– Ты забыл, что такое тропический шторм, Вилли? Включай!
Он знал, что этот ветер только начало, а конец может не наступить долгие дни. Громов и Вилли быстро запустили станцию. Молнии, как маленькие огненные стрелы, начали летать между высокими мачтами и проводами. Леонид, управляя приборами, громко воскликнул, перекрикивая шум ветра и волн:
– Станция запущена!
– Активизируем диск «кротовой норы»! – торопил его Вилли.
– Есть! Осталось несколько минут!
И вот гигантский огненный шар повис над волнами в вышине, затем начал открываться канал. Тейа во всей своей дьявольской красе предстала перед ними.
– Кошмар! – воскликнул Ричард. – Что думают и переживают сейчас те люди на Земле! – ветер разъяренно свистел, и никто его не услышал. А он продолжал с ужасом смотреть на огненную планету, летящую к Земле.
– Что за дьявольский план, – бормотал он, – который заставляет повиснуть над тобой дамоклову мечу, и только тогда ты начинаешь думать, замечать в жизни что-то еще, кроме себя самого?!
Только теперь он понял, почему не была дописана та, последняя глава, почему конца не было видно. И громко воскликнул:
– Последняя глава?! Надо бы дописать ее! Дай Бог, чтобы успели!
– Ну, давай же! – кричали люди на берегу. Оставалось несколько минут, и серебряный диск спасительного «зеркала» появится в небе над Землей, в той далекой жизни, и кошмар закончится. А «наверху» оставались Генри и Нестеров, ученые, где-то там была Валери, и пока не вернулся Вудли. Там оставались миллиарды людей, поэтому не могло не повезти! Все должно получиться. Еще минута, еще какие-то мгновения…
И тут резкий шквалистый порыв ветра накренил огромную чашу. Штанги напряглись, наклонились под ее весом, и люди в оцепенении замерли. Тяжелые металлические струны, натянулись, издавая вибрирующий стон, лопнули одна за другой, как гнилые нитки, и вся конструкция повалилась в океан. Высокие волны, обрадовавшись такой добыче, накинулись на свою жертву, накрыли ее, похоронив горы металла в пучине. Огненный шар, вырвавшись на свободу, быстро терял свою силу и мощь. Как воздушный шарик, который проткнули, он заметался над волнами, словно ища опоры, сдулся и маленькой яркой точкой упал в океан. Даже молнии не всесильны, если человек им не может помочь. «Кротовая нора» закрылась, а «зеркало», так и не успев занять свое место перед Тейей, растворилось, растаяв в космических просторах навсегда. К 8.00 все было кончено. И там, «наверху», на корабле, посмотрев на часы и на небо, тоже поняли – кончено все…
Океан забурлил, и открылась воронка, последняя до завтрашнего дня, а значит, последняя на этой планете. Корабль Генри стоял неподалеку. А Тейа уже закрывала собой большую половину неба.
– Через пятьдесят минут канал закроется, это последняя воронка, – произнес Генри, – полный ход!
Внезапно из воронки появилась небольшая лодка. Она плыла навстречу, а на ней стоял Леонид и махал им рукой. Они остановились, ожидая его.
– Шторм!.. Все кончено, – крикнул он, подплывая вплотную, – установки больше нет, мы не смогли вернуть Тейю назад…
Люди в оцепенении стояли на корабле, смотрели на него, на Тейю… Долго так стояли и смотрели…
– Как ты попал сюда в шторм, как доплыл до воронки? – спросил его Юрий.
– Как только установка была разрушена, ураган сразу же закончился, – ответил Леонид.
– Дьявольская воля, – пробормотал писатель. Лодка Леонида пришвартовалась к кораблю Генри, и матросы перекинули маленький трап. Физику оставалось переступить на палубу и остаться здесь.
Вдруг недалеко в открытом океане возникло движение. Все напоминало большой караван, который неповоротливо двигался по бесконечной синей пустыне. Несколько десятков огромных океанических лайнеров, кораблей-дворцов, кораблей-гигантов шли навстречу. Уже поравнялись, и теперь можно было рассмотреть редких людей на палубах. Люди были знакомыми, люди были известными и на острове и во всем мире. Что удивляло – на этих гигантских палубах и в трюмах могли поместиться тысячи, десятки тысяч, но видны были лишь несколько человек на каждой – членов тех самых избранных семей и их команды. А за этими кораблями вереницей шли тяжелые баржи и танкеры. Они везли свой ценный груз, эти люди забирали все самое дорогое: нефть и золото, алмазы и драгоценности, произведения искусства, деньги. Да, деньги – одна баржа была до краев заполнена контейнерами с этим ценным грузом, который хозяин увозил в далекое прошлое. В прошлое, где с их помощью снова надеялся построить будущее. Генри все смотрел, узнавая каждого из этих людей. А корабли тем временем начали проваливаться в спасительную воронку – у каждого из них был законный пропуск. Последний корабль поравнялся с судном Генри. Человек с большого корабля помахал ему рукой, достал фотоаппарат и начал фотографировать, он делал снимки напоследок, прощаясь с дорогой ему планетой. Он снимал океан, снимал корабль Генри, потом, выстроив своих детей и внуков у бортика на фоне красавицы Тейи, продолжил делать снимки. Наверное, должны были получиться замечательные фотографии – дети и красавица Тейа позировали ему с удовольствием.
– Крысы бегут на кораблях, – воскликнул Нестеров.
