пернатых, вырвавшихся на свободу. Н. Г. Чернышевский с чувством прочитал воспоминания о Добролюбове. Ф. М. Достоевский огласил отрывок своих «Записок из Мертвого дома». Профессор-историк Петербургского университета П. В. Павлов прочитал собравшимся в зале популярную лекцию о Тысячелетии России, завершив ее довольно резким крамольным утверждением: «Никогда еще любезное Отечество не бывало в таком положении, как нынче! Освобождение крестьян от крепостной зависимости – только первый шаг. И если правительство остановится на нем, то оно остановится на краю пропасти».
Превратившийся в политическую демонстрацию концертный вечер в зале Руадзе решительно прервала полиция. Профессора университета Павлова арестовали и вскоре выслали из столицы.
Спустя три года Петербург потрясло другое событие. 4 апреля 1866 года император Александр II, возвращаясь после своей привычной утренней прогулки из Летнего сада в компании с герцогом Лейхтенбергским и принцессой Марией Баденской, едва не стал жертвой первого из семи злодейских покушений. Находившийся у решетки сада убийца направил на царя пистолет и почти в упор выстрелил. Пуля пролетела мимо головы Александра II. Стоявший тут же крестьянин Костромской губернии Осип Комиссаров успел решительным ударом по руке террориста отвести в сторону двуствольный пистолет. Покушавшийся на царя бросился бежать, но был задержан и обезоружен полицией на Прачечном мосту, соединявшем Дворцовую набережную с Кутузовской. Подоспевшая толпа народа стала избивать стрелявшего, выкрикивавшего при этом: «Дурачье! Ведь для вас же, а вы не понимаете!»
Осип Иванович Комиссаров
Следственная комиссия под председательством графа Михаила Николаевича Муравьева, прозванного Вешателем, установила, что на императора покушался студент Московского университета 25-летний дворянин Пензенской губернии член террористической организации «Ад» Дмитрий Владимирович Каракозов, тщательно изучивший традиционные маршруты Александра II и остановивший свой выбор на наиболее удобном для убийства месте монарха – Летнем саду.
Вечером 4 апреля улицы столицы заполнили толпы народа, выкрикивавшего угрозы и проклятия в адрес Д. В. Каракозова и благодарные слова спасителю государя – крестьянину Осипу Ивановичу Комиссарову. Раздавалось громкое пение гимна «Боже, царя храни».
Осипа Комиссарова император произвел в дворянство, а в доме потомственного почетного гражданина Ивана Алексеевича Кононова на набережной Мойки, 61, по поручению Александра II, «спасителю царя» сняли и богато обставили квартиру. Новоявленный дворянин из костромских крестьян стал героем Санкт-Петербурга и желанным гостем его шумных чествований и многочисленных застолий, в которых активное участие принимали все слои столичного населения.
Дворяне Костромской губернии в складчину купили Осипу Комиссарову имение. Его теперь наперебой приглашали в гости местные помещики, обильно угощали и всласть поили горячительными напитками, доведя в конце концов «спасителя царя» до белой горячки и скорого последующего самоубийства.
3 сентября 1866 года по приговору суда террориста Д. В. Каракозова повесили на Смоленском поле Васильевского острова. 24 октября суд вынес смертный приговор руководителю московской террористической организации «Ад» Н. И. Ишутину, однако в день казни приговор заменили на долгосрочную ссылку в Сибирь, где он вскоре скончался.
Новый владелец бывшего дома Руадзе Иван Алексеевич Кононов успешно продолжил большинство начинаний по изменению и совершенствованию отделки внутренней планировки огромного доходного дома как на стороне, обращенной на набережную реки Мойки, так и на части здания, выходящей на торговую Большую Морскую улицу. Первые этажи в корпусе со стороны Мойки (дом № 61) при новом хозяине обрастали яркими вывесками модных элитных магазинов, торговых домов, гостиниц и даже меблированных уютных комнат.
«Альманах-путеводитель по Санкт-Петербургу» в 1892 году опубликовал заметку и фотографию огромного магазина «Лувр», располагавшегося в корпусе со стороны набережной реки Мойки, в доме № 61. Позже в том же здании вначале 10-х годов XX столетия расположился торговый дом «Победа» – фирменный магазин по продаже автомобилей.
Первая хозяйка огромного доходного дома Мария Федоровна Руадзе по линии своего почтенного батюшки не прерывала связи со многими купеческими династиями Северной столицы. Уместно упомянуть, что петербургское купечество во второй половине XIX века значительно изменилось внешне и внутренне. Купцы теперь занимались не только экономической деятельностью, но интересовались культурой, возникали и иные духовные запросы. К 1860 году в городе организовалась специальная купеческая группа, в составе которой находились известные богатые купцы, удостоенные не только званий потомственного почетного гражданина, но и возведенные в дворянство. Они обратились к Марии Федоровне Руадзе с предложением основать в ее доме купеческое общество, способное оказывать торговым людям взаимные льготные вспоможения.
В структуре будущего Купеческого общества инициативная группа планировала организовать по типу Английского дворянского клуба свой Приказчичий клуб. Его членами стали мелкие купцы, лавочники и приказчики. Купеческое общество снимало в доме Руадзе зал для чтения лекций, проведения концертов, балов и веселых маскарадов. На концертах Купеческого общества с участием российских и мировых балетных, оперных и театрально-драматических знаменитостей всегда присутствовал более широкий круг столичной публики.
