Борьба за существование означает борьбу за пространство… Более высокоразвитые люди, вторгаясь на территорию своих более слабых диких соседей, отнимают у них землю, загоняют их в углы, слишком маленькие для поддержания их существования, и продолжают посягать даже на их небольшие владения, пока более слабые наконец не потеряют последние остатки своих угодий и не окажутся буквально вытесненными с этой земли… Превосходство захватчиков состоит прежде всего в их способности осваивать, полностью использовать и заселять территорию.
Очевидно, сказано достаточно. Игра доминирования в эру текучей современности ведется не между «большим» и «меньшим», а между более быстрым и более медленным. Правят те, чья скорость выше, чем скорость противника. Когда скорость означает доминирование, «освоение, использование и заселение территории» становится препятствием — помехой, а не преимуществом. Принятие под свою юрисдикцию и, более того, аннексия чьей–либо земли подразумевают капиталоемкие, тяжелые и невыгодные заботы об управлении и обеспечении общественного порядка, ответственность, обязательства — и прежде всего налагает значительные ограничения на свободу передвижения в будущем.
Совсем не ясно, будут ли еще вестись войны в стиле «Наноси удар и убегай», ввиду того факта, что первая попытка закончилась утратой победителями подвижности — обременением их тяжелой работой по оккупации земли, ведению местных дел и выполнению организаторских и административных обязанностей, совершенно не гармонирующей с методами власти в эпоху жидкой современности. Могущество мировой элиты опирается на ее способность избегать местных обязательств, и глобализация предполагает именно уход от такой необходимости, разделение задач и функций таким образом, чтобы возложить на местные власти, и только на них, роль защитников закона и (местного) порядка.
Действительно, можно увидеть много признаков волны «оценок по зрелом размышлении», поднимающейся в лагере победителей: стратегия «мировой полиции» еще раз подвергается глубокому критическому анализу. Растущее число влиятельных голосов мировой элиты предпочитает оставить «государствам–нациям, превратившимся в полицейские околотки», задачи по разрешению кровопролитных соседских конфликтов; как нам сообщают, разрешение таких конфликтов должно быть также «разгружено» и «децентрализовано», перераспределено вниз в глобальной иерархии с учетом или без учета прав человека и передано туда, «где оно и должно быть», — местным военачальникам и оружию, которое они имеют благодаря великодушию или «вполне понятным экономическим интересам» мировых компаний и намерению правительств способствовать глобализации. Например, Эдвард Лутвак, старший научный сотрудник в американском Центре стратегических и международных исследований, много лет являющийся надежным барометром изменений настроения Пентагона, призывал в журнале Foreign Affairs за июль–август 1999 г. (названном газетой Guardian «наиболее влиятельным периодическим изданием») «дать войне шанс». Войны, по мнению Лутвака, это не совсем плохо, так как они ведут к миру. Однако мир настанет только тогда, «когда силы всех воюющих сторон иссякнут или когда одна из них одержит решительную победу». Самое худшее (и НАТО сделало именно это) — останавливать противоборствующие стороны на полпути, до того как закончится стрельба ввиду взаимного истощения или одна из враждующих сторон будет лишена боеспособности. В таких случаях конфликты не разрешаются, а просто временно «замораживаются» и противники используют время перемирия, чтобы перевооружиться, перегруппировать силы и пересмотреть свою тактику. Таким образом, для вашей собственной и пользы иных сторон, не вмешивайтесь в «чужие войны».
Призыв Лутвака многими вполне может быть услышан с готовностью и благодарностью. В конце концов, в процессе «продвижения глобализации другими средствами» воздержание от вмешательства и позволение войне на истощение достичь своего «естественного конца» принесло бы те же самые выгоды без неудобств, вызванных прямым участием в «чужих войнах», и особенно в их неуправляемых последствиях. Чтобы успокоить совесть, проснувшуюся ввиду опрометчивого решения вести войну под знаменем прав человека, Лутвак указывает на очевидную неадекватность военного участия как средства окончания войны: «Даже крупномасштабное бескорыстное вмешательство может не достичь своей предполагаемой гуманитарной цели. Интересно, не были бы жители Косово более обеспеченными, если бы НАТО просто ничего не сделало?» Вероятно, для сил НАТО было бы лучше продолжать их ежедневные тренировки и предоставить местным жителям возможность сделать то, что они должны были сделать.
Именно неспособность избежать произошедшего варианта развития событий, который должна была предотвратить кампания в стиле «Наноси удар и убегай», вызвала мысли «по зрелом размышлении» и заставила победителей сожалеть о вмешательстве (официально объявленном успешным). Высадка парашютистов, обосновавшихся в Косово, не позволила воюющим сторонам расстрелять друг друга, но задача удержать их на безопасном расстоянии опустила силы НАТО «с небес на землю» и связала их ответственностью за неприятные земные реалии. Генри Киссинджер, трезвый и проницательный аналитик и гроссмейстер политики, которую определял (несколько старомодно) как искусство возможного, предостерегал против еще одной грубой ошибки — принимать на себя ответственность за восстановление стран, разоренных бомбардировками [15]. «Этот план, — указывает Киссинждер, — рискует превратиться в неограниченное временем обязательство к еще более глубокому участию, оставляя нас в роли жандарма региона неистовой ненависти, где мы имеем мало стратегических интересов». Но «участие» — это как раз то, чего должны помочь избежать войны, нацеленные на «продвижение глобализации другими средствами!» «Наличие гражданской администрации, — добавляет Киссинждер, — неизбежно повлекло бы за собой конфликты, и их силовое разрешение — дорогостоящее и этически сомнительное дело — легло бы на плечи этих руководителей».
