Не верь во всем остальном.
Не правда ли славно,
Что кто-то пошел за вином.
Остался лишь первый месяц,
Но это пустяк.
Когда я был младше,
Я не знал, что может быть так.
Они стоят, как камни в лесу,
Но кто подаст им знак?
Музыка серебряных спиц.
Мы ждали так долго,
Что может быть глупее, чем ждать?
Смотри мне в глаза,
Скажи мне, могу ли я лгать?
И я ручаюсь,
Я клянусь на упавшей звезде:
Я знаю тропинку,
Ведущую к самой воде.
И те, кто смеются среди ветвей,
Им будет на что глядеть
Под музыку серебряных спиц.
Я где-то читал
О людях, что спят по ночам
Ты можешь смеяться,
Клянусь, я читал это сам.
Музыка серебряных спиц,
Под музыку серебряных спиц,
О, музыка серебряных спиц...
Фантастический день,
Моя природа не дает мне спать.
Пожарные едут домой,
Им нечего делать здесь.
Солдаты любви,
Мы движемся, как призраки фей
На трамвайных путях.
Мы знаем электричество в лицо,
Но разве это повод?
Развяжите мне руки,
Я вызываю капитана Африка.
Сколько тысяч слов,
Все впустую или кража огня
У слепых богов.
Мы умеем сгорать, как спирт
В распростертых ладонях.
Я возьму свое
Там, где я увижу свое.
Белый растафари, прозрачный цыган,
Серебряный вихрь в поисках тепла,
Я вызываю капитана Африка.
Вана хойя, Яна Хойя, Но Хо.
Этот день, этот день,
Он такой же, как ночь, но жарче.
Это вода, это вода,
В ней яд - прочь!
Это мы,
Мы коснулись воды губами,
И мы будем вместе всю ночь.
Я скажу тебе: "Скипси драг, скипси драг."
Я скажу тебе, я скажу тебе: "Скипси драг."
Чуки, чуки, банана, куки.
Вана хойя, Яна Хойя, Но Хо.
Я видел вчера новый фильм,
Я вышел из зала таким же, как раньше.
Я знаю уют вагонов метро,
Когда известны законы движения.
И я читал несколько книг,
Я знаю радость печатного слова.
Но сделай лишь шаг, ты вступишь в игру,
В которой нет правил.
Нет времени ждать.
Едва ли есть кто-то, кто поможет нам в этом.
Подай мне знак,
Когда ты будешь знать, что выхода нет
Структуры тепла.
Еще один символ не больше, чем выстрел.
Но слышишь меня, у нес есть шанс,
В котором нет правил.
Время луны - это время Луны.
У нас есть шанс, у нас есть шанс,
В котором нет правил.
Ты строишь мост ради всех,
Кто строит стены,
Чтобы мы не могли различать,
Где свет, где тени.
И когда твой мост
Вознесется в пустыню неба,
Я увижу, как все,
Кто вырос из стен
Войдут на твой мост.
Ты строишь мост и кладешь,
Как камни, сердце.
Как светел твой мост,
Знаю лишь я и те,
Кто строит мосты.
Ты мой свет
Ты - мой свет, ты светлее всех,
Кто снится мне.
Сон моих снов.
Ты - как сад, где впервые я
Стал тем, кто я есть.
Что будет с нами завтра.
Во имя ночи
Снова я пел сегодня
То, что должен был петь вчера.
Как прекрасны слова,
Они изменят весь мир,
Но я опоздал, и это только игра.
То, что понятно ночью,
Скрыто в потемках днем.
Что солнечный свет
Мне, если я слеп,
И стрела из цветов на луке моем.
Дай им господь печали,
Чтоб различать цвета.
И людям дневным
Дай ночную звезду,
Чтоб эта звезда им разомкнула уста.
И если не виден клинок,
То это не значит,
Что сердца ему не достать.
Пасынки будней,
Как вам не страшно спать.
Я упаду сквозь зеркала ваших глаз,
Я пропою для вас слова, лишь для вас,
Лишь для вас, лишь для вас, лишь для вас.
Коснуться песней ваших глаз,
Ваших губ, ваших плеч, ваших щек.
Я буду рад увидеть вас еще.
Искать вас, различать на дорогах ваш след.
Любить вас каждый день моих солнечных лет.
Танцуем на склоне холма,
И полдень поет, как свирель.
Тебя называют зима,
Меня называют апрель.
Ах, как высоки небеса,
Их даже рукой не достать.
И хочется ветром писать
Мелодию этого сна.
И нас никому не догнать,
За тем, что не зная пути,
Хранили частицу огня
И верили - все впереди.
Дитя рассвета,
Не знавшее света дня,
Смотри, это ветер,
Он в чем-то похож на меня.
