[295]. Другой источник сообщает: «В 1822 году М. Скороспеловым была восстановлена погибшая роспись. Стены расписывались на клею разными колерами, а отдельные изображения писались масляными красками. Работы были выполнены за полтора года»[296]. В 1970-е гг. специалистами была обследована надвратная церковь, в результате чего было сделано заключение, что под несколькими слоями побелки и записей сохранилась профессиональная, довольно высокого качества живопись[297].
Ко времени работы над алтарной живописью храма Царевича Димитрия Мемнону Скороспелову было 33 года. Это самая ранняя и пока единственная из его работ. Но она дает представление о профессионализме и колористических достоинствах живописи мастера, а также об особенностях техники живописи на металле на рубеже XVIII–XIX вв.
На фотографии конца XIX в., предположительно выполненной в связи со столетним юбилеем больницы, т. е. в 1900–1902 гг., хорошо видно внутреннее убранство храма[298]. Иконы сохранялись в храме и после его закрытия. В 1919 г. больница была объединена с Первой градской и название Голицынская было упразднено. В 1922 г. при изъятии ценностей иконы еще не были демонтированы.
Голицынская больница с храмом Св. царевича Димитрия в Москве. 1900-е гг. Фото из юбилейного альбома «Сто лет Голицынской больницы в Москве». 1902 г.
Иконостас храма Св. царевича Димитрия в Москве.1900-е гг. Фото из юбилейного альбома «Сто лет Голицынской больницы в Москве». 1902 г.
Убранство храма частично сохранялось, как можно судить, до 1934 г., что подтверждает фотодокументация ГЦХРМ 1930-х гг. К этому времени имя Мемнона Скороспелова было уже прочно забыто. Появилась версия о существовании в храме икон В. Л. Боровиковского. В справочнике П. Паламарчука сообщается, что в связи с юбилеем Казакова (1937?) иконы В. Л. Боровиковского было решено вернуть на прежнее место, но они уже исчезли[299]. В 1930-е гг. храм был разорен, интерьер изуродован: иконы отсутствовали, скульптура Ф. Г. Гордеева изъята, бронзовые, «вызолоченные через огонь» царские врата сломаны. В таком виде предстает иконостас на фотографии из фототеки Музея архитектуры, относящейся к 1940-м гг. Найденная в кон. 1990-х гг. во время ремонтных работ алтарная живопись на меди – лишь малая часть внутреннего убранства храма – помогает все же восстановить представление о творчестве забытого мос ковского художника, которое пришлось на время смены стилей.
В центральной части алтаря – образы Спасителя и Богоматери с младенцем в рост, с северной стороны – образ св. Александра Невского, с южной – преподобномученицы девы Феодосии и царевича Димитрия, на царских вратах – Благовещение и Евангелисты в медальонах, выше – «Тайная вечеря», установленная в 1838 г. Во втором ярусе находились справа: «Явление Иисуса Христа апостолу Фоме», «Возвращение из Египта» и «Положение во гроб». Слева помещались следующие сюжеты: «Явление Иисуса Христа Марии Магдалине», «Воскресение Христово» и «Преображение Господне». Вся живопись иконостаса храма Царевича Димитрия полностью была выполнена на медных основах. Сохранились только четыре центральных образа, остальные иконы утрачены, и даже их местонахождение неизвестно.
Центральные композиции являются подписными. Художник ставил свою подпись на темном фоне. Графика надписей тонкая, надписи мелкие, темные на темном, и прочесть их удалось только во время реставрации. Так мог подписывать свои произведения автор, умеющий ценить свое мастерство, но чуждый тщеславия. На образе св. Александра Невского подпись выполнена по-русски, полностью, без указания даты: «Делалъ Мемнонъ Скороспеловъ», и размещена справа над шлемом с плюмажем.
На образе Богоматери подпись помещена на фоне слева на латыни, с указанием даты: «Pinxit Memnon S. 1800». Эта подпись, возможно, была поновлена, так как центральный образ пострадал сильнее других и подвергся радикальной реставрации еще в XIX в. На образе Спасителя на темном фоне справа внизу: «П. Мемнонъ Скароспеловъ. 1800 Г.» Образ преподобномученицы девы Феодосии и царевича Димитрия не реставрировался и исследован не был.
