– Р-ра! – громко, с нотками паники позвал он на помощь, но все так привыкли к вечным недовольным воплям Мясника, что пропустили очередной мимо ушей.
Окончательно дезориентированный завр вернулся ко мне, ободряюще ткнул мордой в спину – не помогло. Тогда он психанул и лег на пол. Лапой подгреб рыдающую меня вместе с ведром к своей теплой груди, положил морду рядом и тихо вздохнул.
Всхлипнув, я обняла звездокрыла руками и уткнулась заплаканным лицом в теплую чешую, делясь горьким отчаянием и собственной усталостью.
– Мясни-и-ик… – всхлипывала я, размазывая по лицу слезы.
– Р-р-р! – успокаивающе рычал завр.
И что-то случилось. Не знаю, что конкретно. Может быть, причина в том, что впервые это не я бегала за Мясником, а он проявил искреннее участие и желание помочь. Может быть, ретроградные планеты заняли нужное место на небосводе. А может, звездокрыл действительно чувствовал мои эмоции и так перепугался переживаний от женской истерики, что решил не выкаблучиваться и смиренно поработать жилеткой для слез.
Я не знаю.
Да и важно ли это?
Главное, что завр закрыл нас от всего мира своим удивительным крылом цвета ночного неба, крепче прижал к себе и успокаивающе, точно перепуганного ребенка, принялся гладить кончиком хвоста по спине.
А я и была ребенком. Ребенком, который так стремился к независимости и взрослой жизни, что надорвался. Ребенком, который переоценил собственные силы и теперь ревет на груди звездокрыла, потому что к брату и маме пойти не может. Ребенком, который должен был демонстрировать самым близким свою силу вместо того, чтобы пожаловаться на проблемы и получить от них поддержку.
И я горько всхлипывала, в перерывах делясь с Мясником своими страхами. Что не тяну учебу. Не способна быть хорошей наездницей. Готова принимать решения, но не готова нести груз ответственности за них. Но сильнее всего я боялась, что мама посмотрит на весь этот бардак, на грозных и пугающих завров, на изможденную нагрузками дочь, психанет и заберет меня из академии. Исключительно из любви и благих соображений.
Ведь она мама. Она старше, она жизнь прожила. Она знает, что для меня лучше. Даже если это пресловутое «лучше» идет во вред собственному ребенку.
– Я так боюсь, что нас разлучат и мы больше никогда не увидимся… – прошептала я и зажмурилась от страха.
Мясник тяжело, как-то даже мученически выдохнул и прижался к моей спине мордой.
«Вместе. Звездокрыл и девочка. До конца», – услышала я далекий рокот. И там прозвучало столько уверенности и упрямства, что я поверила – в случае чего этот вредный и неугомонный завр прилетит за мной, похитит и утащит обратно на остров. И никакие, даже самые свирепые мамы ему не страшны. Вот!
И стало легко-легко. Настолько, что я рассмеялась сквозь слезы, потянулась и чмокнула Мясника в обеспокоенную морду.
– Такой большой, вредный, ревнивый и такой… мой.
Завр несогласно фыркнул, но я не отреагировала. Свернувшись под защитой его крыла и подложив под голову руки, я в последний раз громко всхлипнула и уснула.
Слезы не принесли облегчения. Слезы полностью обессилили и сломали силу воли. Краем сознания я слышала раскатистый бас Глена, который искал меня, но стоило Мяснику недовольно рявкнуть, как адепт умолк и свалил в неизвестном направлении.
В следующий раз мне почудился голос Кристена.
– Не думай, я тебя прекрасно понимаю, – тихо втолковывал он завру. – Меня она тоже не познакомила с мамой.
– Р-р! – возмущался Мясник, доказывая, что он всяко важнее какого-то там адепта Арктанхау.
Но, кажется, северянин и завр в итоге смогли прийти к какому-то консенсусу, потому что Мясник поднял крыло и позволил ему забрать меня.
– Кристен?.. – сонно позвала я, ощутив знакомое тепло.
– Спи. Все хорошо.
И я, как послушная девочка, уткнулась в широкую грудь парня, вдохнула знакомый запах и решительно доверила такому сильному и невероятному адепту Арктанхау отнести себя в комнату.
Утро наступило почему-то в обед.
Кто-то отключил будильник и поставил в манжете медотвод на запрос от общей системы, позволяя мне выспаться и прийти в себя. Хотя к чему это загадочное «кто-то», если я точно знаю, что ковырялся в настройках Кристен Арктанхау. Больше-то некому.
Медотвод давал преподавателям знать, что Адриана Нэш не явилась на занятия не потому, что самозабвенно прогуливает, а просто плохо себя чувствует. Также после включения этой функции манжета запускала программу диагностики и начинала следить за состоянием адепта. Если система фиксировала аномальные показатели температуры, пульса, давления, сатурации, то к больному бежали лекари с отделения помощи. Если уж совсем все плохо – то некронавты с отделения возвращения.
Судя по тому, что никто не ломился в дверь с криками: «Без паники! Помощь близко!», то система не обнаружила ничего экстраординарного и просто записала меня на прием к дежурному лекарю.
До хруста потянувшись, я решила поваляться еще немного, закрыла глаза, легла на бок и ткнулась во что-то мягкое. Втянула носом знакомый запах Кристена и подскочила на кровати.
