Правитель канцелярии Российско-Американской компании К.Ф. Рылеев получал сравнительно небольшое жалованье – 1400 рублей в год. По свидетельству очевидцев и друзей Кондратия Федоровича, тот имел двух лошадей, экипаж и наемного кучера. Рылеев не любил пользоваться услугами крепостных людей, и поэтому в доме находилась только одна горничная из крепостных его супруги. В пристройках к дому № 72 располагалось подсобное хозяйство правителя канцелярии – корова и поросята. Квартира К.Ф. Рылеева занимала почти весь первый этаж здания и насчитывала восемь просторных комнат с окнами на Мойку. Только окна кабинета хозяина выходили во двор. Здание дома № 72, в котором поселился К.Ф. Рылеев с женой и маленькой дочерью, представляло собой длинное двухэтажное строение с мезонином, над которым укрепили Государственный герб Российской империи с двуглавым орлом. Квартира Рылеева, расположенная в низком первом этаже, сильно пострадала во время знаменитого петербургского наводнения 1824 г.
Весь первый этаж здания затопила вода. Вещи, мебель квартиры и документы повредил водный поток. Рылеев с семьей в тот период в городе отсутствовал и по возвращении в столицу с радостью сообщил супруге, что часть вещей, мебели и всего, что хранилось в комодах, сумел вместе со служащими компании своевременно перенести на второй этаж дома их близкий друг Александр Александрович Бестужев – писатель, известный критик и блистательный фельетонист. Он был не только ближайшим другом Рылеева, но и его литературным и политическим соратником.
С 1822 г. друзья совместно издавали альманах «Полярная звезда», пользующийся широкой популярностью у читателей. Редакционная работа над каждым номером журнала проходила в кабинете Рылеева в доме № 72. Отпечатанный в типографии Греча первый тираж альманаха разошелся за полторы недели. Последующие номера «Полярной звезды» также не залеживались на прилавках книжных магазинов, несмотря на то что издатели значительно увеличили тираж альманаха. Это обстоятельство позволило Рылееву и Бестужеву сразу же выплатить гонорары авторам.
Кондратий Федорович Рылеев
Друзья и соратники Кондратия Федоровича удивлялись работоспособности Рылеева. Занимаясь сложной политической и издательской деятельностью, он довольно быстро освоил свои должностные обязанности в работе на посту главы канцелярии Российско-Американской компании. Его предложения о совершенствовании и управлении территориями Русской Америки благожелательно оценивались российским правительством. В частности, Рылеев предложил развивать строительство надежных крепостных сооружений на принадлежащих России американских землях и практиковать активное переселение в русскую Калифорнию выкупленных у помещиков крепостных людей.
Дом Российско-Американской компании хорошо знали члены тайного Северного общества. В 1824–1825 гг. особняк на Мойке превратился в штаб-квартиру заговорщиков, а их идейным вождем становится К.Ф. Рылеев. Его современники оставили многочисленные воспоминания и характеристики личности этого человека. Все единодушно отмечают силу характера Рылеева, его обаяние, ум и уверенность в успехе задуманного дела. Профессор Петербургского университета А.В. Никитенко, знавший Кондратия Федоровича много лет, писал в своих воспоминаниях: «Я не знал другого человека, который обладал бы такой притягательной силой, как Рылеев. Среднего роста, хорошо сложенный, с умным серьезным лицом, он с первого взгляда вселял в вас как бы предчувствие того обаяния, которому вы неизбежно должны были подчиниться при более близком знакомстве. Стоило улыбке озарить его лицо, а вам самим поглубже заглянуть в его удивительные глаза, чтобы всем сердцем, безвозвратно отдаться ему. В минуты сильного волнения или поэтического возбуждения глаза его горели и точно искрились. Становилось жутко: столько было в них сосредоточенности силы и огня».
Оставил свои впечатления о Рылееве и делопроизводитель следственной комиссии А.Д. Боровков, знавший Кондратия Федоровича по столичным литературным кружкам и видевший его при допросах следственной комиссии: «Рылеев в душе революционер, сильный характером, бескорыстный, ловкий, ревностный, резкий на словах и на письме… Он стремился к избранной им цели со всем увлечением… действовал не из личных видов, а по внутреннему убеждению, в ожидаемой пользе для отечества», – так охарактеризовал чиновник Рылеева в официальном служебном донесении своему руководству.
Квартира, принадлежащая Российско-Американской компании в доме № 72 на набережной реки Мойки, была известна в литературных кругах Северной столицы своими так называемыми «русскими завтраками», устраиваемыми Рылеевым для друзей. На них приходили известные писатели: А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, И.А. Крылов, Е.А. Баратынский, А.А. Дельвиг, Н.И. Гнедич, Ф.И. Глинка, брат А.С. Пушкина – Лев Пушкин и другие столичные литераторы.
По воспоминаниям братьев Бестужевых, завтраки эти бывали «постоянно около второго или третьего часа пополудни. Они неизменно состояли из графина очищенного русского вина, нескольких кочней кислой капусты и ржаного хлеба. Беседа бывала оживленной предметами чисто литературными, но не ограничивалась только ими. Горячо обсуждались здесь и политические новости. То там, то сям вырывались стихи с оттенком эпиграмм и сарказма, нередко с увлечением пелись сатирические и даже революционные песни».
