— Никогда бы не подумал, что ты так искусен в обращении с вилами! — крикнул он Геду, хлопнул себя по ляжке, и, посмеиваясь, ушел.
Гед снял тяжелые гетры и заляпанные грязью ботинки, и в носках подошел к огню. Шаровары, жилет и свитер были из теплой шерсти домашней вязки: ни дать ни взять гонтийский пастух с суровым лицом, ястребиным носом и темными, ясными глазами.
— Скоро сюда придут люди, — сказал он. — Дабы рассказать тебе обо всем и узнать, что случилось здесь. Теперь они посадят тех двух беглецов в пустой винный погреб, поставят человек пятнадцать-двадцать охранять их, а двадцать-тридцать мальчишек будут пытаться хотя бы одним глазком взглянуть на пленников…
Он зевнул, потянулся, чтобы размять затекшие руки и плечи, и взглядом спросил у Тенар разрешения присесть к огню.
Она жестом указала на стул у очага.
— Ты, должно быть, вымотан до предела, — прошептала Тенар.
— Я прикорнул немного здесь ночью, не смог больше бороться со сном.
Он снова зевнул. Затем оценивающе посмотрел на нее, чтобы понять, как она себя чувствует.
— Это была мать Ферру, — все так же шепотом, будучи не в силах повысить голос.
Гед кивнул. Он сидел, слегка подавшись вперед, упершись руками в колени, как некогда любил сидеть Флинт, и задумчиво глядел на огонь в очаге. Они были одновременно очень похожи и совсем не похожи, как не похож вросший в землю валун на парящую в вышине птицу. У нее защемило сердце, заныли кости, ее одолевали дурные предчувствия и горечь, давние страхи и мертвящая апатии.
— Ведьма взяла к себе того мужчину, — сказал Гед. — Связала его, на случай, если он вдруг разгуляется. Заткнула зияющие в нем дыры паутиной и кровеостанавливающими заклятиями. Говорит, он доживет до виселицы.
— До виселицы?
— Уж как решит Королевский Суд. Или виселица, или каторжный труд…
Она нахмурилась и покачала головой.
— Нельзя же просто отпустить их, Тенар, — мягко сказал ей Гед, глядя на нее.
— Нельзя.
— Их необходимо наказать, — добавил он, продолжая смотреть на нее.
— «Наказать». Именно так он говорил. Наказать девочку. Она — плохая. Ее нужно наказать. Наказать также и меня, за то, что взяла ее к себе. За то…
Она с трудом выдавливала из себя слова.
— Я не хочу, чтобы кого-то наказывали!.. Этого не должно случиться… Лучше бы ты убил его!
— Я сделал все, что мог, — сказал Гед.
После долгой паузы она рассмеялась немного нервным смехом:
— Ты и впрямь сделал все, что мог.
— Подумай, как все было легко, — сказал он, снова уставившись на угли, — когда я был волшебником. Не успели бы они глазом моргнуть, как я наложил бы на них там, на дороге, нужное заклятие а погнал бы их прямиком в Вальмут как стадо овец. Или, представь себе, какую заварушку я устроил бы им этой ночью! Они так никогда и не узнали бы, что обрушилось на них.
— Они и сейчас не знают, — сказала она.
Гед посмотрел на нее. В его глазах блеснул робкий, едва заметный огонек триумфа.
— Да, — подтвердил он. — Не знают.
— Что ты так искусен в обращении с вилами… — промурлыкала она.
Он зевнул во весь рот.
— Почему бы тебе не пойти и не вздремнуть немного? Вторая комната по коридору. Если, конечно, тебе не хочется быть в центре внимания. Я вижу, сюда идут Ларк и Дэйзи с детьми.
Услышав голоса, она встала и выглянула в окно.
— Так я и сделаю, — сказал он и вышел из комнаты.
Ларк с мужем, жена кузнеца Дэйзи, и другие жители деревни, как и предсказывал Гед, приходили, сменяя друг друга, в течение всего дня, чтобы сообщить ей новости и услышать ее рассказ. Тенар нашла, что их общество благотворно действует на нее, напряжение, вызванное ужасными переживаниями прошедшей ночи, мало-помалу отпускало ее, пока она наконец не нашла в себе силы взглянуть на происшедшее как на закрытую страницу своей жизни — что случилось, то случилось, горевать больше не о чем.
Этому необходимо было научиться и Ферру, подумала она, но не за одну ночь: на это порой уходит вся жизнь.
Тенар сказала Ларк, когда все остальные ушли:
— Я злюсь на саму себя, когда вспоминаю, как глупо я себя вела.
— Я же говорила тебе, что нужно запирать двери на ночь.
— Нет… А может… Да, говорила.
— Уж я-то помню, — сказала Ларк.
— Однако я имела в виду нечто другое… Когда они явились сюда, мне следовало бежать со всех ног и разбудить Шенди и Клирбрука… возможно, прихватив с собой Ферру, или самой сходить в амбар и взять вилы. Или секатор для яблонь. У него острые, как бритва, лезвия в семь футов длиной. Я содержу его в порядке, как это делал Флинт. Почему я этого не сделала? Почему я ничего не предприняла? Почему я лишь заперла двери и закрыла ставни? Если бы он… Если бы Ястреб не пришел на выручку… Все, что я сделала — соорудила западню для себя и Ферру. В конце концов я выскочила за дверь с разделочным ножом в руках и заорала на них. Я просто ополоумела. Они вряд ли бы бежали без оглядки, едва увидев меня.
