Святынями церкви являлись напрестольный крест с девятнадцатью частицами святых мощей угодников, печатное евангелие XVIII века и серебряные сосуды для святого причастия мастера Захара Дейхмана. В ризнице храма хранились пожертвования прихожан, а также мундиры Александра I и Николая I, георгиевские штандарты, пожалованные Конногвардейскому полку за боевые заслуги. Здесь же находились бронзовые доски с именами воинов, павших под Аустерлицем и Бородино. Церковь снесли в 1925 году как «объект, мешавший трамвайному движению».
Благовещенская церковь
Мнения об этом храме исследователей и зодчих были довольно противоречивыми. Некоторые отмечали ее тяжеловесность, из-за того что «завершавший храм лейб-гвардии Конного полка восьмигранный шатер с главкой-луковкой был слишком массивен для своей высоты и основного объема церкви». А. Н. Бенуа считал, что церковь выглядела не совсем солидно «с ее неудачной претензией на древнерусское зодчество, с ее золочеными пирамидальными главами, с ее гладкими стенами, выкрашенными в скучнейший бледно-коричневый цвет».
Условия быта и оснащения личного состава Конногвардейского полка с годами значительно улучшались. Выглядели теперь конногвардейцы довольно эффектно. Всех впечатляла их парадная форма: блестящая латунная каска с золоченой фигуркой орла, латунная кираса, белый колет, белые лосины, ботфорты и перчатки с крагами. Рядовые конногвардейцы – жгучие брюнеты ростом не менее 1 м 82 см. Под стать им были и их строевые могучие кони вороной масти, высотой от земли до холки не менее 1 м 65 см, выращенные на конезаводах Орловской, Воронежской и Харьковской губерний, а также на собственном государственном полковом заводе в Тамбовской губернии.
В 1842 году Адмиралтейский канал, «превратившийся в ту пору в смрадную клоаку, взяли в трубу». Над засыпанным землей водоемом позже разбили Конногвардейский бульвар по проекту знаменитого зодчего К. И. Росси. Газета «Северная пчела» после озеленения бульвара писала: «На одной набережной канала были конногвардейские конюшни с двориками для сливания туда нечистот из конюшни, а на другой стороне набережной – несколько частных домов, выходящих фасадами на Галерную улицу. Теперь канал покрыт сводом. Во всю длину той огромной площади – улицей назвать не смею – устроен прелестный бульвар с тротуарами, обсаженный в четыре ряда липами».
На восточном торце Конногвардейского бульвара на месте водопоя, каменного колодца с водой для коней по проекту того же Росси, установили две десятиметровые колонны ионического ордера из полированного сердобольского гранита, украшенные изваяниями летящих богинь Славы с лавровыми венками в руках. По преданию, их отлили в Берлине по модели скульптора Х. Д. Рауха, это был ответ прусского короля Фридриха-Вильгельма на подарок Николая I. Русский царь тогда отправил в Берлин в дар королю Пруссии две конные группы, изваянные П. К. Клодтом для Аничкова моста.
В середине 1840-х годов, к востоку от начала Благовещенской улицы, вдоль правого берега реки Мойки (современный адрес – Большая Морская ул., 67), вдоль Конногвардейского переулка, на месте бывшего участка Кавалергардского плаца протянулся корпус новой казармы офицеров лейб-гвардии Конного полка. Автором этого проекта стал архитектор Военного министерства и Главного управления военно-учебных заведений генерал-майор, тайный советник и профессор Академии художеств Иван Денисович Черник.
История участка, на котором возведена Казарма офицеров лейб-гвардии Конного полка, восходит ко второй половине XVIII столетия. Участок за Провиантским переулком «на погорелых местах» от Главной полицмейстерской канцелярии первоначально получил генерал-фельдмаршал граф Петр Иванович Шувалов и построил на нем каменный дом. Однако в 1764 году его сын и наследник Андрей Петрович Шувалов продает строение вместе с садом и остатками строительного материала (кирпичами и камнями) соседу – купцу Брумбергу, устроившему на купленном участке большой коммерческий лесной склад.
Через год на пустыре Брумберга на средства Полицейской канцелярии открылся бесплатный Всенародный театр для всех желающих. Среди зрителей тогда можно было увидеть не только представителей столичной черни, купцов и мелких чиновников, но и аристократов, и даже членов Императорского дома. Простые зрители довольствовались местами на бревнах лесного склада, а благородная публика смотрела представления, не выходя из колясок и карет. В открытом театре существовала любительская труппа, главным образом состоявшая из наборщиков академической типографии, получавших от полиции за каждый спектакль по 50 копеек.
В 1770 году владельцем участка становится столичный купец французского происхождения И. П. Поше, планирующий построить здесь свой каменный театр с постоянной артистической труппой, но он вскоре умер, не осуществив своей мечты.
