Биологическая сущность развития психики заключается, как известно, в выработке двигательных реакций на внешнюю среду организма. Усиленная работа положительного подбора дает ускоренный ход образования этих реакций: система реагирует на впечатления живо, непосредственно. Но благодаря разнообразию и разнородности комплексов, составляющих систему и в различных случаях принимающих участие в активном (волевом) ее проявлении, сами реакции оказываются разнообразны и разнородны часто даже при весьма сходных внешних условиях: в них мало так называемой «последовательности», которая состоит именно в том, что действия человека бывают тем более сходны и однородны, чем более сходны и однородны вызывающие их условия. Если нарушение равновесия между двумя фазами подбора возрастает еще более, то оно приводит к такому уменьшению этой последовательности, что действия человека становятся мало понятны и трудно предвидимы для наблюдающих его других людей с более уравновешенным гедоническим подбором: это случай, выражаемый понятием «капризов». Параллельно с этим при такой односторонности подбора все чаще должно наблюдаться, что на определенное внешнее воздействие в психике возникает сразу несколько различных и несовместимых между собой реакций; слабость отрицательного подбора мешает устранению каждой из них, они все остаются в поле сознания, но при взаимном противоречии не могут достигнуть полной силы, т. е. перейти в действия, и удерживаются на ступени «стремлений». Это состояние обозначается термином «нерешительность».
Так обрисовываются психические типы, вполне соответствующие тому, что не раз изображалось художниками-психологами: типы «жизнерадостные» при умеренном преобладании положительного подбора, «избалованные» — при значительном. Первые характеризуются богатством и гибкостью ассоциаций сознания, быстротой и непосредственностью реакций («жизнь, переливающаяся через край»); но также относительно малой однородностью ассоциаций («эклектизм») и малой последовательностью реакций (меньшей, чем при равновесии подбора, «устойчивостью характера»). В типах второго рода усиление тех же моментов дает в результате «причудливый» или «капризный» характер, осложненный «нерешительностью», которая в этом случае есть результат чрезмерной разнородности одновременных психических процессов (в иных психических типах она бывает и совершенно иного происхождения).
Общую тенденцию развития психики, основанного на перевесе положительного подбора, мы можем назвать «эллинской», пользуясь чрезвычайно глубоким и родственным нашему анализу сопоставлением у Гейне типов «эллина» и «иудея». Действительно, Древняя Эллада благодаря своим историческим судьбам дала в своих господствующих классах самую широкую гамму таких психических характеров: жизнерадостно-активных в эпоху подъема и побед, избалованно-слабых в эпоху паразитического вырождения. Совершенно естественно и понятно, что в эпоху борьбы, хотя и победоносной, но влекущей огромную затрату сил, преобладание положительного подбора остается более умеренным, чем в эпоху последующего использования плодов победы. Момент самого перехода история с удивительной наглядностью запечатлела в двух фигурах — Перикла и Алкивиада, которых можно принять за двойников и которые в то же время так значительно различаются в проявлениях характера: Перикл выражает полный расцвет эллинского типа, Алкивиад — начало его упадка, совершавшегося в направлении паразитической избалованности.
Вообще же эллинская тенденция выступает в жизни каждого человека в ее «счастливые» периоды. Таковы чаще всего детство и юность — эпохи роста, когда происходит накопление энергии организма и «приятные» органические ощущения обычно перевешивают даже значительные диссонансы в психике, порождаемые неблагоприятными воздействиями среды.
Затем, представителями эллинской тенденции являются «артистические натуры», какими описывают их романисты; для творчества образов, составляющего основу художественной работы, это наиболее подходящая почва, но, разумеется, не в крайнем своем развитии. Поскольку в творчестве совершенство результатов зависит не только от богатства и разнообразия комбинаций, но также от их стройности и связности, постольку артистическая талантливость предполагает также интенсивный отрицательный подбор. Огромная роль страдания в выработке художественного таланта, а тем более гения, неоднократно указывалась самими художниками, особенно поэтами. Величайшие произведения были созданы людьми не только большого счастья, но также большого страдания или напряженного труда. Труд есть затрата энергии, следовательно, — фактор отрицательного подбора: и это очевидно само собой, если взять труд в его чистом виде — мысленно отвлечь от впечатлений, вызываемых его результатами. Эти впечатления могут быть при благоприятных условиях труда источником такого повышения энергии системы, что вместе с ними труд приобретает окраску «приятного» от самой слабой до самой интенсивной; сам же по себе труд однороден с другими формами жизненной дезассимиляции.