Ветер проходит мимо,
Коснувшись дыханием век,
Оставив тебе любимых,
Оставив тебе свой бег.
Кто это моет стены рано утром,
Устав читать стихи всю ночь подряд.
Нам на двоих дана одна премудрость
Влюбленными быть до наступленья дня.
Марина мне сказала, что меня ей мало,
Что она устала, она устала,
И нам пора начать все сначала.
Марина мне сказала.
Марина мне сказала, что ей надоело,
Что она устала, она ...
Сожгла свой мозг и вы-вы-выжгла тело,
Марина мне сказала.
Марина мне сказала, что ей стало ясно,
Что она прекрасна, но жизнь напрасна,
И ей пора выйти замуж за финна,
Марина мне сказала.
Ты была бы рада сделать это со мной,
Если бы ты смогла.
Но твое отражение стоит спиной
По другую сторону стекла.
И твои матросы тяжелее свинца
На странных кораблях, лишенных лица,
Они будут плыть по тебе без конца,
Пока не сгорят дотла.
И ты была бы рада остаться ни с чем,
Чтобы махнуть рукой.
Но кто-то говорит, и ты знаешь, зачем,
Но ты не знаешь, кто он такой.
И ты готова отдать все любому из них,
Кто подымет тебя на крыльях своих,
Но никто из них не снесет двоих,
В этом и есть твой покой.
В мою ночь рожденья
Был смерч и ураган,
И каждый, кто был при этом,
Напился смертельно пьян.
Холодное пиво,
Ты можешь меня спасти.
Холодное пиво,
Мне до тебя не дойти.
Я знаю два слова:
Арокс и Штер.
В моей голове,
Как бронетранспортер,
Холодное пиво,
Ты можешь меня спасти.
Холодное пиво,
Мне до тебя не дойти.
За окнами метель,
Четвертые сутки прочь.
Я что-то не вижу ларька,
Его, должно быть, снесли за ночь.
Холодное пиво,
Ты можешь меня спасти.
Холодное пиво,
Мне до тебя не дойти.
Я очень люблю алкоголь,
И, не взирая на вид,
Я пил тормозную жидкость,
Но меня от нее тормозит.
Холодное пиво,
Ты можешь меня спасти.
Холодное пиво,
Мне до тебя не дойти.
Корнелий Шнапс идет по свету,
Сжимая крюк в кармане брюк.
Ведет его дорога к лету,
Кругом цветет сплошной цурюк.
Корнелий мелодично свищет
Гармоний сложных и простых.
Он от добра добра не ищет,
Вот и конец пути - бултых!
Где ты теперь, поручик Иванов,
Ты на парад выходишь без штанов,
Ты бродишь там божественно нагой,
Ты осенен троллейбусной дугой.
Когда домой идешь с парада ты,
Твои соседи прячутся в кусты,
Твой револьвер, блестящий, как алмаз,
Всегда смущал мой нежный глаз.
И по ночам горит твоя свеча,
Когда клопов ты душишь сгоряча
И топчешь мух тяжелым сапогом,
Не дай господь мне стать твоим врагом.
Сползает по крыше старик Козлодоев,
Пронырливый, как коростель.
Стремится в окошко залезть Козлодоев
К какой-нибудь бабе в постель.
Вот раньше, бывало, гулял Козлодоев,
Глаза его были пусты.
И свистом всех женщин сзывал Козлодоев
Заняться любовью в кусты.
Занятие это любил Козлодоев
И дюжину враз ублажал.
Кумиром народным служил Козлодоев,
И всякий его уважал.
А ныне, а ныне попрятались, суки,
В окошки отдельных квартир.
Ползет Козлодоев, мокры его брюки,
Он стар, он желает в сортир.
Широко трепещет туманная нива,
Вороны спускаются с гор,
И два тракториста, напившихся пива,
Идут отдыхать на бугор.
Один Жан Поль Сартра лелеет в кармане
И этим сознанием горд,
Другой же играет порой на баяне
Santana и Weather Report.
Хочу я всех мочалок застебать,
Нажав ногой своей на мощный фуз.
И я пою крутую песнь свою
Мочалкин блюз.
Хочу скорей я с них парик сорвать,
Сорвать парик и на платфоме шуз.
Мочалки, эй! Бегите все скорей,
Ведь я пою мочалкин блюз.
Я мэн крутой, я круче всех мужчин,
Мне волю дай - любую соблазню.
А ну-ка, мать, беги ко мне в кровать,
Лишь дай допеть мочалкин блюз.
Несчастный матрос, твой корабль потоп,
Клопы завелись в парусах.
Твой боцман - любитель портвейна и сноб
С прокисшей капустой в усах.
Со злым тараканом один на один
Ты бьешся, бесстрашен и прост,
Среди осьминогов, моржей и сардин,
Прекрасный, как Охтинский мост.