ка Петрашевского, Плещеев был приговорен к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь.
Алексей Николаевич Плещеев
В 1910-х годах в доме № 50 на Большой Морской улице, принадлежавшем вплоть до Октябрьского переворота 1917 года по-прежнему Г. А. Лепену, жил крупный петербургский предприниматель, потомственный гражданин Иван Иванович Дурдин (1852–1918) – четвертый из детей от первого брака Ивана Ивановича Дурдина, первого председателя правления Товарищества пивоваренных заводов Дурдиных. Иван Иванович становится продолжателем дела покойной отца, получив от него по завещанию основную часть состояния – 50 паев Товарищества. Первоначально молодой человек не предполагал заниматься коммерцией – он служил в гвардии, но по настоянию всего семейства Иван Иванович выходит в отставку и занимает пост главы пивоваренного Товарищества. В период Февральской революции 1917 года И. И. Дурдин, судя по сообщению «Петроградской газеты» от 24 февраля 1917 года, был арестован властями на три месяца за то, что «в его петроградских домах в военное время жильцы проживали без прописки, а сами дома содержались в непотребных антисанитарных условиях». Правда, позже повторный суд заменил тюремный арест предпринимателя крупным денежным штрафом. Именно тогда выпущенный из заключения И. И. Дурдин на короткий срок поселяется в доме № 50 на Большой Морской улице, чтобы вскоре оказаться в эмиграции и через год скончаться в Ницце.
Реклама пивоваренного завода Ивана Дурдина
Соседний сквозной участок от Большой Морской улицы к набережной Мойки, входящий в исторический квартал застройки от Исаакиевской площади до Почтамтского переулка, в наши дни обозначен старинными зданиями № 97 на правом берегу Мойки и домом № 52 по Большой Морской улице, выделяющимися в ряду соседних зданий своими блистательными классическими фасадами и сохранившимися до XXI столетия превосходными парадными интерьерами. Оба старинных здания тесно связаны с судьбами живших в них в разные годы знаменитых людей нашего города – владевших домами, арендовавших здесь квартиры, проектировавших и перестраивавших строения и участок. Этот «культурный слой» не только дополняет жизнь Санкт-Петербурга в отдельные исторические эпохи, но иногда является главной опорой в исследованиях отечественных краеведов и археологов.
История этого сквозного участка (наб. р. Мойки, 97 / Б. Морская ул., 57), согласно сохранившимся закладным документам, известна с 60–70-х годов XVIII столетия. В 1760-х годах французский торговец Еган Даниэль Винтер, неоднократно закладывавший свою недвижимость, упоминал, что сей участок с постройками был им приобретен «у поручика артиллерийского фурштата Марка Васильева сына Семенова». В 1777 году потомок владельца участка и зданий на нем Иван Семенов Винтер продает наследное имение действительному тайному советнику графу Гавриле Ивановичу Головкину – внуку первого канцлера Российской империи Г. И. Головкина, одного из доверенных сподвижников Петра I.
Через два года сквозной участок уже принадлежал провиантмейстеру Николаю Максимовичу Походяшину, а тот, в свою очередь, в 1785 году удачно перепродает его командиру лейб-гвардии Семеновского полка генерал-майору Василию Ивановичу Левашову. В период владения участком графом В. И. Левашовым были капитально перестроены флигель со стороны Мойки и дом на Большой Морской улице, после чего жилой флигель на набережной Мьи и особняк на тогдашней Большой Гостиной увеличились в размерах настолько, что в конце XVIII столетия оба здания не только занимали весь участок, но и стали выше на один этаж. Флигель на набережной реки и хозяйственные постройки по распоряжению графа отделили полукруглой чугунной оградой от широкого двора перед главным домом на Большой Морской улице. Владелец участка, как правило, часто отсутствовал в столице и разрешал временно проживать в жилых строениях именитым гостям своих друзей и российской императрицы.
В 1787 году во флигеле на Мойке около трех месяцев жил гражданин Венесуэлы латиноамериканский революционер Франсиско Миранда Предтеча – руководитель организации, боровшейся за независимость испанских колоний Южной Америки. Преследуемый испанскими властями, он вынужден был постоянно скитаться по различным странам. В России он получил официальный приют, сочувствие со стороны населения и высших властей. Дело в том, что тогда Российская империя сама имела реальные интересы в районе Тихоокеанского бассейна, но сталкивалась с владычеством там Испании. Миранда Предтеча был принят в домах столичного высшего света и во дворце Екатерины II. На дипломатическую ноту протеста официального поверенного в делах «гишпанского короля» и его просьбу о высылке крамольного Предтечи из пределов России русская императрица довольно остроумно ответила: «Как Мадрид от Петербурга находится в неблизком расстоянии, то Ее Императорское Величество не уповает, чтоб граф Миранда мог в таком случае быть его величеству гишпанскому опасен».