Крайнее, вполне патологическое преобладание положительного подбора наблюдается в маниакальном психоневрозе[70]. Тут отрицательный подбор почти исчезает. Получается дезорганизованное переполнение сознания. Всякая возникающая ассоциация психических элементов, как бы ни была она случайна и мало жизнеспособна, удерживается и усиливается в поле сознания, пока не смещается и не расплывается в других, одновременно возникающих и также находящихся под действием положительного подбора. Бессвязный поток переживаний выражается и внешним образом в бессвязной активности, непоследовательных действиях и бесчисленных бесполезных движениях, — порывистой болтовне и т. п. Гиперемия мозга перевешивает эту растрату иннервационной энергии, так что самочувствие остается интенсивно «приятным». Тут патология наглядно раскрывает посредством преувеличения жизненную ограниченность функции положительного подбора.
Перейдем теперь к противоположному соотношению — когда перевес склоняется на сторону отрицательного подбора: жизнь «страдальческая» или «изнурительно-трудовая». Нет надобности повторять анализ, параллельный предыдущему. Его результаты намечают нам такие тенденции: ограничение материала психических комбинаций и вместе с тем его упрощение, возрастание однородности ассоциативных связей; уменьшение гибкости психики с возрастанием ее устойчивости и цельности или «монистичности»; двигательные реакции менее быстрые, менее непосредственные, но отличающиеся «последовательностью» (так называемая «выдержанность» характера), недостаток широты и пластичности организации вознаграждается ее стройностью и прочностью, «верностью себе» в массе ее проявлений.
При сравнительно умеренном преобладании отрицательного подбора активность и решительность относительно высоки: хотя отрицательный подбор и действует разрушающим или временно ослабляющим образом на возникающие двигательные реакции, но сама его сила указывает на наличность влияний, враждебных психической системе и, следовательно, необходимо стимулирующих ее деятельность; из числа возникающих в сознании реакций благодаря энергии подавляющего действия подбора большинство быстро устраняется, а реакция, наиболее способная удержаться в этих условиях, тем вернее достигает полного проявления, не находя помехи в других, конкурирующих. Таким образом внешняя активность, не такая живая и разносторонняя, как в типе жизнерадостном, может быть, тем не менее, велика; а решительность, имея в основе подавление большинства зарождающихся реакций, т. е. энергичный выбор из них, и будучи в то же время менее непосредственна, отличается так называемым «обдуманным» характером, иным, чем решительность жизнерадостного типа.
Все это обрисовывает ту тенденцию психического развития, которую мы, пользуясь опять выражением Гейне, назовем «иудейской». В самом деле, еврейская нация в ее мрачной исторической судьбе дала наиболее законченные образцы типов, определяемых этой тенденцией. Таков, например, тип сурового и нередко узкого «моноиудеиста», неуклонного борца за свою истину, каким был Людвиг Берне, — «иудей», которого Гейне в своем психологическом анализе противопоставил себе самому, жизнерадостному, эклектичному, разностороннему «эллину». Еще более яркий и чистый образец «иудейства» в этом смысле — историческая фигура нашего протопопа Аввакума, и вообще фигуры пророков преследуемых религий и сект.
В организационном опыте человечества связь этого типа с преобладанием отрицательного подбора была установлена уже давно. Когда жреческим корпорациям для защиты своей силы требовалось создать кадры узких и непреклонных фанатиков, они всегда прибегали к приемам, основанным на этой связи: к воспитанию намеченных лиц в тяжелой монастырской дисциплине, лишениях и постах, бичеваниях, печальных размышлениях и т. п.; и цель достигалась.
Когда усиление отрицательного подбора идет значительно дальше, то его подавляющее действие приводит к сокращению активности организма. Тогда вырабатывается тип созерцательно-аскетический, слабо реагирующий на внешние воздействия и тяготеющий к «нирване» — прекращению всякой деятельности и всяких эмоций. Последнее вполне понятно, раз господствуют эмоции неприятные, тягостные, которые психическая система всегда стремится устранить как жизнеразрушительные, выражающие биологическую неприспособленность.
Крайний, вполне патологический предел рассматриваемой тенденции представляет психоневроз «меланхолия»[71]. При нем самочувствие самое мучительное, какое возможно: судорожное состояние сосудодвигательной системы при чрезвычайно ослабленном вследствие сжатия мелких артерий питании клеток мозга обусловливает непрерывную отрицательную эмоцию, которая принимает формы тоски, страха, стыда. Силой этой эмоции поле сознания опустошено; в нем остаются только немногие мрачные образы и тягостные мысли, непрерывно поддерживаемые органически-болезненными влияниями, вызвавшими сам психоневроз. Внешняя активность тоже, естественно, понижена до минимума, часто почти до полной неподвижности организма; лишь изредка из процессов дезорганизации возникает судорожная волевая