Полагаем, что существование в Москве разных общин старообрядцев-беспоповцев вызвало необходимость маркировки продукции так называемыми удостоверяющими знаками. В качестве одного из первых образцов подобной маркировки можно привести «двухвершковые» отливки с образом Богоматери Казанской, украшенные виноградной лозой[788]. Иконы, созданные по модели мастера Игната Тимофеева, отливались с такой сокращенной надписью: «С ИК КА ИГ ТИ», которая может быть полностью прочитана как «Сия икона Казанская Игната Тимофеева». В этот период существования медного заведения сформировался весь известный нам репертуар медной продукции, получившей широкое почитание как «преображенское литье», отличающееся повышенной декоративностью, яркой цветовой гаммой эмалей, золочением.
Среди мастеров, работавших в медном заведении на улице Девятая Рота, широкую известность получил Родион Семенович Хрусталев благодаря его монограммам, проставленным на многочисленных отливках. Имя этого мастера и его инициалы: «М.Р.С.Х.», «Р.С.Х.», «Р.Х.», «ЧР СХ», «РХ РС» – выявлены на большом количестве меднолитых произведений 1870–1880-х гг.[789]. Анализ отдельных образцов позволил более точно определить характер работы этого московского мастера. Так, на оборотной стороне большеформатной иконы «Успение Богородицы» 1872 г. отлита надпись в две строки: «ОТЪ, ЧЕКАНИЛ МАСТЕРЪ, РОДИОН СЕМЕН ХРУСТАЛЕВ»[790]. На аналогичной отливке, отмеченной датой «18 8 3 г.», читается надпись: «ПО(Д)ПРОВИЛ М.Р.С.Х.»[791], т. е. подправил или подчеканил. Значит, этот мастер был чеканщиком, занимавшимся изготовлением и правкой моделей для литья.
О высоком профессионализме московских мастеров-граверов, выполнявших ответственную работу по подчеканке моделей в заведении, которое принадлежало П. Я. Серову, в селе Красном, Костромской губернии, упоминал в своих воспоминаниях его сын А. П. Серов. Он отмечал особую сложность этой работы в том, что «модель вдавливается в землю, затем при ее извлечении из земли она должна выходить свободно, не забирая с собой землю. А поэтому буквы и все выступающие части модели от основания их, то есть от фона, должны иметь незначительный конус, иначе пространство между буквами будет забирать с собой землю и при отливке таких изделий будет считаться полный брак изделия. Чтобы изготовить такую полноценную модель, мастера были только в Москве и стоимость изготовления такой модели матки одного креста была 15 руб.»[792]. Такими талантливыми мастерами были Емельян Афанасьев, Игнат Тимофеев, Иван Трофимов, Родион Хрусталев и другие литейщики, чеканщики и эмальеры, часто известные нам лишь по инициалам на многочисленных меднолитых крестах, иконах и складнях московского происхождения.
Как видим, традиции поморского литья нашли свое повторение в московской пластике, ставшей образцом для многочисленных мастерских – в селах Красное Костромской губернии[793], Старая Тушка на Вятке[794], Становое в Тобольской губернии[795] и многих других, до 1930-х гг. продолжавших традиции литейного дела.
Меднолитая пластика сельских мастерских представляет собой совершенно особое явление русской художественной культуры. Благодаря работе гуслицких, загарских, никологорских и многих других, неизвестных нам, мастеров-литейщиков, медные изделия стали широко доступным видом прикладного искусства, получившим распространение не только в городах, но и в селах, и деревнях на всей территории России. Этот значительный пласт меднолитой пластики представляет собой материал, крайне неоднородный по уровню исполнения, но совершенно удивительный по многообразию формы, композиции и декоративного убранства при воссоздании изделий, поражающих своей особой теплотой. И не случайно – для меднолитой пластики, созданной владимирскими мастерами, характерна пластическая разработка образа, повторяющая древнерусские формы и композиции. Установлено, что во второй половине XIX в. в сельской мастерской Никологорского Погоста, Вязниковского уезда, отливались такие широко известные медные образы, как «Спас Вседержитель» и крест «Распятие Христово», «Благоверные князья Борис и Глеб» и «Чудо святого Георгия о змие», повторяющие древнерусские композиции XVI в.[796] На Нижегородской ярмарке можно было купить подобные «древние» отливки работы владимирских мастеров. Как писал И. А. Голышев, «в Никологорском погосте подделывают медные образа и кресты следующим образом: отливают в снятую с старинного изображения форму или крест из зеленой меди, потом кладут на два часа в воду, в которой распущена простая соль, затем вынимают и держат над парами нашатыря, отчего зеленая медь обращается в цвет красной меди, и изображение принимает кроме того закоптелый старый вид»[797].