В конце XVIII столетия участок превращается в строевой плац Кавалергардского полка, а его казармы в те годы располагались вдоль канала, проложенного на будущем месте Конногвардейского бульвара. В 1807 году казармы Кавалергардского полка передали полку Конной гвардии, а бывший Провиантский переулок с этого момента переименовали в Конногвардейский. По мнению большинства отечественных градостроителей и архитекторов Санкт-Петербурга, глобальная перестройка участков, переданных для строительства зданий лейб-гвардии Конного полка, в конце первой – начале второй половины XIX столетия стала, по существу, началом коренной реконструкции территории кварталов между Благовещенской площадью и Сенатской. При постройке зданий воинских казарм Конной гвардии на весьма ответственном архитектурном участке центрального района имперской столицы их облик стремились сделать выразительным, а застройке придать ансамблевый характер. При этом в то время менялась и архитектурная стилевая манера – она становилась переходной от сухого «казарменного» классицизма к неоренессансу, но в довольно сдержанной его трактовке, соответствующей функции возводимых военных строений. Историк архитектуры А. Л. Пунин в книге «Архитектура Петербурга середины XIX века» в 1990-х годах в качестве интересного примера приводил возведенные в середине 1840-х годов казарменные здания на набережной Мойки, по обеим сторонам выходящей к ней Благовещенской улицы: «К востоку от большой Морской улицы, вдоль Мойки (современный адрес: Б. Морская ул., 67) вытянулся длинный корпус казармы офицеров лейб-гвардии Конного полка, построенный архитектором И. Д. Черником. Здание в основном двухэтажное, на высоком гранитном цоколе, прорезанном окнами. Центральный ризалит и короткие боковые ризалиты выполнены более высокими – трехэтажными. Фасад оштукатурен, обработан неглубоким рустом и выкрашен в кирпично-красный цвет».
Автор книги солидарен с градостроителями, считающими, что стилистика фасада казарм лейб-гвардии Конного полка – «переходная от позднего сдержанного классицизма (суховатовые наличники первого этажа, плоский гранитный портал в центре, украшенный ампирной воинской атрибутикой) к неоренессансу („брамантовые окна“ второго этажа, карнизы, завершенные массивными парапетами)».
Напомню читателям, что к «брамантовым окнам» в середине XIX столетия относились типы окон с арочным проемом, украшенные наличниками ренессансного характера (в виде прямоугольной арки). Один из первых архитекторов, Д. Браманте, впервые использовал подобные формы окон при строительстве палаццо Канчеллерия в Риме.
Проектируя казарменный комплекс зданий лейб-гвардии Конного полка на Большой Морской улице, 67, Благовещенской площади и улице Благовещения, зодчий И. Д. Черник в их облике довольно удачно сочетал стилистику позднего классицизма и средневекового оборонительного зодчества. Планировка внутренних помещений офицерского корпуса казарм Конной гвардии, выходящих своим главным фасадом на правый берег реки Мойки (Б. Морская ул., 67), была достаточно комфортной и удобной.
Манеж Конногвардейского полка относится к выдающимся шедеврам отечественного зодчества и является историческим памятником нашего города. Его история оказалась довольно сложной, а порой и весьма драматичной. Сегодня этот исторический военный объект выглядит несколько иначе, нежели его задумал великий зодчий столицы Д. Кваренги. Его облик не раз изменялся в зависимости от исторических эпох и временных идеологических установок. В полном соответствии с замыслом зодчего, на фронтоне Манежа, обращенном на Сенатскую площадь, первоначально укрепили прекрасный барельеф на тему «Награждение победителей на конном ристалище». Во время правления Николая I, в 1840-х годах, этот барельеф срубили с фронтона, а вместо него укрепили изображение двуглавого орла. В годы же советской власти под одобрительные возгласы ленинградцев герб Российской империи сбросили с фронтона на землю, и под крики «Ура!» вместо него на Манеже появился герб СССР. В лихие 1990-е годы, без особых торжеств и скопления публики, он также в одночасье оказался на земле. Старожилы Петрограда – Ленинграда – Петербурга, бывая теперь у Манежа, продолжают гадать, что же будет укреплено в будущем на гладкой поверхности фронтона этого исторического здания. Некоторые же индивидуумы, вспоминая роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина», иногда горестно шутят: «А был ли мальчик?»
В разные исторические эпохи отцов нашего замечательного города периодически раздражали и конные скульптуры – Диоскуры, расположенные Джакомо Кваренги внизу, по бокам портика главного фасада. По этому поводу членами различных советов императорской России и Исполкомом Ленгорсовета проводились многочасовые дискуссии. Всех их раздражали два славных мраморных молодых человека с древними именами Кастор и Поллукс, укрощающие коней. Тогда в гневе своем многие считали аморальным и недопустимым пребывание у входа в Манеж лейб-гвардии Конного полка двух обнаженных парней языческого вероисповедания, да еще в непосредственной близости от главного собора Империи.
В 1840-х годах власти Санкт-Петербурга все-таки одержали победу, и двух Диоскуров переместили от Манежа на полковой плац в Конногвардейском переулке. Деятелей же советского периода подобные аморальные обстоятельства не могли особо беспокоить, поскольку они превратили мировой шедевр архитектуры Исаакиевский собор в музей с маятником Фуко под его куполом, и поэтому они, наоборот, своим постановлением исправили непростительную историческую ошибку своих имперских коллег. В 1954 году мраморные Диоскуры и их кони вновь расположились по бокам портика главного фасада бывшего конногвардейского Манежа.