ТИШУКОВ. Я не хочу!
Шпрехшталмейстер начинает бить в барабан. Глухой неровный стук.
Я не хочу вспоминать!
Стук продолжается.
Не надо! Я не виноват!
Рука Шпрехшталмйстера застывает в воздухе. Тишуков, закрыв уши и съежившись на полу, кричит уже в тишине:
Не винова-а-ат!..
ШПРЕХШТАЛМЕЙСТЕР (торжественно). Петр Петрович не виноват!
Отступает во тьму. Луч света сгущается на барабане, и стук возникает снова сам собой — тот же, глухой и отчаянный. Затемнение. Прерывистый, постепенно затихающий стук. Потом — тишина и темнота. Потом — голоса во тьме:
ГОЛОС МАМЫ ТИШУКОВА. Петя! Давай-ка поднимайся…
МУЖСКОЙ РАДИОГОЛОС (под музыку)…утренняя гимнастика, музыкальное сопровождение — пианист Родионов.
ГОЛОС МАМЫ. Петя, ну сколько можно валяться!
ДЕТСКИЙ РАДИОГОЛОС. «Пионерская зорька»!
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Тишуков! Тишуков, вставай!
Музыка стихает.
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Давай-давай, просыпайся. Тишуков, я кому говорю!
Медленно светает.
Тишуков открывает глаза. Над ним стоят трое. Это те двое, что были с ушатом воды (ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ), и ЯСЕНЕВ.
ТОЛСТЫЙ. Петр Петрович! Пора. Родина зовет.
ТИШУКОВ. Кто?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Слушай, он какой-то неадекватный. Может, ну его?..
ТОЛСТЫЙ. А тогда кого?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Кого-нибудь найдем…
ТОЛСТЫЙ. Не, он адекватный. Просто еще не проснулся.
ЯСЕНЕВ. Петр Петрович, ты давай умойся, что ли.
ТИШУКОВ. Вы кто?
ТОЛСТЫЙ. Мы — парки. Ткем пряжу твоей судьбы. Не узнал?
ЯСЕНЕВ. Умойтесь, пожалуйста, поскорее, у нас мало времени.
ТИШУКОВ. Конечно. Я сейчас.
Встает. Его немного шатает. Уходит за кулисы. Звук льющейся воды. Возвращается, на ходу вытирая лицо, выбрасывает полотенце туда, откуда вышел, поправляет галстук.
Я готов.
ТОЛСТЫЙ. К чему именно?
Тишуков нервно смеется, но смех повисает в воздухе, и Тишуков смеяться перестает.
ЯСЕНЕВ. Соберитесь, у нас важное сообщение для вас. Присядем.
Из-за кулис выходит КАРЛИК, волоча три стула. Ловко расставляет их, на обратном пути успевает быстро обмахнуть ботинки Ясеневу — тот, как собаку, треплет его по голове. Трое садятся. Тишуков озирается. Стула для него нет.
ЯСЕНЕВ. Вы знаете, кто мы?
ТИШУКОВ. Вас знаю.
ЯСЕНЕВ. А эти со мной. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет!
Тишуков шарит глазами, но сесть некуда.
А-а… Ну постойте. Так вот, видите ли, какие сложились обстоятельства… Видите?
ТИШУКОВ. У кого… сложились?
ЯСЕНЕВ. У страны.
ТИШУКОВ. Ну-у.
ЯСЕНЕВ. Ничего не «ну». Будем смотреть правде в глаза. У страны сложились херовые обстоятельства. Но это не главное. Главное, что херовые обстоятельства сложились у нас.
ТОЛСТЫЙ. И у вас.
ТИШУКОВ. Что?
ТОЛСТЫЙ. Вы же с нами?
ТИШУКОВ. Да.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Или с ними?
ТИШУКОВ. С вами!
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Ну вот. А ты говорил, неадекватный.
ЯСЕНЕВ. Собственно, мы так и полагали, что вас не придется долго уговаривать.
Пауза.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Он не понял.
ТОЛСТЫЙ. Понял-понял. Он очень смышленый, хотя и тихий.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Это он тихий, потому что смышленый.
Мелодия кремлевских курантов в оркестре — классический проигрыш и удар часов.
ТИШУКОВ. Речь идет о —?..
ЯСЕНЕВ. Да. Больше некому. И потом: вы ведь об этом уже думали, не правда ли?
ТИШУКОВ. Думал. Потому что Родина в опасности.
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Вот, уже начал говорить правильные слова. А ты не верил!
ЯСЕНЕВ. Отлично. Более подробный текст мы подготовим, когда Дед подпишет указ.
Пауза.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Дошло наконец.
ТИШУКОВ. Когда?
ЯСЕНЕВ. Дед подпишет указ, когда мы его перед ним положим. ТОЛСТЫЙ. И дадим ручку. ДОЛГОВЯЗЫЙ. Он очень старенький…
ТИШУКОВ. А он обо мне знает?..
ЯСЕНЕВ. Ну как же! Он вас сам выбрал!
ТОЛСТЫЙ. Когда узнал, что вы существуете
ДОЛГОВЯЗЫЙ. У Деда — дети, внуки. Он теперь хоть что подпишет.