– Они имеют на это право, – жестко ответил Генри, – они заслужили это.
– Заслужили, – повторил Юрий, – да, заслужили.
А последний корабль-гигант, наконец, подошел к воронке и через мгновение растаял в океане времени. Наступил и их черед. Генри и все, кто оставался на корабле, уже знали, что произошло, оставалось спуститься в далекое прошлое и остаться там навсегда.
– Я остаюсь, – внезапно крикнул со своей лодки Леонид. А Юрий, глядя на ушедший лайнер, тоже перелез через борт корабля и уже находился рядом с Громовым. Генри, посмотрев на этих двоих, задал вопрос: – Вы уверены?
Генри не надеялся услышать что-то другое, но он должен был задать этот вопрос.
– Вам меня не уговорить, – уверенно, даже как-то весело произнес Громов. – Это мое время, здесь моя жизнь, моя девушка, я никуда не поеду.
Писатель, стоя рядом, ничего не говорил, но по его непреклонному взгляду все было понятно итак. И тогда Генри подошел к одному ученому и протянул ему какой-то конверт:
– Передайте моему деду, – сказал он и перешел по трапу на маленькую лодочку к двум русским, которая теперь никуда не плыла. Она оставалась здесь навсегда… Корабль, тем временем, направился к воронке и медленно в нее погрузился. Воронка закрылась, а вокруг только спокойный океан, и над головами Тейа…
Утром все вместе пошли на пляж. Он старался не смотреть на небо, где в последний раз заходила красавица Тейа. Она летела сюда, и Земля совершала последний свой оборот, словно, давала возможность полюбоваться праздничным нарядом перед такой встречей.
Они шли вдоль моря, и снова ласковые, теплые волны омывали их ноги. Брызги от топота малыша разлетались во все стороны, распугивали стайки маленьких рыб, мочили одежду. И, наконец, совсем мокрые, они уселись на теплый песок. Он подошел к кромке воды. Солнце ласково освещало последнее утро и людей на пляже. Он шагнул в воду, потом еще и еще. Уже вошел в теплое море, и на мгновение стал частичкой всего: и воды, и земли, солнца… И не верилось… совсем не верилось…
Потом они полдня – этого прекрасного солнечного дня – возились в саду, снова сажая растения. Малыш смотрел на небо, провожая красавицу-планету, и радовался.
– Вот несмышленая, невинная душа! Не знает ничего и не может представить себе, что скоро всех ожидает, – думал он. А мальчик тянул кверху свои ручонки. Не мог сказать ничего, только радовался этому удивительному явлению. Какая-то пчела сидела на цветке рядом с ними и собирала пыльцу для своей семьи. Она перелетала с цветка на цветок, шевелила крыльями, крутила головой и летела дальше.
– И эта тоже ничего не знает, продолжает жить и трудиться. Не чудо ли это? – подумал он.
– Чудо! – и вспомнил слова священника. – Как просто, когда веришь в это чудо, и как тяжело, когда нет ее – этой веры… А может, просто нужно верить? – и снова посмотрел на малыша и пчелу. А может, это они знают все, просто сказать не могут, а ты остаешься в неведении со своими расчетами, науками, здравым смыслом! А эти живут себе, радуются и знают больше тебя?
Вечером солнце начало заходить за горизонт на этой половинке Земли, прощаясь со всеми – завтра здесь все будет по-другому.
– И чего только не придумают эти люди, – думало оно. – Чего им не хватает?
А с другой стороны начинала последнее свое восхождение планета Тейа. Зарождался кроваво-красный рассвет. Она была уже совсем близко, закрывая собой половину неба и освещая ярким огненным светом все вокруг.
До столкновения оставалось 5 часов.
Люди начали выходить из своих домов, заполняя улицы и площади. Многие заходили в Храмы, чтобы уже не покидать этих мест. Собирались на далеких горных стоянках, просто шли друг к другу и оставались вместе – сколько бы их не находилось. И в пустынях, и на далеких ледниках они шли и шли, объединяясь в караваны кочевников и группы полярников, зимующих здесь. Далекие племена первобытными стаями выходили на открытые поляны в лесах и становищах, туземцы на островах выбирались из соломенных домов и тоже шли друг к другу. Звери и птицы, хищники и млекопитающие, недавние враги и противники, такие разные, большие твари и малые, выползали из нор и берлог, тоже собираясь вместе. Не боялись, не трогали никого, не нападали, только смотрели туда, наверх, и тоже были вместе.
А ночь – эта последняя ночь на Земле вступала в свои права, и такой яркой ночи еще не было на этой планете. Раскаленный огненный шар повис в воздухе, скоро он должен будет войти в атмосферу…
До столкновения оставался один час.
Колокола на звонницах церквей, на площадях и улицах во всем мире начали свой католический и православный перезвон. С минаретов неслись молитвы на тысячи километров. Буддисты молились в восточных Храмах. Бубны шаманов дробью разрывали тишину ночи. Их идолы отсвечивали красными тенями, и никакие костры были не нужны – яркий свет Тейи красным заревом освещал каждый уголок планеты. Потом Тейа подошла совсем близко, нежно прикоснулась к самому краю атмосферы Земли и устремилась сюда, вниз, чтобы в безумном полете смести все на своем пути и разорвать этот мир в клочья, где будет властвовать только огонь, и кипящий котел лавы отбрасывать сверкающие отблески на миллионы световых лет.