О других литейных заведениях, так называемых загарских, содержится информация в опубликованных материалах, посвященных истории кустарных промыслов Московской губернии. Среди деревень Новинской волости Богородского уезда, которые «кормились» медным промыслом, упоминаются следующие: Аверкиево – 7 мастерских, Алферово – 17, Данилово – 22, Дергаево – 15, Крупино – 12, Новая – 8, Перхурово – 14, Пестово – 13, Шибаново – 9 и др. (всего указано 139 медных заведений[798]).
Отметим, что среди этих медных заведений лишь некоторые занимались литьем образов и складней. Так, в деревне Новой[799] указаны лишь 3 владельца: А. Д. Афанасьев, И. М. Михайлов, И. Т. Тарасов, которые имели от 6 до 11 рабочих,
Икона (четырехчастная). Спас Нерукотворный. Богоматерь Владимирская. Богоматерь Знамение. Мученики Кирик и Улита. Вторая половина XIX в. Загарье. Московская или Нижегородская губ.
Музей имени Андрея Рублева включая и взрослых членов семьи. Стоимость ежегодно производимых икон, крестов и складней составляла от 5 до 10 тыс. рублей[800].
Приведенные сведения могли изменяться с учетом повышения спроса на продукцию. Например, в деревне Костино (Запонорская волость) отмечались единичные случаи перехода иконописцев «к литью медных образов и складней»[801]. Пр и анализе де ятел ьнос ти этих загарских заведений с традиционно сложившимся производством, включавшим кузницу и «печатню», отмечается такая особенность загарского сорта, как редкое использование эмалей для украшения поверхности меднолитых предметов[802].
О невысоком качестве загарских изделий свидетельствуют также сведения, приведенные красносельским мастером А. П. Серовым: «В Загарье отливались нательные кресты и иконы. Выработка там этих изделий не славилась – не было чистоты в отливке и говорили так: плохие как загарские. (У этих изделий их лицевая сторона не подвергалась обработке напильником. Иконы и кресты-распятия так часто подделывали под старое литье)»[803].
Эту характеристику, конечно, нельзя относить к работе всех мастеров. Так, на известной Всероссийской художественно-промышленной выставке 1882 г., проходившей в Москве, среди 12 «экспонентов», представивших колокольчики, подсвечники, пепельницы и т. п. предметы, был удостоен награды и крестьянин села Новое, Богородского уезда, Московской губернии, Иван Иванович Тарасов «за медные образа очень чистой работы и довольно дешевых цен»[804]. Позднее, в 1902 г., мастер Федор Фролов из этого же села показывал медные кресты своего производства на Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Санкт-Петербурге. Краткие сведения позволяют сделать выводы о деятельности этого небольшого кустарного заведения: «Производство на сумму до 400 руб./год. Работают 3 мужчин, из них 1 – наемный. Материал из Москвы на сумму до 220 руб./ год. Сбыт в разные места. Производство ручное. Работает с 1890 года»[805].
Итак, какое же литье можно назвать загарским? Полагаем, что к этой категории меднолитой пластики следует отнести кресты, иконы и складни, которые отличаются прежде всего отсутствием опиловки на лицевой и оборотной сторонах, значительной толщиной, тяжестью отливки и редким использованием эмалей.
Близость ассортимента загарской и гуслицкой меднолитой пластики и повсеместное ее бытование создавали (и создают до сих пор!) сложность для четкого выделения предметов каждой из этих групп. Так, в начале XX в. В. Г. Дружинин относил всю пластику, производимую в Московской губернии, к категории «гуслицкой или загарской»[806]. Он писал так: «В Москве преобладало, по-видимому, литье мастеров-поповцев; в восточной части Московской губернии и пограничной части смежной с ней Владимирской расположена местность, именуемая Гуслицы. Там до сих пор работают кустарным способом литые иконы; изображения на них очень плохого рисунка; грубо обделаны, по большей части без финифти и резко отличаются от поморских, хотя и легковесны»[807].
В этой обобщенной характеристике следует обратить внимание на такой важный признак, как легковесность. Полагаем, что в данном случае речь идет о литье гуслицкого производства. К этой категории, возможно, следует отнести и так называемое анцифоровское литье, которое продавалось в Москве дороже, чем загарское. При дальнейшем исследовании установлено, что цена на «анцифоровское» литье была выше, чем на загарское, о чем свидетельствовали данные, приведенные в старообряд