Столичные газеты ежедневно публиковали информацию о состоянии здоровья «Несравненной», печатавшуюся под рубрикой «Болезнь Вяльцевой».
В квартире дома № 84 на набережной Мойки 4 февраля 1913 г. Анастасия Дмитриевна Вяльцева скончалась, ей было сорок два года. Последними словами певицы, обращенными к находившимся в квартире друзьям, были: «Все было так прекрасно, жаль, что так быстро кончилось…»
А.Д. Вяльцеву похоронили на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. По рапортам полиции в последний путь знаменитую русскую певицу провожали 150 тысяч человек от дома на набережной Мойки. Гроб с ее телом весь путь до Александро-Невской лавры несли на руках. На Невском проспекте приостановили транспортное движение. Анастасию Дмитриевну Вяльцеву похоронили рядом с могилой Веры Федоровны Комиссаржевской.
Начавшаяся Первая мировая война не позволила выполнить условия ее завещания.
В 1914 г. родные певицы заказали известному скульптору С.Н. Судьбину мраморное надгробие. Заказ был вскоре выполнен, и супругу сообщили, что «памятник готов, но так как его изготовили в Париже, то он может быть доставлен в Петроград лишь после окончания Мировой войны». Война и последующие революционные события привели к тому, что след этой надгробной скульптуры навечно затерялся во Франции. В 1915 г. на могиле А.Д. Вяльцевой установили часовню-склеп, сооруженную в стиле модерна, по эскизам будущего первого главного архитектора Ленинграда Льва Александровича Ильина. Склеп оформляла ажурная решетка, стены облицевали мрамором. В склеп вела мраморная лестница, где стоял гроб Анастасии и ее матери Марии Тихоновны, скончавшейся в том же 1913 г. Все последующие годы часовня охранялась семьей от постоянных попыток грабежа и разрушения. Бессильный противостоять вандализму, брат певицы вынужден был наглухо замуровать вход в склеп. В XXI столетии в петербургских газетах опубликовали сообщение о том, что на средства, выделенные губернатором города Брянска, часовню с захоронением певицы А.Д. Вяльцевой капитально отреставрировали.
В завершение остается добавить, что князь Николай Федорович Касаткин-Ростовский умер в 1908 г. в Санкт-Петербурге от кровоизлияния в мозг в возрасте шестидесяти лет. Его супруга – княгиня Надежда Карловна – скончалась накануне Февральской революции в 1917 г. Наследникам князя Николая Федорова (его детям) – Федору Николаевичу поэту публицисту полковнику лейб-гвардии Преображенского полка, Николаю Николаевичу и дочерям Надежде, Софии и Александре на очень короткий срок довелось стать последними владельцами 3121 десятин земли в Курской и Самарской губерниях, богатых поместий и большого петербургского доходного дома.
После Февральской революции 1917 г. потомки князя сумели приспособиться к переменам и перестроиться. Поэт Александр Блок в своем очерке «Сограждане» тогда писал, что: «… это оказалось нетрудно. На одежде владельцев дома и солидных арендаторов его квартир появились тогда шелковые красные банты, на периодических раутах и официальных встречах вместо царского гимна исполняли „Марсельезу“, а за вечерним чаем теперь считалось хорошим тоном вести беседы об Учредительном собрании».
Однако подобное продолжалось весьма недолго. После Октября 1917 г. и прихода к власти большевиков многие квартиры дома № 84 опустели, а их обитатели в панике бежали из Петрограда и разделили участь многих эмигрантов, окончивших свои дни вдали от родины.
Декретом новой власти имущество князя Н.Ф. Касаткина-Ростовского и его доходный дом № 84 на Мойке национализировали. В Петрограде в отцовском доме остались лишь его дочь София Николаевна и сын Николай Николаевич, отказавшиеся покидать родной город и уезжать за границу. В 1918 г., во время Красного террора, потомков древнего княжеского рода арестовали и расстреляли.
А потом пришли иные времена и доходный дом зажил иной жизнью. В 2001 г. дом № 84 на набережной реки Мойки комиссией КГИОП включен в «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность».
Пенаты «Микеланджело Севера»
В блестящей плеяде французских архитекторов, вошедших в число изменивших облик Северной столицы, одно из первых мест занимает Огюст Монферран – мастер грандиозного таланта. Все историки-градостроители единодушно считают, что только зодчие мирового уровня способны достичь триумфа, подобного выпавшему на долю неизвестного молодого и недостаточно опытного архитектора, назначенного через полгода после своего приезда в 1816 г. в Россию придворным архитектором и главным проектировщиком и строителем грандиозного кафедрального собора Империи.
На торжественном открытии собора в 1858 г. присутствовал французский писатель Александр Дюма-отец. Пораженный величием постройки и талантом своего земляка, сотворившего неподалеку, на Дворцовой площади второй шедевр – Александровскую колонну, автор «Трех мушкетеров» и многих авантюрных исторических романов в глубоком волнении не только заявил корреспонденту «Санкт-Петербургских ведомостей» о своем восхищении работой Огюста Монферрана, но и назвал его «Микеланджело Севера».
