Николай Васильевич Гоголь
Однако скромная должность переписчика бумаг позволила начинающему писателю Н.В. Гоголю реально на себе испытать унизительный труд мелкого чиновника, познать мир столичной канцелярии и встретить там прототипы своих будущих героев – Акакия Акакиевича Башмачкина, Аксентия Поприщева и некое «значительное лицо», перед коим в страхе трепетал бедный чиновный люд.
Проработав несколько месяцев в Департаменте государственного хозяйства и публичных зданий, Н.В. Гоголь подал прошение об увольнении со службы и по протекции Василия Андреевича Жуковского в апреле того же года поступает писцом в Департамент уделов.
В начале XIX столетия в доме № 66 по набережной реки Мойки с 1809 по 1814 г. снимал квартиру, занимавшую весь этаж здания, первый посланник Североамериканских штатов в Российской империи и будущий шестой президент США (1825–1829 гг.) Джон Куинси Адамс. Американскому посланнику понравилась российская столица, которую он считал прекраснейшим городом, превосходившим по своему великолепию виденные им ранее европейские столицы. В Европе юному Адамсу довелось побывать со своим отцом – вторым президентом США – Джоном Адамсом, избранным на этот пост с 1797 по 1801 г., активным участником борьбы за независимость Североамериканского государства. Они подолгу жили тогда в Лондоне и Париже. А позже посланник Джон Куинси Адамс находился на дипломатической работе в Нидерландах и Пруссии. Русская столица поразила американского посла роскошными зданиями, парками и набережными рек и каналов. Впечатления о регулярных прогулках по Северной Венеции на всю жизнь сохранились в памяти шестого президента США.
В Летнем саду он периодически встречал русского императора Александра I, взошедшего на престол незадолго до приезда американского дипломата в Россию, и тот беседовал с ним.
Однако столица Российской империи в начале XIX столетия считалась наиболее дорогим городом мира, а заработок американского посланника из страны, не считавшейся в те времена сверхдержавой, увы, составлял во много раз меньшую сумму, чем жалованье его европейских коллег – представителей авторитетных и могущественных государств, таких как Великобритания и Франция. Поэтому в письмах на родину – друзьям и близким людям – будущий шестой президент США жаловался на свою квартиру в «довольно скверном и очень дорогом доме на углу Нового переулка и набережной реки Мойки».
В работе В. Плешакова «Дж. К. Адамс в Петербурге» приводится выдержка из письма посланника Североамериканских штатов к матери, в котором он с раздражением перечисляет многие финансовые затруднения в период пребывания в России: «Нанять дом или квартиру с обстановкой невозможно. За голые стены одного этажа или дома, достаточного для размещения одной моей семьи, необходимо платить полторы или две тысячи долларов, то есть шесть или семь тысяч рублей в год, а на меблировку потребуется в пять раз больше. Количество слуг, которых здесь должны держать, втрое больше, чем в других странах. Мы содержим дворецкого, повара, в распоряжении которого двое кухонных мужиков, привратника, двух ливрейных лакеев, мужика, топящего печи, кучера и форейтера, Томаса, моего чернокожего камердинера, Марту Годфри – служанку, привезенную из Америки, горничную мисс Адамс, которая является женой дворецкого, уборщицу и прачку. Швейцар, повар и один из ливрейных лакеев женаты, и все их жены также живут в доме. У дворецкого двое детей, у прачки дочь, и они тоже содержатся в доме. Я ежемесячно оплачиваю счета булочника, молочника, мясника, зеленщика, торговца птицей, торговца рыбой и бакалейщика, помимо покупки чая, кофе, сахара, восковых и сальных свечей. Дрова, к счастью, включены в стоимость квартирной платы».
Джон Куинси Адамс
В 1814 г. первый посланник Североамериканских Штатов покинул Санкт-Петербург. Дипломата отозвали в Англию, где он сначала возглавил американскую делегацию на переговорах с Великобританией, а затем выполнял обязанности главы американской дипломатической миссии в Лондоне. В 1817 г. Джон Куинси Адамс назначается госсекретарем США, а в 1825 г. избирается шестым президентом Североамериканских штатов. К особым заслугам Джона Куинси Адамса относят его весьма активное участие в подготовке важного политического документа – «Доктрины Монро», провозглашенной в 1823 г. в послании конгрессу пятым президентом США Джеймсом Монро. Американская политика XIX столетия не была столь явно воинственной по сравнению с нынешней агрессивной внешнеполитической программой правительства США XXI столетия. Правда, даже доктрина Монро, утвержденная конгрессом США в 20-х годах XIX столетия, по совести говоря, лишь наполовину отличается от сегодняшних американских правительственных планов.
Посудите сами, доктрина Монро, послужившая основанием для внешнеполитической программы правительства Соединенных Штатов Америки, в 1823 г., с одной стороны, декларировала принципы взаимного невмешательства стран американского и европейского континентов во внутренние дела друг друга, но одновременно выдвигала положение, согласно которому, рост могущества США ставился в прямую зависимость от присоединения новых территорий, что и было позднее использовано для обоснования экспансии США в Латинской Америке.