— Не знаю, не знаю, — протянула Ларк. — Это выглядит безумием, но, быть может… Не знаю. Что ты могла сделать кроме как запереть дверь? Похоже, мы всю жизнь только тем и занимаемся, что запираем дверь дома, в котором живем.
Они оглядели каменные полы, стены и дымоход, освещенные лучами солнца, бьющими сквозь широкое окно кухни Фермы-под-Дубами, усадьбы фермера Флинта.
— Та девушка, женщина, которую они убили, — сказала Ларк, глядя Тенар прямо в глаза. — Она тоже попалась в ловушку.
Тенар кивнула.
— Мне сказали, что она была на четвертом-пятом месяце беременности.
Они обе замолчали.
— Попалась, — шепотом повторила Тенар.
Ларк откинулась на спинку стула, положив руки на свои полные бедра, ее красивое лицо застыло.
— Страх, — сказала она. — Чего мы так боимся? Почему мы даем им это понять? А чего боятся они?
Она вновь взяла чулок, который перед этим штопала, некоторое время молча вертела его, затем, наконец, сказала:
— Почему они боятся нас?
Тенар промолчала.
В дом вбежала Ферру, и Ларк запричитала:
— Вот и моя лапушка пришла! Ну, обними меня, моя девочка!
Ферру торопливо обняла ее и тут же спросила своим хриплым, невыразительным голоском, всматриваясь в лица Ларк и Тенар:
— Что за мужчин они поймали?
Тенар положила веретено и нехотя ответила:
— Один из них — Хэнди. Другого зовут Снаг. Того, кого ранили, зовут Хейк.
Ее глаза задержались на лице Ферру. Оно горело огнем, шрамы побагровели.
— Женщину, которую они убили, звали, кажется, Сенни.
— Сенини, — прошептала девочка.
Тенар кивнула.
— Они убили ее до смерти?
Тенар опять кивнула.
Девочка оглядела комнату, как это сделали перед этим женщины, но ее взгляд, казалось, видел дальше этих каменных стен.
— Вы их убьете?
— Возможно, их повесят.
— Насмерть?
— Да.
Ферру почти безразлично кивнула и вновь выскользнула во двор, присоединившись к игравшим у колодца детям Ларк.
Обе женщины не проронили ни слова. Они молча пряли и штопали, сидя у очага в доме Флинта.
Затянувшееся молчание прервала Ларк.
— Что стало с тем парнем, пастухом, который следовал за ними до самой Фермы? Ты вроде говорила, что его зовут Ястреб?
— Он спит там, — сказала Тенар, кивком головы указав в глубь дома.
— А-а, — протянула Ларк.
Колесо прялки взвизгнуло.
— Я знала его и до вчерашней ночи.
— Ага. По Ре Альби, не так ли?
Тенар кивнула. Колесо вновь взвизгнуло.
— Для того, чтобы преследовать тех троих и напасть на них в темноте с вилами, нужно обладать немалым мужеством. Он уже не молод, ведь так?
После некоторой паузы Тенар продолжила:
— Он перенес тяжелую болезнь, и ему нужна была работа. Я послала его сюда, чтобы он помог Клирбруку. Но старик думает, что все еще в силах сам справиться с работой по ферме, и поэтому он отослал его в горы, к Истокам, пасти овец. Ястреб как раз возвращался оттуда.
— Думаешь теперь оставить его здесь?
— Если он захочет, — сказала Тенар.
Очередная группа жителей деревни пришла на Ферму-под-Дубами, желая услышать рассказ Гохи и поведать о своем участии в поимке убийц, взглянуть на вилы и мысленно соотнести их грозные острия с тремя кровавыми пятнами на повязках человека по имени Хейк, а затем вновь обсудить случившееся. Когда, наконец, наступил вечер, Тенар облегченно вздохнула, позвала со двора Ферру и захлопнула дверь.
Она подняла было руку, чтобы задвинуть засов, но усилием воли заставила себя опустить руку и отойти от двери, оставив ее незапертой.
— Сокол — в твоей комнате, — сообщила ей Ферру, принеся на кухню яйца из кладовой.
— Я забыла сказать тебе, что он здесь… Извини.
— Я знала это, — сказала Ферру, умываясь и моя руки. А когда в комнату вошел еще до конца не проснувшийся, с всклокоченными волосами, Гед, она тут же бросилась к нему.
— Ферру! — воскликнул он и подхватил ее на руки. Она на миг прижалась к нему, но тут же отстранилась. Гед опустил ее на пол.
— А я знаю начало «Сотворения», — сообщила она ему.
— Ты споешь его мне?
Бросив взгляд на Тенар и получив разрешение, он сел на свое место у очага.
— Я могу только рассказать его с выражением.
Он кивнул и весь обратился в слух. Лицо его посуровело.
Создание ли проистекает из небытия,
Конец ли — из начала, Кто знает наверняка?
Единственное, что нам известно — дверь между ними, которую мы проходим поодиночке.
Первым явился оттуда Сегой,
Привратник…
Голос девочки напоминал скрежет металла, трущегося о металл, шелест сухих листьев, потрескивание дров в костре,
И тогда из светлой пены показалось Эа.
Гед одобрительно кивнул.
— Очень хорошо, — сказал он.
— Вчера вечером, — сказала Тенар. — Она выучила песню вчера вечером. Теперь кажется, что это было год назад.