Все еще сонный и малость испуганный разум долго и безуспешно таращился на футболку, натянутую вместо наволочки на запасную подушку. А раньше там был его свитер.
– О нет! – простонала я, готовая сгореть от стыда, но вместо этого рухнула лицом вниз и замычала от съедающего смущения.
Если все было так, как это преподносит память, то Кристен забрал меня из вольера Мясника и принес в комнату. А раз принес, то и в постель уложил тоже он. И тогда у меня всего два насущных и крайне смущающих вопроса… Кто переодел меня в пижаму? И почему вместо свитера Кристена теперь на подушке майка, которая все еще хранит на себе его запах?
Воображаю, что подумал Кристен, увидев свой потерянный свитер в качестве обнимательной подушки для упрямой девицы.
– Ы-ы-ы! – жалобно взвыла и застучала ногами о постель эта самая девица.
– О, слышишь? – донесся довольно-таки радостный раскат баса из коридора. – Я же сказал, что она уже проснулась! А вы сразу: «Не буди, не надо!»
А следом настойчивый стук в дверь и не менее настойчивое:
– Адриана! Открывай. Это мы пришли.
И это пресловутое «мы» звучало почему-то с интонацией «проблемы».
Я резко подняла голову от подушки и с ужасом посмотрела на входную дверь.
– Глен, честно, я сейчас не в том состоянии, чтобы принимать гостей и общаться, – попыталась было отвадить сердобольного друга.
Будь в коридоре только Глен, меня бы уже давно оставили в покое, но, на беду, парень пришел не один, а с группой поддержки.
– Мы не уйдем, пока ты не откроешь! – крикнула Власта, и я поняла, что проиграла – Подгорная не та девушка, что умеет отступать.
Я суматошно вскочила с кровати. Спрятала футболку Кристена под одеяло, тем самым заметая следы преступления. Пригладила растрепанные со сна волосы и пошла сдаваться друзьям.
– Привет, – пробасил Глен, когда я открыла дверь.
Фару, старосте нашей группы, хотя бы хватило совести смущенно улыбнуться. Эрик же вообще стоял с видом «мне не оставили выхода», и только Власта чувствовала себя хозяйкой положения.
Она осмотрела меня с ног до головы, нахмурилась, затем стремительно, словно при учебном штурме помещения, вошла в комнату и принялась распоряжаться:
– Фару – шторы, Эрик – стул, Глен тащи пакеты. Риана, садись и быстро кушай, пока супчик не остыл.
Я и опомниться не успела, как снова оказалась в кровати, но в этот раз в сидячем положении. В левой руке зажата ложка, в правой – контейнер с ароматным куриным супчиком. Фару раздвинул шторы, впуская в комнату дневной свет. Эрик подтащил к кровати стул. Власта с видом заправской хозяюшки-кормилицы застелила его салфеткой, а Глен открыл принесенный пакет и начал метать яства на импровизированную столешницу.
– У нас две новости, – «обрадовала» Власта, пока я завороженно следила за тем, как Глен одну за другой ставит закрытые пленкой тарелки с салатом, бутербродами с ветчиной и листочками зелени, пять красных яблок, гроздь винограда, одноразовые бумажные стаканчики и термос с горячим чаем. – Плохая и плохая. С какой предпочитаешь начать этот день?
– С самой свежей? – предложила я в шутку, но подруга с самым серьезным видом кивнула и начала рассказ.
Новость действительно оказалась так себе.
Бравые защитники животных, птичек и завров, самые ответственные и неподкупные члены благотворительного фонда «Твари ковчега» хорошенечко отдохнули с дороги. Встали, потянулись и с раннего утра взялись за дело. Причем это самое пресловутое дело в их понимании сводилось к одному: портить нервы человекам, обвиняя их в страшных грехах против завров.
Но сперва эти странные члены благотворительного фонда попросили экскурсию в сектор ядожалов, где вовсю шла предполетная практика. Зоозащитники обошли весь Зеленый сектор, умудрились взбесить Борщевика, после чего с криками паники выбежали из ангара и принялись метаться вокруг фонтана. В процессе кто-то толкнул одну из зоозащитниц, и она с визгом плюхнулась в воду.
Пока вытаскивали, пока сушили магией одежду, пока сочувственно выслушивали испуганных любителей природы, обнаружили, что потерялась вторая зоозащитница.
Девушку нашли спустя десять минут на балке под самым потолком ангара. Почему, а главное, как она там оказалась, девушка так и не смогла вспомнить.
«Все испугались, и я испугалась. Все побежали, и я… как-то очутилась здесь, после чего перепугалась еще сильнее, так как жутко боюсь высоты», – вот и все, чего удалось добиться от дамочки.
Зоозащитников увели из Зеленого сектора, подальше от завров, фонтанов и балок, после чего те немного пришли в себя и громогласно обвинили всех нас в отсутствии гуманности и отвратительном обращении с редким видом существ.
Но и этого членам «Тварей ковчега» показалось мало.
– Нет, ты представляешь, – негодовала раскрасневшаяся от возмущения Власта. – Эти психи разбили палаточный городок возле главного входа, натянули растяжку «Свободу и равенство каждому завру» и принялись строчить жалобные статьи во все инстанции, в надежде поднять общественность на борьбу с нами