На данный момент наблюдается мало, если таковые вообще имеются, подтверждений того, что оккупационные силы для разрешения конфликтов приносят больше пользы, чем те, кого они разбомбили и заменили вследствие поражения последних. В отличие от судьбы беженцев, во имя которых была начата кампания бомбежек, повседневная жизнь вернувшихся редко попадает в заголовки газет, но новости, доходящие иногда до читателей и слушателей СМИ, довольно зловещи. «Волна насилия и беспрерывных репрессий против сербского и цыганского меньшинств в Косове угрожает подорвать шаткую стабильность в этом районе и оставить его этнически чистым от сербов спустя лишь месяц после того, как войска НАТО взяли его под контроль», — сообщает Крис Берд из Приштины [16]. Силы НАТО на Земле кажутся растерянными и беспомощными перед лицом бушующей этнической ненависти, а ведь когда эту проблему рассматривали с помощью телекамер, установленных на сверхзвуковых бомбардировщиках, ее казалось так легко приписать преступному умыслу лишь одного злодея и поэтому быстро решить.
Джин Клер вместе со многими другими наблюдателями предполагает, что непосредственным результатом Балканской войны будут глубокая и длительная дестабилизация целой области и имплозия, а не созревание молодых и неокрепших или еще не оформившихся демократических государств македонского, албанского, хорватского или болгарского типа [17]. Дэниел Вернет дал своему обзору мнений известных балканских политологов и социологов на данную тему, название «Балканы столкнулись с риском бесконечной агонии» [18]. Но он также задается вопросом, как будет заполнена политическая пустота, открывшаяся в результате отсечения корней жизнеспособности национальных государств. Мировые рыночные силы, радующиеся отсутствию сопротивления и препятствий, могли бы вмешаться, но они вряд ли захотят (или вряд ли смогут, если бы и захотели) замещать отсутствующие или лишенные полномочий политические власти. Кроме того, они не обязательно будут заинтересованы в восстановлении сильного и уверенного в себе национального государства, полностью управляющего своей территорией.
«Новый план Маршала» — это наиболее часто предлагаемый ответ на нынешнее затруднительное положение. Не только генералы «прославились» тем, что постоянно ведут последнюю победоносную войну. Но нельзя оплатить деньгами выход из каждого затруднительного положения, как бы велика ни была затраченная на это сумма. Ситуация на Балканах резко отличается от восстановления национальными государствами после Второй мировой войны своего суверенитета и благосостояния граждан. На Балканах после косовской войны мы сталкиваемся не только с задачей материального возрождения практически на пустом месте (средства к существованию югославов были почти полностью уничтожены), но и с бурлящим и гноящимся межэтническим шовинизмом, который укрепился после войны. Включение Балкан в сеть мировых рынков едва ли помогло бы успокоить нетерпимость и ненависть, так как это усилило бы, а не ослабило ту шаткость мира, что была (и остается) главной причиной кипения племенных чувств. Есть, например, реальная опасность того, что ослабление способности сербов к сопротивлению будет служить постоянным приглашением для соседей к участию в новом раунде военных действий и этнических чисток.
Учитывая непривлекательный и обескураживающий отчет политических деятелей НАТО о неуклюжем решении тонких и сложных проблем, типичных для балканского «пояса смешанного населения» (как проницательно назвала его Ханна Арендт), можно опасаться дальнейших грубых ошибок, которые могут дорого обойтись. Было бы уместным напомнить об опасности момента, когда европейские лидеры, удостоверившись, что их богатому электорату не угрожает новая волна беженцев и эмигрантов, утратят интерес к неуправляемым странам, как это уже было много раз прежде — в Сомали, Судане, Руанде, Восточном Тиморе и Афганистане. Тут мы можем вернуться в самое начало конфликта и вновь пройти тем же усыпанным трупами путем. Антонина Желязкова, директор Международного института исследований национальных меньшинств, хорошо выразила эту мысль (как ее цитирует Вернет): «Нельзя решить вопрос национальных меньшинств с помощью бомб. Удары лишь озлобляют обе стороны» [19]. Выступая на стороне определенных сил в националистических спорах, НАТО еще больше укрепил уже доведенный до бешенства национализм в этом районе и подготовил почву для повторения попыток геноцида в будущем. Одно из самых ужасных последствий состоит в том, что достижение компромиссов и мирное сосуществование языков, культур и религий в этом районе стали еще менее вероятными, чем когда–либо прежде. Какими бы ни были намерения, результаты противоречат тому, что можно было бы ожидать от действительно нравственного предприятия.