– Да. Я придумаю. А еще… А еще у меня вещи есть, которые я уже не ношу. Но они хорошие. Могу принести. Мы с мамой всегда относили мои старые вещи в детский дом… – При последних словах у меня почему-то перехватило горло. Как будто я сказала что-то странное и неправильное, хотя ничего странного и неправильного в подаренных детям вещах нет.
– Вещи – это хорошо, – кивнул Ваня. – У меня там что-то вроде шефства над двумя мальчишками. Я думаю, ты вполне можешь поиграть с ними в какую-нибудь игру с мячом.
У меня упало сердце. «Шефство над двумя мальчишками». А должно быть: «Над двумя мальчишками и одной девчонкой».
– Только над мальчишками? – выдавила я из себя.
Совершенно не вовремя закружилась голова.
– Была еще девочка, но ее удочерили.
– Давно?
– Да, года два назад.
– Она такая светленькая была и…
– Нет, волосы темные. А что? Ты ее знала?
– Кажется, нет. – Я присела на скамейку у окна. – Так что, я смогу с тобой поехать?
– Давай попробуем. Я на выходных собираюсь. Запиши мой номер.
Я достала смартфон. Вбила продиктованные цифры.
– Ваня, – я все-таки решилась, хоть и с трудом, – можно я тебе покажу кое-что?
Он кивнул и развел руками: валяй, мол. Я достала из рюкзака тряпичную куклу.
– Понимаю, что вопрос очень странный, но… Она тебе ничего не напоминает?
Я чувствовала себя последней дурой, представляла, как он сейчас рассмеется или вообще сбежит в ужасе.
Но он нахмурился и внимательно вгляделся в лицо куклы. Потер подбородок, подумал о чем-то. Заглянул мне в глаза.
– Ты видишь радуги?
Я даже на скамейке подпрыгнула, настолько неожиданным оказался вопрос.
– Что? В смысле? Радуги – после дождя, на небе? Причем они…
– Понятно, извини. Забудь.
М-да, похоже, не одна я здесь с причудами. Но может, именно такой человек и сможет помочь?
– Я не понимаю, о чем ты, – пробормотала я, – но я кое-что потеряла…
– Угу, – кивнул Иван. – И ты хочешь найти это в детском доме?
Я неуверенно передернула плечами. Насколько безумной покажется моя история даже такому чудаковатому парню, как он?
– Ладно, – улыбнулся Ваня. – Встретимся в субботу. Возьми с собой эту куклу, хорошо?
Я закивала так, что голова, которая только-только успокоилась, закружилась снова.
– Возьму. Спасибо.
– И это… – он слегка замялся, – в медпункт загляни при случае. Выглядишь ты не очень.
И убежал по коридору.
А я спустилась по лестнице и тоже поплелась на следующий урок, математику. «Выглядишь ты не очень» – суперкомплимент! А потом будет «урок труда» с дурацким шитьем. Надо что-то сшить для Алевтины. Она же вернется. «Возьми с собой эту куклу», – не зря же он мне это сказал, верно? А дальше – физкультура, от которой у меня освобождение. Значит – можно домой. Ура!
Звонок застал меня в коридоре, но Клавдия Максимовна, учительница математики, никогда никого не выгоняет. Она хорошая. И на ее уроках как-то спокойно. Хоть и сложно, конечно. Я скользнула в кабинет. Свободное место было на второй парте, возле окна, перед Кариной с Олей, которые уже вовсю мне махали. Но почему-то садиться возле них не хотелось. Да и тащиться через весь кабинет…
Я скользнула на другое свободное место, у стены. Рядом с Алешкой. Он хоть подскажет что-нибудь, если вдруг чего…
С Олей и Кариной я разругалась.
Сначала Карина взбесилась из-за того, что я посмела сесть рядом с Алешкой, да еще и подсказки его слушала.
– Тоже мне, па-адруга, – прошипела она мне в лицо.
Спасибо, хоть не плюнула.
А Оля потом заявила, что я стала «какая-то совсем на голову ушибленная с тех пор, как нашла эту куклу, и со мной неинтересно».
А я даже не помню, когда ее нашла! Неужели в тот день на магнолии? Нет, вроде бы раньше… Мама говорила, что я давно с ней ношусь. Но сколько бы я ни пыталась выяснить, как именно давно, в ответ слышала только гениальную шутку о том, что сильно головой ударилась. Глупость какая-то. Она даже не спросит лишний раз, болит ли у меня эта самая голова!
Я брела по школьному коридору, изо всех сил напрягала память, стараясь в очередной раз вспомнить что-нибудь о кукле или об Алевтине, но так ничего и не вспомнила. Зато задумалась настолько, что пропустила подножку. И позорно рухнула на четвереньки. Прямиком под ноги долговязым девицам из параллельного класса.
– Слышишь ты, курица, – наклонилась ко мне одна, с торчащими, как у лошади, зубами, кажется, Олесей зовут, – еще раз сядешь с Лешкой, все зубы выбью.
За ее спиной мерзко хихикала Карина. Со вчерашнего дня она со мной не разговаривала, зато поговорила, видимо, с другими…
– Ты бы за своими зубами последила лучше, – вырвалось у меня, хотя и понимала я, каким боком может выйти эта фраза.
– Что? – Девица позеленела. – Ах ты ж…
– Что здесь происходит? Девочки?! – Над нами возникла учительница математики.
Поджатые губы, строгий взгляд. Она редко повышала голос, но ее слушали больше других учителей.