По воспоминаниям родных и друзей Кондратия Федоровича Рылеева, вся его жизнь прошла под знаком регулярных предсказаний гибели и пророчеств его необычной смерти. Его мать как-то рассказала своей невестке, что, когда мальчику было восемь лет, она на всю жизнь запомнила тогда вещий сон, в котором якобы ей была предсказана вся жизнь ее любимого сына до его трагической гибели.
В период заграничных походов в конце войны с Наполеоном, в которых пришлось участвовать артиллерийскому поручику Рылееву, он прибыл в составе своей бригады в Дрезден, где комендантом города служил его родственник М.Н. Рылеев. Находясь на отдыхе, поручик К.Ф. Рылеев своими колкими
эпиграммами настолько разозлил старших офицеров, что они потребовали от коменданта удалить виновника раздоров в офицерской среде из города.
Комендант вызвал молодого человека к себе и якобы грозно потребовал «в 24 часа покинуть Дрезден, иначе предам военному суду и расстреляю», и был весьма удивлен ответом родственника: «Кому суждено быть повешенным, того не расстреляют».
Н.А. Синдаловский в очередной книге о мифах, связанных со знаменитыми литераторами Северной столицы, приводит содержание легенды о Рылееве, действие которой произошло уже после завершения войны с Наполеоном. Находясь в Париже, поручик К.Ф. Рылеев, согласно легенде, посетил салон знаменитой прорицательницы мадам Ленорман, которая «взглянув на его ладонь, в ужасе оттолкнула его руку. „Вы умрете не своей смертью“, – будто бы сказала она. „Меня убьют на войне?“ – спросил Рылеев. „Нет“. – „На дуэли?“ – „Нет, нет, – торопливо заговорила ведунья, – гораздо хуже! И больше не спрашивайте“».
В 1825 г. Рылеев действовал наиболее активно. Совещания на Мойке, в доме Российско-Американской компании, значительно участились и оживились. В планах заговорщиков смерть тяжелобольного императора Александра I теперь рассматривалась как сигнал для начала активных действий. Они были убеждены, что Сенат утвердит составленный ими «Манифест к русскому народу», провозглашавший «уничтожение бывшего правления», учреждение временного правительства, ликвидацию крепостного права и равенство всех граждан перед законом. В документе, составленном Рылеевым, Н. Бестужевым и Трубецким, провозглашалась свобода печати, вероисповеданий, введение гласности суда, уничтожение рекрутчины, всеобщая воинская повинность и образование «внутренней народной стражи». Согласно манифесту, Временное правительство созывало «великий собор» – учредительное собрание для разрешения вопроса о будущей политической деятельности и государственном строе России.
На собраниях у К.Ф Рылеева на Мойке было решено, что момент для выступления наиболее удобен. В тревожную пору междуцарствия, после смерти Александра I, Рылеев стал фактическим руководителем Северного общества, «главной пружиной» восстания 14 декабря 1825 г., а его квартира на набережной Мойки в доме № 72 – штабом заговора.
Мать Рылеева, навестившая сына, была крайне обеспокоена тем, что тогда происходило в его квартире. Н.А. Бестужев, оставивший потомкам записки о Рылееве, вспоминал, как она умоляла Кондратия Федоровича поберечь себя. Он тогда отвечал ей: «Матушка, ныне наступил век гражданского мужества… Я буду лить кровь свою, но за свободу отечества, за счастье соотчичей, для исторжения из рук самовластия железного скипетра, для приобретения законных прав угнетенному человечеству… Благословите меня!» Рылеев предполагал начать переговоры с Сенатом мирно, но в случае его несогласия подписать «Манифест к русскому народу», прибегнуть к военной силе.
Последнее заседание членов Северного общества состоялось на Мойке, на квартире у Рылеева, накануне 14 декабря 1825 г. Член Северного общества штабс-капитан Михаил Александрович Бестужев, автор интересных «Записок», вспоминал, что оно прошло шумно и бурно: «Многолюдное собрание было в каком-то лихорадочно-высоконравственном состоянии. Тут слышались отчаянные фразы, неудобоисполнимые предложения и распоряжения… Зато как прекрасен в этот вечер был Рылеев! Он был нехорош собой, говорил просто, не гладко; но когда он попадал на свою любимую тему – на любовь к Родине, – физиономия его оживлялась, черные как смоль глаза озарялись неземным светом, речь текла плавно, как огненная лава… Его лик, как луна бледный, но озаренный каким-то сверхъестественным светом, то появлялся, то исчезал в бурных волнах этого моря, кипящего страстями и побуждениями».
На совещании решили утром 14 декабря идти на Сенатскую площадь, рассчитывая вывести на нее до шести тысяч вооруженных солдат. Диктатором восстания поименным голосованием избрали князя СП. Трубецкого, его заместителем – полковника А.М. Булатова, начальником штаба – Е.П. Оболенского.