Франсиско Миранда
В 1793 году в особняке графа В. И. Левашова на Большой Морской улице нашел добрый приют граф д’Артуа – бежавший из Франции младший брат казненного короля Людовика XVI из династии Бурбонов. В годы его правления во Франции нарастал политический, экономический и социальный кризис, приведший в конце концов к революции.
Граф д'Артуа
Статс-секретарь императрицы Екатерины II Александр Васильевич Храповицкий в «Памятных записках» после прибытия в столицу высокого гостя отметил: «12 марта – приехал граф д’Артуа и принят в изготовленный дом Василия Ивановича Левашова. 17 марта поутру выехал из Петербурга граф д’Артуа. Левашову за постой пожалована табакерка с брильянтами».
В день, когда графа ждали во дворце на празднике, устроенном Екатериной II в честь его приезда, было получено извещение о казни Людовика XVI, и пришлось объявить траур. Д’Артуа пытался склонить русскую императрицу к оказанию ему военной помощи, был весьма уважительно принят Екатериной II, но все разговоры в конечном итоге завершались искренним сочувствием государыни и пустыми добрыми обещаниями.
В 1824 году граф д’Артуа занимает престол короля Франции и под именем Карла X правит страной в течение шести лет, ограничив все демократические свободы и став лидером ультрароялистов. Он был свергнут с престола Июльской революцией 1830 года, но все же успел удачно покинуть пределы Франции. Жил в Великобритании, а затем – в Австрии.
В 1794 году на участке, в жилом корпусе на набережной Мойки, 97, а затем в особняке графа В. И. Левашова на Большой Морской улице, 52, некоторое время жила президент Российской Академии наук Е. Р. Дашкова, продавшая свой дворцовый дом на Английской набережной и наконец получившая от Екатерины II долгожданный отпуск. Бывшая подруга императрицы готовилась к переезду в свое родовое имение Троицкое. Незадолго до отъезда из Петербурга Е. Р. Дашкова писала своему брату Александру Романовичу Воронцову: «Я квартирую теперь у графа Левашова, нигде не бываю, живу спокойно, страдаю от судорог и надзираю за домом».
Левашов по-прежнему постоянно бывал в отъезде, воевал, участвуя в сражениях. Он не был женат, но пользовался огромным успехом у дам, от которых у него периодически рождались внебрачные, но узаконенные ловеласом-генералом дети. Однополчане Василия Ивановича, рассказывая о его лихих победах на любовном фронте, и стали свидетелями, как их полковой командир перед одной из кровавых схваток с противников вызвал к себе полкового священника и нескольких старших офицеров лейб-гвардии Семеновского полка и в их присутствии написал завещание довольно оригинального содержания: «Я имею от многих дам детей, коих число, по последней ревизии, шесть душ, но как по теперешним обстоятельствам я легко могу лишиться жизни, то прошу, чтобы по смерти моей означенные дети, которым я, может, и не отец, были наследники мои».
Екатерина Александровна Пашкова
Генерал В. И. Левашов умер в 1804 году, но еще два года участок и здания на нем по-прежнему числились в собственности генерала от инфантерии. В 1806 году сквозной участок с домами и хозяйственными постройками продали, а вырученную сумму разделили между шестью внебрачными, но узаконенными завещанием генерала детьми.
Очередной владелицей сквозного участка и домов на набережной реки Мойки и Большой Морской улице, а также нескольких хозяйственных построек стала в 1809 году супруга егермейстера Императорского двора Василия Александровича Пашкова и родная сестра бывшего столичного генерал-губернатора Н. А. Толстого – Екатерина Александровна, мать трех сыновей и трех дочерей.
Через шесть лет Е. А. Пашкова продает свою недвижимость наследнику огромного шуваловского состояния, внуку фельдмаршала Петра Ивановича Шувалова, приближенному к царю генерал-адъютанту и другу знаменитого государственного деятеля М. М. Сперанского – графу Павлу Андреевичу Шувалову. Правда, через четыре года граф продает ранее приобретенный участок с домами супруге действительного тайного советника Марии Данауровой.
Дом 97 по набережной Мойки
Следующим владельцем сквозного участка у домов № 97 на набережной Мойки и № 52 на Большой Морской в 1835 году становится князь Сергей Сергеевич Гагарин – обер-гофмейстер, в 1827–1829 годах – член комитета Дирекции столичных театров, а в 1829–1833 годах – директор Императорских театров, подчинявшийся непосредственно министру Двора. Князь сразу же приступил к капитальной перестройке особняка на Большой Морской, 52, произведенной в 1835–1836 годах архитектором Александром Христофоровичем Пелем, отделавшим фасад особняка в стиле позднего русского классицизма, дополнив его полукруглым эркером, и завершившим немалый объем внутренних переделок интерьеров особняка.
Позже городской архитектор Федор Иванович Эппинчер частично перестроит жилой двухэтажный флигель на набережной Мойки, 97.
После смерти в 1852 году князя Сергея Сергеевича Гагарина его наследник, гвардейский ротмистр князь С. С. Гагарин, продает отцовский сквозной участок с находящимися на его территории постройками супруге статского советника Надежде Михайловне Половцевой.