ВУДУ. Этого не может быть! Она не могла такого увидеть!
(Приватно.) Ты, гнилая коряга!
АГУНЯ (так же приватно). Тихо, старый пень! Я ведь могу увидеть во сне и тебя! А чтобы рассказать про тебя, мне и духов болота не надо! Увидеть во сне твою биографию?
ВУДУ. Карга! (Вождю.) Ну хорошо. Хотя бы про ветерана она могла услышать то, о чем договаривались?
АГУНЯ. Ой! Чуть не забыла! Милая! Это я тебе, тебе… Я еще чего видела? Уж после того, как духи мне сказали про этого малахольного, они отдельно велели передать тебе,
чтобы ты этому старому хрычу больше не давала. Сиськи отвалятся.
Общий хохот.
ВОЖДЬ. Мама!
АГУНЯ (как бы извиняясь). Меня просили передать…
ВЕТЕРАН. Убью козла! Убью!
Потасовка, крики. Ветеран гонится за Вуду — и догоняет уже где-то за кулисами. Часть племени убегает туда же, другая с интересом наблюдает с места. Фема, визжа, целует Альберта.
ВОЖДЬ (глядя, как бьют Вуду, под его ритмичные крики). Ну что же. Раз так… (Альберту.) Друг мой! Народ Цапли давно хотел поблагодарить вас за проделанную работу.
Вы не представляете себе, как мы к вам привязались, но если хотите, то, конечно, можете уйти…
АЛЬБЕРТ. Доктор Йохан Кирш уйдет вместе со мной.
ВОЖДЬ. Про это духи болота ничего не говорили.
АЛЬБЕРТ. Один я отсюда не уйду. (После паузы, извиняясь.)
И все умрут от трясучки.
ВОЖДЬ. Вы делаете успехи. Ну, раз такое дело… (Разводит руками.)
Народ Цапли! Вы слышали, что сказали духи болота?
ВСЕ. Да! Да!
ВОЖДЬ. Вот у нас какие духи. Вот какое болото! Спасибо им, что предупредили. (Альберту.) Ступайте!
АЛЬБЕРТ. Мне бы ключи от машины.
ВОЖДЬ. Разумеется. (Отдает ключи.) Мы вас проводим…
Гостеприимство Народа Цапли известно во всем мире.
ПРАВАЯ РУКА. Скомандовать танец провожания?
ВОЖДЬ. Валяй.
КЕТЧУП. Пошли! Скорее!
Начинается танец.
ФЕМА. А я? А я?
АЛЬБЕРТ. Да! Конечно. Погодите!
Танец разваливается.
АЛЬБЕРТ (Вождю). Вождь… Уважаемый Гого!
ВОЖДЬ. Зовите меня папой.
АЛЬБЕРТ. Я прошу у вас руки вашей дочери.
АГУНЯ. Да чего там рука — бери всю, малахольный!
ВОЖДЬ. Что, так нравится?
АЛЬБЕРТ. Да.
ВОЖДЬ. Отойдем.
Вождь и Альберт отходят.
Так, может, пускай едут, грузовики-то?
АЛЬБЕРТ. Я прошу у вас руки Фемы…
ВОЖДЬ. Это решаемый вопрос. Так — что насчет гуманитарной помощи. Для тестя?
АЛЬБЕРТ. Помощь приедет вместе со спецназом. Вы знаете, что такое спецназ?
ВОЖДЬ. Догадываюсь. Только вы попросите их, чтобы — без крайностей. Без вегетарианства, по крайней мере.
АЛЬБЕРТ (пытаясь вернуть собеседника к теме). Вождь!
ВОЖДЬ. Да, да — Фема… (Вздыхает.)
АЛЬБЕРТ. Вы не беспокойтесь; я понимаю, что она маленькая. Мы подождем. Я даю вам слово. Агуня сказала: Фема видела только пятнадцать разливов реки.
АГУНЯ. Пятнадцать, ровно. А еще в три года ее жизни река почему-то не разливалась… Такой удивительный случай.
Альберт издает дикий крик радости.
Орать-то зачем?
АЛЬБЕРТ. Так тебе восемнадцать?
ФЕМА. Да, а что?
Целует Фему.
АГУНЯ. Гого, уведи куда-нибудь Народ Цапли, на полчасика.
ВОЖДЬ. Мама!
ПРАВАЯ РУКА. Скомандовать танец плодородия?
ВОЖДЬ. Не надо. Они уже и без танца…
АГУНЯ (дождавшись конца поцелуя). Сынок! Если мне приснится, что ты ее обижаешь, я тебя съем. Вы где жить будете?
АЛЬБЕРТ. В Страсбурге.
АГУНЯ. Вот приду в Страсбург — и съем. Веришь?
АЛЬБЕРТ. Да.
АГУНЯ (Феме). Ну! Ступай, нечего тебе с нами делать.
ФЕМА. Бабушка! (Обнимаются.) Папа!
ВОЖДЬ (обнимая Фему). Приезжай иногда, дочка. Вещичек привози. Шоферов побольше.
АЛЬБЕРТ (Феме). Пошли…
ВОЖДЬ. Прощай, тезка Швейцера! Будь здоров, Кетчуп.
КЕТЧУП (Альберту). Все-таки я его пристрелю.
АЛЬБЕРТ. Теперь уже нельзя.
КЕТЧУП. Руки чешутся… И потом, один русский сказал: если в мешке лежит автомат Калашникова, однажды он должен выстрелить.
АЛЬБЕРТ. Берегите патрон, доктор! У нас впереди еще столько попыток сдвинуть время. Столько раз захочется застрелиться… (Всем.) Прощай, Народ Цапли!