– Ничего, – скривилась Олеся и убралась прочь с приспешницами.
Клавдия Максимовна помогла мне подняться.
– Все в порядке, – быстро сказала ей я, еще не хватало, чтобы начала расспрашивать, жалеть… – Я в норме. Просто упала.
Клавдия Максимовна покачала головой. Рядом с ней откуда-то возник Алешка-яблоко-раздора.
– Что случилось? Что они от тебя хотели?
– Ничего. Голова закружилась.
– Алексей, отведи, пожалуйста, Алису в медпункт. У нее недавно сотрясение было.
– Не надо…
– Сейчас же отведи!
Алешка настойчиво взял меня за руку и потащил к лестнице.
– Послушай, со мной и правда все в порядке, – прошептала я ему. – Ты же знаешь Клавдию Максимовну. Она же известный паникер и перестраховщик. Пусти. Я сама дойду.
Но Алешка был упорным! Во всем, как выяснилось. И к медпункту он меня отбуксировал с тем же упрямством, с каким штудировал домашнее задание или тренировал волейбольные броски. Я чувствовала себя пекинесом на поводке у бегуна в гололед! И хватка на руке не ослабла, пока я не оказалась на врачебной кушетке.
У медсестры Катерины был добрый взгляд и приятный напевный голос. Она выслушала мою историю о том, как я упала в ботсаду и сегодня, в коридоре, внимательно осмотрела зрачки и выписала освобождение от занятий еще до конца недели. Благо и остался-то всего один день, завтрашний.
– И постарайся больше лежать, – велела она мне. – Если не станет лучше, иди к врачу.
– А мне в субботу в детский дом надо. Я не смогу лежать. – Я открыла рюкзак, чтобы положить выписанную Катериной справку, и на пол выпала тряпичная кукла.
Вот позорище! Семиклассница – и с куклой.
Хорошо, хоть Алешка со мной в кабинет не пошел. Надеюсь, вообще ушел.
– Я… Это… Это просто… – Я поспешно засовывала куклу в рюкзак.
Взгляд Катерины вдруг стал острым, она пристально уставилась на уже закрытый рюкзак в моих руках.
– А с кем ты пойдешь в детский дом? – изогнула она бровь. Светлые глаза потемнели.
– Ну… С одним старшеклассником. Из одиннадцатого «А». Иваном зовут. – Я натянуто улыбнулась. – Если упаду в обморок, думаю, он меня дотащит домой.
Катерина улыбнулась тоже.
– И куклу с собой возьмешь?
– Э… Да. А что?
Последнее время все будто сговорились задавать мне глупые вопросы.
– Да так, просто. – Взгляд медсестры снова стал добрым и безмятежным. – Молодец, что пойдешь. Хорошее дело.
Перед поездкой в детдом мне приснилась Алевтина. Настоящая, живая. Она играла в саду магнолий, где цветов и деревьев было в разы больше, чем у нас в ботсаду. Алевтина смеялась, ее светлые волосы развевались на легком ветерке. Солнечные зайцы играли в пушистых прядках. И с чего я взяла, что ее волосы – унылая пакля? Они такие мягкие – даже на расстоянии видно. Такие солнечные. И улыбка у нее замечательная – светлая и искренняя, хоть и редкая.
И в руках у нее было что-то яркое, радужное…
Будильник вырвал меня из сна, и перед глазами еще какое-то время плясали радужные пятна.
Я, моргая совой, устремилась в ванную, умылась холодной водой. Родители еще спали. Им я сказала, что у нас общешкольная поездка в детский дом. И поверили же. Чудеса да и только. Обычно в случае всяких школьных поездок мама сто пятьдесят раз переспрашивала, кто идет, сколько взрослых, сколько времени меня не будет и так далее… А еще, стоило мне приболеть, мама двести раз уточняла, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего, а не шутила без конца об ушибленной голове. Не то чтобы я скучала по ее кудахтаньям, но…
Было что-то неуловимо-неправильное в ее поведении. Но я никак не могла понять, что именно. Наверное, и правда, сильно головой ударилась.
Я старательно упаковала куклу в рюкзак, подавив желание прижать ее к груди, да так и ехать. Вот тупо бы смотрелась. На кукле сегодня красовались розовые серьги с котиками и такой же кулон.
Алешка вчера подарил.
– Извини, – сказал, – услышал, как ты медсестре говорила, что в приют поедешь. Может, там подаришь кому-то. А моя сестра такое уже не носит.
Домой мне их принес вечером.
Благо адрес знал – днем домой тащил меня саму, после медпункта. Под дверью сидел-таки и ждал. И Катерина, красавица, давай подвякивать: «Да, да, проводи девочку!» Хотя я и отбрыкивалась, как могла. Сама не дошла бы, что ли? Глупость какая.
В общем, украшения я повесила на Алевтину – я все чаще называла так куклу. Это справедливо, я считаю. Он же ей их и подарил! Хоть не помнит…
Ваня ждал меня, как и условились, возле метро. А вот медсестра Катя рядом с ним оказалась полным сюрпризом! У меня челюсть отпала и глаза на макушку полезли, когда увидела ее светлую челку и притворно – почему-то сейчас я в этом не сомневалась – добрые глаза.
Я скрестила руки на груди и подошла к ожидавшей меня парочке.
– Катя знает и умеет больше, чем я, – вместо приветствия заявил Ваня. – Я еще только учусь, да и вряд ли когда-то догоню Катерину во многих умениях. У меня вооб