В июне 2004 г. газета «Санкт-Петербургские ведомости» сообщила горожанам, что петербургский филиал «Альфа-Банка» совместно с Генеральным консульством США в Петербурге и Комитетом по культуре Северной столицы торжественно открыли в июне месяце на доме № 66 по набережной реки Мойки мемориальную доску в честь проживавшего здесь первого посланника США в России Джона Куинси Адамса, шестого президента Соединенных Штатов Америки.
Любопытный факт: в том же XIX в. во дворе дома № 66 на набережной Мойки располагался знаменитый конный манеж, обустроенный по всем новейшим правилам того времени, с прекрасными конюшнями для дорогих породистых элитных лошадей. Он являл собой объект зависти любителей лошадей, особенно богатой военной молодежи – офицеров конной гвардии, шутивших иногда по поводу своих родословных: «Голубая кровь течет не только в наших жилах, но и в жилах наших лошадей». В манеже было возможно с необходимыми удобствами поставить свою любимую породистую лошадь и получить профессиональные уроки верховой езды. История этой аристократической конюшни во дворе дома № 66 полна легенд, интересных фактов и домыслов. Именно здесь содержался породистый вороной жеребец по кличке Варвар, в элитной конюшне хранилась его дорогая упряжь и беговые дрожки, а в гардеробе содержалась одежда кучера-лихача Адриана Михайлова – члена народовольческого подполья, известной боевой организации «Земля и воля». Хозяином Варвара официально считался столичный домовладелец, врач и владелец элитной клиники О.Э. Веймар – участник Русско-турецкой войны, награжденный многими боевыми наградами.
Внезапный арест доктора Веймара и обвинение его в участии во многих террористических операциях боевой организации «Земля и воля» буквально потрясли все слои петербургского общества. О. Веймару предъявили несколько обвинений: намеренная покупка жеребца Варвар для организации побегов из столичных тюрем арестованных товарищей по террору; приобретение оружия для покушения на императора Александра II; связь с революционным подпольем и регулярная финансовая помощь руководству боевой террористической организации. Петербургский уголовный суд приговорил Веймара к каторжным работам, а жеребца Варвара перевели в конюшню полицейского управления, и он лихо возил своего нового хозяина – помощника столичного обер-полицмейстера.
В этом же доме в конце XIX столетия долгое время активно работала небольшая типография некоего А. Бенке, напечатавшего в 1899 г. второе издание первого тома «Капитала» Карла Маркса.
В 1849 г. дом на углу набережной реки Мойки и Нового переулка приобрела «почетная» гражданка А.Н. Якунчикова, женщина деловая, решившая капитально перестроить здание и превратить его в выгодное доходное строение. Проект доходного дома по указанному адресу составил французский подданный, архитектор Адриан Робен. В январе 1849 г. проект утвердил император Николай Павлович. Однако, посоветовавшись с архитектором и подрядчиком, владелица приобретенной недвижимости решила, несмотря на утвержденный царем проект, «слегка» увеличить размеры своего нового доходного дома, и поэтому проект Робена претворили в жизнь со значительными отступлениями от утвержденного Николаем I строительного плана. Принимавшая готовое здание строительная комиссия, естественно, обнаружила самовольные изменения проекта. В частности, уровень карниза здания оказался поднятым «на 12 вершков выше размера в утвержденном царем проекте. Крыша же доходного дома теперь возвышалась на целых два аршина 12 вершков. Окна и подоконники построенного здания также оказались приподнятыми». Узнав о подобном самовольстве купчихи Якунчиковой, Николай I, возмутившись, потребовал немедленного строжайшего наказания всех виновных – участников строительного подлога, проигнорировавших утвержденный им проект. Заметим, что гнев и крайнее возмущение государя вызвало не только нарушение проекта дома после Высочайшего утверждения, но то, что доходный дом бойкой купчихи
Якунчиковой находился по соседству с возводимым тогда зданием Мариинского дворца – подарка императора своей любимой дочери – великой княжне Марии Николаевне ко дню ее свадьбы с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским.
Главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями граф Петр Андреевич Клейнмихель, ответственный за строительство в столице, вынужден был издать грозный указ о наказании многих лиц разных званий и должностей. Начальнику округа инженер-полковнику Романову и его заместителю – инженер-полковнику Энгельгардту – объявили строгий выговор. Ответственного за строительство в первом отделении Первого округа инженер-майора Палибина и архитектора титулярного советника Федотова арестовали и водворили на гауптвахту. Главного виновника произошедшего – архитектора Робена, «который этот дом строил, за то, что осмелился возвести оный не по плану Высочайше утвержденному, Высочайше повелено арестовать на гауптвахте на две недели, а потом выслать за границу; „почетную“ гражданку Якунчикову, дозволившую построить сей дом не по выданному ей Высочайше утвержденному в 10 день ноября 1849 года фасаду, Высочайше повелено обязать привести сей дом непременно в вид Высочайше утвержденного фасада».