Хочет сказать еще что-то, но — не говорит. Они уходят втроем — Альберт, Фема и доктор Йохан Кирш.
ПРАВАЯ РУКА. Скомандовать плач?
ВОЖДЬ. Ну давай. А впрочем… (Безразлично машет рукой.)
Пауза.
НЕКТО ИЗ ПЛЕМЕНИ. Так я не понял, насчет Христа с зубочистками… Это всё у нас будет — или как?
Вбегает человек.
ЧЕЛОВЕК. Карачура поймали! Там, там!..
Племя срывается с места, хватает ножи и с криками исчезает в указанном направлении.
Остаются Вождь, Агуня и убогий, продолжающий одну за другой жечь спички.
За сценой — где-то далеко — начинаются звуки расправы. Агуня отрешенно смотрит туда, куда ушла Фема. Крики стихают.
ВОЖДЬ. Ну, вот. Хоть девочку пристроили. Интересно, она его съест?
АГУНЯ. Разлюбит — съест.
ВОЖДЬ. У него такая мягкая рука… (Вздыхает.) Все-таки
жалко, что он ушел. Эх, мама… Ну ничего. Свет не без
добрых людей. Кто-нибудь до нас ещё доедет.
ЗАЖИГАЮЩИЙ СПИЧКИ (обжегшись в очередной раз). А-а-а!
А-а-а-а!
конец
Март и июнь 2002 года
ПЕТРУШКА (2007)клоунада для драматического театра
«Петрушку» я написал, в 2007 году.
Написавши, я сделал с нею то, что делают с пьесами авторы: разослал по театрам. Будучи москвичом, я начал с театров московских. Я хотел произвести впечатление, и, кажется, произвел достаточно сильное. А именно: почти никто из адресатов мне даже не перезвонил, хотя со всеми я и знаком лично, а с некоторыми дружу многие годы.
Перезвонил лишь один из них (немолодой интеллигентный классик отечественной режиссуры) и сказал:
— Витя, простите меня, но я на это пойти не могу! У меня театр, семья…
Как будто я прислал ему чемодан тротила с просьбой положить на пути следования какого-нибудь кортежа.
Между тем, я всего лишь написал пьесу.
Конечно, у ее главного героя имеется очевидный политический прототип, но это, ей-богу, не первый случай в мировой драматургии — и театральному успеху отродясь не мешало!
«Карьера Артуро Уи», например…
Правда, в Германии при жизни прототипа ту пьесу, действительно, так и не поставили, но ведь мы же не при фашистах живем! Мы же свободные граждане свободной страны!
Или нет?
Я написал пьесу. Всего лишь, но и не менее того.
Ее герой — существо и вправду довольно неприятное, но моей драматургической щедрости хватило на то, чтобы снабдить его человеческими чувствами и рефлексиями.
По-моему, Петр Петрович Тишуков получился гораздо симпатичнее своего прототипа.
Впрочем, об этом уже судить вам, читателям этой так и не поставленной клоунады для драматического театра.
Итак, располагайтесь поудобнее. Цирк зажигает огни.
Действующие лица
ПЕТР ПЕТРОВИЧ ТИШУКОВ
ПАВЕЛ КАМИНСКИЙ
МАША КАМИНСКАЯ, его сестра
ТОЛСТЫЙ
ДОЛГОВЯЗЫЙ ГЛЕБЫЧ, карлик
ЯСЕНЕВ
МАМА ТИШУКОВА
ЖЕНА ТИШУКОВА
ЛАРИСА[2]
ПЕНЬКОВ
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР
Дирижер и музыканты оркестра
Работники манежа
Диктор, ведущая шоу и другие люди в телевизоре
Первое действие
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Дамы и господа! Администрация театра официально уведомляет: ничего из того, что вы увидите, никогда не было. Все это приснилось автору, и театр не несет за его сновидения никакой ответственности. Просим отключить свои мобильные телефоны и расслабиться.
Оркестр в ложе играет вступительный марш-увертюру. Дирижер кланяется публике, и свет гаснет.
Барабанная дробь. Луч света находит в темноте ШПРЕХШТАЛМЕЙТЕРА: Ап! Еще удар по тарелке, и артистическим движением рук он вбрасывает второй круг света — на человека в костюме и галстуке. Свернувшись клубочком, тот спит посреди сцены.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (театральным шепотом представляя спящего). Петр Петрович Тишуков.
Человек постанывает во сне.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (подмигнув залу, торжественно и громко). Петр Петрович Тишуков!
Нарастающая барабанная дробь и сильный удар по тарелке.
ТИШУКОВ (вскакивая). А! Что?..
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Итак?
ТИШУКОВ. Что?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. С добрым утром! Творожок — или молоко с хлопьями? Чай или кофе? Девочку или карту мира?
ТИШУКОВ (помедлив). Умыться.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Айн момент! Воды Петру Петровичу!
Входят двое с ушатом воды — ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ. С разбегу выливают воду на голову Тишукову и уходят.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Еще что-нибудь?
ТИШУКОВ (после паузы). Что происходит?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Происходит потеха. Можно сказать, цирк!
ТИШУКОВ. Где я?
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Это трудно сказать. Во сне все так быстро меняется.
ТИШУКОВ. Но я же проснулся!
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Ну что вы… Это очень длинный сон.
Барабанная дробь с ударом по тарелке.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (объявляет). Сон Петра Петровича!
ТИШУКОВ. Не надо!
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Отчего же?
ТИШУКОВ. Я очень устал.
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР. Как не устать? — столько всего позади. Приятно вспомнить!
Медленно стягивает скатерть с маленького круглого столика, и столик оказывается африканским барабаном.