В 1875 году Купеческое общество переехало на Владимирский проспект, а в зале Кононова поочередно ставили и смотрели спектакли, устраивали художественные выставки, выступали и слушали лекции члены Клуба художников. В течение 1873 года в зале Кононова неоднократно с большим успехом выступал хор из 300 певцов, обучавшихся в так называемых Бесплатных классах хорового пения при петербургской Консерватории. В те годы занятия в этих классах для малоимущих вел их создатель и выпускник Консерватории, приятель П. И. Чайковского профессор А. И. Рубец.
В конце XIX столетия театральный зал дома Руадзе изменил свое назначение. На некоторое время он становится прекрасным концертным залом, в котором выступали мировые знаменитости, в том числе Ференц Лист, венгерский композитор и пианист-виртуоз, известный музыкальный деятель и дирижер.
После отмены монополии Императорских театров зал Кононова на набережной Мойки, 61, попеременно арендовали открытые в столице многочисленные частные театральные антрепризы: Русский театр Коровякова, Театр русской комической оперы, Французская оперетта, Новый театр, организованный князем Владимиром Владимировичем Барятинским, внучатым племянником известного российского генерал-фельдмаршала. В. В. Барятинский, занявшийся писательским ремеслом, стал довольно популярным драматургом. Его пьесы шли на сцене зала Кононова вместе с пьесами лучших зарубежных и отечественных авторов (Толстого, Чехова, Горького, Ибсена, Гауптмана, Метерлинка, Д’Аннунцио и др.). В театральной среде он познакомился с красавицей актрисой Суворинского театра Лидией Борисовой (по сцене – Яворской; в 1910 году на конкурсе красоты артистка Л. Б. Яворская получила второй приз) и влюбился в нее. Несмотря на дворянское происхождение актрисы (урожденная баронесса фон Гюббенет), их роман и последующий брак вызвал негодование и скандал в семействе князей Барятинских, которые игнорировали влюбленных. Нарушивший семейные княжеские традиции князь вынужден был выйти в отставку. В связи с этим уместно упомянуть о небезызвестной подробности в жизни невесты. В 1900 году Лидия Борисовна вместе с большой группой актеров Суворинского театра отказалась выступать в вульгарной антисемитской пьесе. Бастующих актеров поддержала газета «Северный курьер», принадлежащая князю В. В. Барятинскому. Премьеру спектакля удалось сорвать, но забастовщиков-актеров уволили из театра, а газету князя закрыли.
Однако князь В. В. Барятинский помог тогда красавице жене организовать собственный «Новый театр», где она стала руководительницей. На его сцене в зале Кононова наряду с пьесами Толстого, Чехова, Горького, Щепкина-Куперника и Ростана с успехом ставились драматические произведения князя-мецената и супруга владелицы «Нового театра». Театр Л. Б. Яворской пользовался широкой популярностью у зрителей, посещавших зал Кононова и смотревших не только серьезную драматургию маститых русских и зарубежных авторов, но и веселые сатирические комедии с музыкой и танцами, как правило, написанных с оттенком явной политической фронды.
Театрально-концертный зал Кононова просуществовал до 1930 года. В этот зал в разные годы продолжали приходить на театральные спектакли, слушать интересные лекции, восхищаться живыми картинами и первыми сеансами синематографа жители Петербурга самых различных сословий, увлечений и кругозора.
В конце января 1906 года в столице появились театральные афиши, извещавшие о предполагаемом благотворительном спектакле, поставленном по произведению Л. Н. Толстого «Плоды просвещения», в исполнении известных столичных русских писателей, «имеющем быть в зале Кононова на набережной реки Мойки, 61, 8 февраля 1906 года». Все билеты на спектакль были моментально распроданы, а в день начала представления толпы разночинного народа валом ломились в закрытые двери концертного зала, несмотря на то что имена актеров-писателей Александра Куприна, Евгения Чирикова, Олега Дымова, Константина Баранцевича, Владимира Тихонова и иных любителей-лицедеев, занятых в пьесе, оказались все же не столь известными по сравнению с писательской труппой, ранее выступившей в этом же зале в театральной постановке «Ревизора».
Александр Иванович Куприн
Супруга русского писателя Александра Ивановича Куприна Мария Карловна, присутствовавшая на этом благотворительном спектакле, вспоминала: «Александр Иванович играл повара. Он лежал на печке и кряхтел время от времени, поворачиваясь при этом с боку на бок. А затем Куприну надоело лежать спокойно – он свесил с печки ноги, обутые в модные штиблеты, и как бы про себя произнес: „Покурить бы“. Затем демонстративно вынул из кармана серебряный портсигар, украшенный рубинами, с модной тогда золотой монограммой, и начал прикуривать». Зал дружно загрохотал от неудержимого хохота. Спектакль завершился в два часа ночи. Настроение у всех было приподнятое и веселое, вопреки опубликованной в журнале «Театр и искусство» весьма сдержанной рецензии: «Спектакль был не настолько хорош и не настолько плох, чтобы быть интересным… В одном месте хотелось зааплодировать А. И. Куприну, произнесшему мастерски несколько фраз повара… Сбор был, разумеется, большой».