Отпечатанные и любовно оформленные книги выглядели на порядок качественнее, чем серии, выходившие из типографии Плавильщикова ранее. Да и стоили они значительно дешевле, так как выпускались увеличенными тиражами. Русская словесность явно обязана А.Ф. Смирдину, выпустившему прекрасные издания сочинений более семидесяти отечественных писателей.
Книжная лавка А.Ф. Смирдина, расположенная в доме № 70 против Мариинского дворца, процветала. Ее часто посещали знаменитые русские писатели, ученые и любители чтения. Книги от А.Ф. Смирдина стали доступными для самых широких слоев населения. Критик и публицист Виссарион Григорьевич Белинский не замедлил тогда с восторгом отозваться о преемнике В.А. Плавильщикова – Смирдине. В своей статье о нем критик писал, что «до него книги продавались страшно дорого и поэтому были доступны большей частью тем людям, которые всего менее читают и покупают книги. Благодаря г. Смирдину приобретение книг более или менее сделалось доступным и тому классу людей, которые наиболее читают и, следовательно, наиболее нуждаются в книгах».
Кроме совершенствования издательской деятельности предприятия и улучшения работы книжной лавки, А.Ф. Смирдин не забывал и любимое детище своего учителя – одну из первых отечественных частных библиотек для чтения. После смерти Василия Алексеевича, став владельцем его магазина и библиотеки, Смирдин приступил к составлению библиотечного каталога. Рукопись «Роспись российским книгам для чтения из библиотеки Александра Смирдина», законченная в 1828 г. книгоиздателем при участии его приказчика и библиотекаря, знатока книги Ф.Ф. Цветаева, не только заслужила высокую оценку сослуживцев, но и стала настольной книгой – справочником для библиографов, критиков, журналистов, литераторов и ученых.
И еще одна любопытная подробность из деятельности А.Ф. Смирдина. Он стал первым российским издателем, установившим неслыханно высокие гонорары авторам. Через три года после вступления во владение книгоиздательством Смирдин купил за 3000 рублей у А.С. Пушкина право на издание его новой поэмы «Бахчисарайский фонтан». Поэма вышла в свет в 1824 г. Через четыре года книгоиздатель напечатал в своей типографии второе издание пушкинского «Руслана и Людмилы», уплатив поэту 7000 рублей. А.Ф. Смирдин платил А.С. Пушкину по 10 рублей за каждую стихотворную строку, за стихотворение «Гусар», опубликованное в его «Библиотеке для чтения», заплатил 1200 рублей. Александр Филиппович любил Пушкина и постоянно издавал его сочинения.
Получая от Смирдина столь высокие гонорары, поэт при случае с гордостью говорил друзьям: «…Я богат через мою торговлю стишистую, а не прадедовыми вотчинами…»
Основанный А.Ф. Смирдиным в 1834 г. «Журнал для чтения» становится предшественником издания в России «толстых» журналов. Кстати, редактору этого нового детища – О.И. Сенковскому Смирдин платил жалованье 15 000 рублей ассигнациями в год. Для сравнения: публицисту В.Г. Белинскому за руководство отделом критики и библиографии в журнале «Отечественные записки» (100 печатных листов год) платили всего 5000 тысяч рублей.
Энергичный книгоиздатель и инициатор различных коммерческих мероприятий, благодетель литераторов А.Ф. Смирдин тем не менее порой утрачивал бдительность и зачастую терял контроль за состоянием наличных средств: периодически переставало хватать денег на выплату литераторам обусловленного договорами финансового гонорара. В том числе и любимцу Смирдина – А.С. Пушкину, разразившемуся однажды в адрес своего благодетеля нелицеприятной эпиграммой:
Смирдин меня в беду поверг,
У торгаша семь пятниц на неделе.
Его четверг на самом деле
Есть после дождика четверг…
И все же гонорары, получаемые у Смирдина, являлись важным источником, благодаря которому постоянно нуждающийся в деньгах А.С. Пушкин сводил концы с концами в своей беспокойной семейной жизни. Поэт даже заключил с Александром Филипповичем договор, согласно которого тому на четыре года уступалось право на издания сочинений Пушкина. За что издатель, начиная с 1 мая 1830 г., обязывался регулярно выплачивать Александру Сергеевичу ежемесячно 600 рублей ассигнациями. Эти деньги Пушкин даже называл своим «жалованьем».
По словам очевидцев, Смирдин являлся человеком добрым, весьма честным и бескорыстным. Академик Петербургской Академии наук Александр Васильевич Никитенко неоднократно отмечал доброту и непрактичность в делах Смирдина, предвидел его разорение, поскольку литераторы «без зазрения совести пользовались его карманом, как арендой».
Книжная лавка А.Ф. Смирдина существовала в доме Гавриловой (ныне участок дома № 70) до 1832 г. В начале этого года издатель перебирается со всем своим «хозяйством» на Невский проспект, в правый жилой флигель дома Лютеранской церкви (ныне дом № 22).
