессиональная актриса, с блеском исполнила в спектакле роль Анны Андреевны – жены городничего.
Хохот разразился в зале, когда к Хлестакову пришли купцы в лакированных сапогах и ярких русских косоворотках: Тургенев, Некрасов, Григорович, Курочкин, Майков, Панаев, Краевский… Один вид Тургенева с пенсе на носу и с головой сахара в руках, в длиннополом сюртуке чего стоит…».
О том, как проходила дальнейшая семейная жизнь супругов Руадзе после окончательного завершения строительства доходного дома, можно только догадываться, но, вероятно, со смертью безропотного супруга жизнь его половины Марии Федоровны изменилась далеко не в лучшую сторону. Ей теперь пришлось одной взвалить на себя бремя забот по управлению огромного жилого доходного дома – «этакой махины», по определению императора Николая I, осуществлять постоянный контроль за рациональной арендой жилых помещений и выгодной эксплуатацией колоссального по своим размерами концертного зала. Во всяком случае известно, что, начиная с 1863 года, участком и доходным домом уже владел потомственный почетный гражданин Иван Алексеевич Кононов, остававшийся его собственником почти до начала XX столетия. Однако небезынтересно, что этот один из самых больших доходных домов столицы и после, с переменой владельца, петербуржцы по привычке упорно продолжали называть «домом Руадзе» вплоть до Февральского и Октябрьского переворотов 1917 года. При этом следует заметить, что новоявленный владелец дома оформил купчую на приобретенную недвижимость в самый разгар значительных преобразований во всех областях государственной жизни – в период реформ Александра II, взволновавших не только высшее петербургское общество, но и его обывателей.
2 марта 1863 года в концертном зале дома Кононова прошел благотворительный вечер, устроенный столичной интеллигенцией после студенческих волнений в Петербурге. В университете взбунтовались студенты, возмущенные бестактными полицейскими мероприятиями нового министра просвещения Евфимия Васильевича Путятина. Адмирал и граф, назначенный царем в 1861 году министром народного просвещения, руководил студентами по-военному строго и требовательно. После волнений студентов университет по его распоряжению закрыли. Собравшихся перед учебным заведением студентов окружили войсками, 300 человек отвели в Петропавловскую крепость и разместили в тюремных крепостных казематах. Узнав о студенческих волнениях, император, отдыхавший в Крыму, телеграммой уволил боевого министра-адмирала в отставку, заменив его либеральным и образованным А. А. Головиным.
Творческий вечер в зале Кононова на набережной Мойки, 61, оказался историческим. Лишь немногие знали, что сбор от него предназначен для поэта и переводчика М. Л. Михайлова, отправленного в сибирскую каторгу за распространение написанной им совместно с Н. В. Шелгуновым политической прокламации «К молодому поколению». Репертуар этого вечера в доме Руадзе подобрали в духе лозунга «В борьбе за свободу!».
Композитор А. Г. Рубинштейн темпераментно исполнил марш «Руины Афин», посвященный восстанию угнетенных греков. В. С. Курочкин торжественно ознакомил зрителей со своим переводом произведения Беранже «Птички», воспевающего восторг и радость