Живопись здесь чрезвычайно тонкая, красочный слой поврежден масляной болезнью и пострадал от влаги и тепла. Образа дважды подвергались реставрации: в 1860-е гг. и в 1901 г., перед празднованием столетия больницы. Все четыре образа из храма Царевича Димитрия при Голицынской больнице выполнены на медных листах толщиной 0,4–0,5 мм. Их размер примерно одинаков: 147 × 63 (+ 0,5). Это самые крупные из сохранившихся памятников на медной основе. Основа закреплена на мощном дубовом подрамнике (толщина бруса – 50 мм, ширина 70 мм (+2)) с помощью шести медных болтов с широкими квадратными шляпками. Но по периметру сохранились следы от более раннего крепления: мелкие и частые круглые отверстия. Подрамник неподвижный, с крестовиной, вязка деталей осуществлена с помощью простого шипа. С лицевой стороны в утратах грунта и живописи видна обработка режущим инструментом – горизонтальные насечки во всю ширину пластины, от края до края. Насечки видны не только в местах утрат, но и в красочном слое, как фактура основы. Этот эффект является результатом воздействия времени: когда образа писались художником, основа скорее всего была идеально гладкой. Грунт должен был полностью перекрывать насечки. Они стали видны только спустя продолжительное время. Эффект «пропечатывания» фактуры в красочном слое, будь то холст, металл или дерево, обычно не принимается во внимание и в литературе по технике живописи не отмечен[300].
По вертикали медной основы также видны менее заметные насечки, частично пересекающие горизонталь и образующие сетку на поверхности металла. Такая обработка была необходима для лучшего сцепления грунта с основой, так как главной проблемой сохранности живописи на меди становится излишне гладкая поверхность металла. Такие же насечки видны и на миниатюрном портрете из ГМП размером всего 6,5 × 5,5, написанном на тонкой медной основе[301]. Еще одна особенность живописи на меди – присутствие лака между основой и живописью. Является ли наличие лакового слоя необходимым изолирующим грунт и живопись средством или же он связан с технологическими особенностями обработки медного листа, сказать трудно. На медную доску с лицевой стороны нанесен масляный грунт на основе свинцовых белил. Несмотря на положительные качества меди, ее стойкость к коррозии, красивую фактуру и цвет, медь все-таки грунтовали. Для живописи грунт готовился тщательно, однако из-за ручной грунтовки его толщина по всей поверхности неравномерна.
М. А. Скороспелов. Образ св. Александра Невского из иконостаса храма Св. царевича Димитрия. 1800-е гг. Фрагмент (подпись)
М. А. Скороспелов. Образ Богоматери с Младенцем из иконостаса храма Св. царевича Димитрия. 1800 г. Фрагмент (подпись)
М. А. Скороспелов. Образ Спасителя из иконостаса храма Св. царевича Димитрия. 1800 г. Фрагмент (подпись)
Живописный слой очень тонкий, с ограниченным набором цветов, почти лишенный фактуры. При работе художником использовалась цветная имприматура, особенно хорошо читающаяся на одеждах Спасителя, где сквозь верхний белый слой просвечивает голубая подготовка. Масляная болезнь, повредившая живопись, заставляет вспомнить наблюдения Ф. И. Рерберга: «Отличительной особенностью металла по сравнению с холстом и бумагой является его непроницаемость для воздуха, почему слой краски, положенной на металл, получает кислород, необходимый для окисления масла, только с одной стороны. Это задерживает высыхание нижних слоев краски, и потому, работая на металле, следует особенно избегать употребления медленно сохнущих красок для нижнего слоя и вообще не накладывать слишком толстого слоя живописи»[302].
Причин, объясняющих повреждения живописи из больничного храма, может быть несколько. Одна из них – недостаточное просыхание масляного грунта на основе свинцовых белил. Другая – использование сиккативов, ускоряющих высыхание красок. И, наконец, тепло от подсвечников, слишком близко стоявших к алтарной преграде.
Оборот медной доски, закрепленной на подрамнике
Какова была программа, заданная художнику заказчиком, можно понять лишь отчасти. Ростовые фигуры Спасителя и Богоматери, стоящие на небесных сферах в окружении ангелов, характерны для рубежа XVIII–XIX вв. Такой иконографический извод встречался у И. П. Аргунова и В. Л. Боровиковского. Посвящение образа св. Александра Невского можно было бы соотнести с именем Александра I, так как во многих храмах России помещались изображения святых, соименных членам императорской фамилии. Но храм и иконы создавались еще при жизни Павла I, и освящение храма состоялось лишь через неделю после коронации Александра I. Судя по датировке центральных алтарных образов, святые Александр Невский и царевич Димитрий являлись небесными покровителями князей Александра и Димитрия, строителя и основателя больницы, и подчеркивали мемориальный характер храма.
Вызывает вопрос объект посвящения (соименности) образа преподобномученицы, Константинопольской девы Феодосии (730 г., 29 мая). Только три представительницы рода Голицыных носили это имя. Лишь одна из них – Федосья Степановна Голицына, урожденная Ржевская, скончавшаяся в 1795 г. и погребенная в Толгском монастыре Ярославской губернии, может рассматриваться как личность, косвенно причастная к программе алтарной росписи, – муж ее, князь Михаил Николаевич Голицын, был почетным опекуном Московского воспитательного дома[303]