В ознаменование этого радостного события, Александр Филиппович пригласил на новоселье многих столичных литераторов, невзирая на их личные отношения друг к другу. Человек добрейший и преданный книжному делу и литературе, он искренне хотел за одним дружеским столом в своей новой резиденции примирить отечественных писателей, тем более что все приглашенные на новоселье приняли участие в альманахе «Новоселье», организованном Смирдиным и заслужившим высокую оценку В.Г. Белинского, назвавшего этот журнал «лучшим альманахом».
Дружеский обед состоялся 19 февраля 1832 г. в просторном помещении библиотеки Смирдина, расположившейся в бельэтаже дома № 22 на Невском проспекте. Он запечатлен на гравюре (по рисунку К.П. Брюллова) С.Ф. Галактионова, ставшей обложкой первого тома сборника «Новоселье».
На рисунке К.П. Брюллова прекрасно отображена общая картина этого праздника. Альманах «Новоселье», изданный Смирдиным по предложению Жуковского в 1833–1834 гг. в память об этом дне, объединил в себе литературные произведения гостей. В нем Смирдин опубликовал шедевры русской литературы: гоголевскую «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», пушкинский «Домик в Коломне» и целый ряд значительных произведений отечественных публицистов.
Празднование превратилось в подлинное торжество русской литературы, развитию которой Смирдин содействовал по мере своих сил и возможностей. В зале библиотеки для чтения за общим столом собралось восемьдесят человек, среди них А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, В.Ф. Одоевский, П.А. Вяземский, В.А. Шаховской, сам А.Ф. Смирдин, О.И. Сенковский, Ф.Ф. Цветаев и многие другие лица, причастные к отечественной литературе.
Однако при искреннем желании добрейшего Александра Филипповича попытка примирить Пушкина и его сторонников с их литературными противниками оказалась тщетной. Во время обеда произошел эпизод, смысл которого потом долго еще оставался предметом обсуждения в литературных и светских салонах Петербурга. Журналист, писатель и филолог Н.И. Греч, издававший совместно с Ф.В. Булгариным журнал «Сын Отечества» и газету «Северная пчела», рассказывал: «Нам с Булгариным пришлось сидеть так, что между нами расположился за столом цензор Василий Николаевич Семенов, старый лицеист, почти однокашник Александра Сергеевича. Пушкин на этот раз был как-то особенно в ударе, болтал без умолку, острил преловко и хохотал до упаду. Вдруг, заметив, что Семенов сидит между двумя журналистами… крикнул с противоположной стороны стола, обращаясь к Семенову: „Ты, брат Семенов, сегодня словно Христос на горе Голгофе“. Слова эти тотчас были всеми поняты, я хохотал, разумеется, громче всех…»
В выпаде против своих «заклятых» друзей Пушкин явно обличал «разбойников» от литературы Греча и Булгарина, ведь все прекрасно знали, что Христа на Голгофе казнили между двумя разбойниками, распятыми на крестах одновременно с ним.
Обложка журнала «Новоселье» с рисунком К.П. Брюллова «Дружеский обед у издателя Смирдина 19 февраля 1832 года»
Поэт Греч громко смеялся, дабы принять оскорбительную реплику за невинную шутку, но Булгарин «пришел в совершенное… расстройство и задыхался от бешенства».
Фаддей Булгарин, продажный журналист и негласный агент Третьего отделения был особенно антипатичен А.С. Пушкину и его единомышленникам. Поэт неоднократно отвечал на оскорбления и доносы Булгарина в Третье отделение острыми эпиграммами, стихами и журнальными статьями, называя его Видоком Фиглярным, агентом, работавшим в те времена в сыскном отделении.
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин, —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид – и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
Альманах «Новоселье», изданный по «простому случаю», как писал в предисловии его создатель А.Ф. Смирдин, являлся «первенцем литературных сборников новой формы» и достойно вошел в так называемый «альманачный» период русской словесности. Это было время оживления выпуска изданий подобного рода. В своих воспоминаниях Александр Филиппович отмечал: «Перемещение магазина моего с Мойки на Невский проспект… доставило мне счастье видеть у себя на Новоселье почти всех известных литераторов… Гости-литераторы вызвались, по предложению Василия Андреевича Жуковского, подарить мне на Новоселье каждый свои произведения, коих часть издаю нынче…»
В статье В.Г. Белинского «Литературные мечтания» определено особое место А.Ф. Смирдина в отечественной литературе. «Смирдинский период» в русской литературе приходился на неповторимое время, когда литературный Петербург представляли Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Жуковский, Крылов, Баратынский, Дельвиг, Вяземский.
Предвиденье А.В. Никитенко о возможном разорении знаменитого книгоиздателя, к сожалению, подтвердилось. В начале второй половины XIX столетия финансовые дела его предприятия значительно ухудшились. Смирдин влезает в долги, предпринимает попытки выпустить дополнительные выгодные коммерческие издания, но исправить финансовые дела и спасти себя от разорения ему не удалось.
«Смирдин, истинно честный и добрый человек, но не имеющий характера, разоряется по милости наших литераторов, залезавших в его карман», – записал А.В. Никитенко в своем дневнике 29 мая 1834 г. Так и случилось. В начале 1840-х гг. начинается мучительный этап разорения Смирдина. Он лишается своей библиотеки, роскошного помещения в жилом флигеле лютеранской церкви, переезжает в более скромное помещение в доме Энгельгардта.