Биография знаменитого зодчего представляется весьма необычной, полной невероятных жизненных сюжетов и коллизий. Основной вехой жизни Огюста Монферрана все же является период жизни зодчего в Санкт-Петербурге, ибо его судьба, известность и материальное положение оказались навсегда связанными с заказами русских императоров. Именно здесь зодчий приобрел авторитет строителя и широкую профессиональную известность. В творческой жизни этого гения архитектуры бывали не только удачи, но и ссоры со своими «заклятыми друзьями» и коллегами, писавшими царю доносы и даже обвинявшими его в казнокрадстве. Периодически Монферрану приходилось вступать в конфликты с влиятельными правительственными чинами и властвующими персонами. И все же удачи преобладали в жизни этого неординарного человека и мастера. Симпатию и высокое доверие оказывал зодчему не только российский император Александр I, но и его младший брат Николай Павлович, предоставлявший архитектору постоянные великолепные строительные заказы.
Огюст Монферран
Судьба зодчего Огюста Монферрана в России сложилась успешно, но его жизнь до 1816 г., до приезда в Санкт-Петербург, – не менее интересна и замечательна.
Зодчий родился 23 января 1786 г. во Франции, в городе Шайо, в семье потомственного дворянина. В оставленном Монферраном завещании отмечены следующие детали его биографии: «Прозвание мое Монферран, которое было дано мне еще в детстве моей матерью и дядьями, произошло от того, что мой род имел первоначальное прибавление в Оверне, где у отца моего было поместье Монферран. Если же возникнет сомнение насчет действительности сего акта, то принимаю другие свои имена, и в особенности прозвание Рикара, которое носил мой отец». В целом таково единственное объяснение происхождения имени знаменитого зодчего, подписавшего завещание своим полным именным титлом: «Анри-Луи-Огюст Рикар де Монферран».
Любопытное уточнение к ранее опубликованным биографическим материалам о зодчем приводится в книге известного историка Петербурга Виктора Васильевича Антонова «Петербург. Новое о старом». Вот что автор пишет в очерке об Огюсте Монферране: «Его отец Бенуа Рикар вовсе не был „берейтером“, объездчиком лошадей и учителем верховой езды, а имел придворный чин шталмейстера, отчего и смог стать директором Лионской королевской академии. Вторым мужем матери Монферрана стал актер. Выявленные и опубликованные материалы и документы опровергают слух (его повторял и А.А. Пуаро, друг зодчего), будто Монферран был незаконнорожденным сыном…».
Добрый знакомый Огюста Монферрана по Петербургу Филипп Филиппович Вигель – начальник канцелярии Комитета по делам строений и гидравлических работ, оставил замечательные «Записки», содержащие немало интересных строк о его современниках, в том числе и о его хорошем приятеле Монферране, приводит воспоминание о впечатлении после встречи в Париже с матерю французского зодчего: «Монферран адресовал меня к родительнице своей, мадам Комарие, по второму мужу. Счастливый случай свел эту женщину, вдову безвестного бедного артиста, с русским богачом Николаем Никитичем Демидовым. Не знаю, какого рода услугу с самого начала могла она оказывать ему, только пользовалась полною доверенностью как его самого, так и его супруги, урожденной Строгановой… От обоих тайно принимала она незаконнорожденных их детей и потом, взяв, воспитывала их; разумеется, не из чести лишь одной делала она такие одолжения. На русские деньги нанимала она в улице Тебю большую и щеголеватую квартиру и в ней нередко принимала гостей, потчуя их вкусным обедом…»
Известно, что по окончании Парижского лицея и до поступления в специальное учебное заведение архитектуры юноша Монферран, решивший посвятить себя художеству и искусству, предпринял паломничество в Рим, где некоторое время занимался изучением древнего зодчества и знакомством с древнеримскими памятниками. В XVIII–XIX вв. «вечный город» – Рим являлся своеобразной Меккой, где много лет назад трудились знаменитые ваятели и зодчие. В него регулярно приезжали со всего мира будущие архитекторы, скульпторы и живописцы. В Риме во времена Людовика XIV даже располагался филиал французской Академии художеств.
По возвращении из Италии Монферран поступает в специальную школу архитектуры, считавшуюся одним из высших учебных заведений Франции.
В 1804 г. французский император Наполеон I, сосредоточив в своих руках всю полноту власти, провел ряд государственных реформ, обязав имперским указом всех молодых людей в возрасте от 18 до 20 лет и старше служить в армии. Император тогда успешно вел войны с европейскими государствами, значительно расширил территорию своей империи, и теперь потребовались дополнительные воинские подразделения для охраны завоеванных Наполеоном территорий. В стране объявили мобилизацию, и студент Огюст Монферран вновь оказывается в полюбившейся ему Италии, только на сей раз в качестве рядового 9-го конногвардейского французского полка. В бою с итальянцами он проявляет героизм и становится сержантом. В следующем бою сержант Огюст Монферран получает ранение в голову и бедро и покидает армию.