ЯСЕНЕВ. Ушли на хер.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Уже.
Уходят, переговариваясь:
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Как заволновался, заметил?
ТОЛСТЫЙ. А ты бы не заволновался?
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Да меня бы кондратий хватил!
ТОЛСТЫЙ. Не, он хорошо держится, молодец.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Школа!
ТОЛСТЫЙ. А то!
Голоса стихают. Ясенев указывает на освободившийся стул.
ЯСЕНЕВ. Теперь спрашивайте.
ТИШУКОВ (сев). Что я должен делать?
ЯСЕНЕВ. Во-первых, не волноваться. Все под контролем.
ТИШУКОВ. Я никогда не был…
ЯСЕНЕВ. А вот и будете.
ТИШУКОВ. Я думал, что…
ЯСЕНЕВ. Он до сих пор так думает.
Пауза.
ТИШУКОВ. Ни фига себе баян.
ЯСЕНЕВ. Ну, в общем, да. А с другой стороны: почему бы и не вы? Вы умный, смелый. Честный!
ТИШУКОВ. Я?
ЯСЕНЕВ. Вы, вы! Что вы как маленький. Привыкайте. Вы скоро многое про себя узнаете, из телевизора. А многого, напротив, никто не узнает. Например, про железную дорогу.
ТИШУКОВ. Какую железную дорогу?
ЯСЕНЕВ. Не валяйте со мной ваньку. Петя! Со мной — не надо.
ТИШУКОВ. Простите.
ЯСЕНЕВ. На первый раз, пожалуй, прощу. Значит, договорились: про дорогу никому рассказывать не будем. Вывод активов, кому это интересно?.. Про акционерное общество «Кольцо Нибелунга» тоже никому не расскажем, правда? Оно же закрытое, зачем о нем рассказывать?
Тишуков кивает.
ЯСЕНЕВ. Ну, вот и славно (похлопывает его по щеке)… Петя. Значит, договорились. Освоиться вам помогут, что делать, расскажут. Родина отнесется с пониманием и к материальной стороне вопроса… Не бесплатно же вам этот геморрой, правда?
Пауза.
Молодец. Вот что промолчал — молодец. Хвалю!
ТИШУКОВ. Как это будет?
ЯСЕНЕВ. В соответствии с законом, Петр Петрович! В полном соответствии с законом, только очень быстро, чтобы никто очухаться не успел. Да вот сейчас и начнем!
Под оркестровый проигрыш возвращаются ТОЛСТЫЙ и ДОЛГОВЯЗЫЙ: один с сантиметром на шее, другой с блокнотиком. Начинают измерять и обследовать Тишукова — один говорит, другой записывает.
ТОЛСТЫЙ. Сто шестьдесят девять. Восемьдесят два. (Заглядывает в рот.) Тридцать один. (Берет за пульс.) Семьдесят в минуту. (Заглядывает в глаза.) Глаза серые. (Обнюхивает.) Потливость средняя. (Наклоняет Тишукову голову, смотрит в темечко.) Водолей. (Берет ладонь.) Линия жизни в норме.
Входит КАМИНСКИЙ. Ему под пятьдесят, одет с демонстративной небрежностью. На ходу изучает записи в блокноте. На ходу же, привычным жестом, вынимает из рук Долговязого листок, и начинает изучать свежие записи.
ЯСЕНЕВ. Ну хорошо — кажется, процесс пошел. (Протягивая визитку.) Здесь мои телефоны. Звонить по любому вопросу. Стесняться не надо. Вы не должны теперь стесняться.
ТИШУКОВ. Спасибо.
ЯСЕНЕВ. У вас будет возможность выразить мне благодарность. А пока что (кивок на Каминского) — поработайте с Павлом Марковичем.
Цокает несколько раз. На цокот выбегает КАРЛИК с портфелем и двумя мобильными телефонами.
КАРЛИК (отдавая мобильные). Сергей Ильич! Звонили из «девятки», со Старой площади два раза и Панфил Никитич из управления. В четыре у вас обед в Грановитой палате с Шуйским.
ЯСЕНЕВ. Помню, помню…
Уходят, разговаривая.
КАМИНСКИЙ. Добрый день.
ТОЛСТЫЙ (горячим шепотом, в ухо Тишукову). Это наш дежурный пигмалион, Каминский фамилия, небось слыхали?
ДОЛГОВЯЗЫЙ (в другое ухо). Лучший по профессии! Будет делать из вас человека.
КАМИНСКИЙ. Улыбнитесь, пожалуйста. (Пауза.) Ну улыбнитесь же!
ТИШУКОВ. Зачем?
КАМИНСКИЙ. Просто так.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Типа от любви к людям как бы!
Пошутив, Долговязый сам громко прыскает, тут же получает «вселенскую смазь» от Каминского — и падает на пол. Толстый радостно ржет и тоже получает «смазь». Каждый удар сопровождается ударами цирковой тарелки.
КАМИНСКИЙ. Петр Петрович, у нас очень мало времени. А профессия для вас новая, улыбаться придется как бура-тине. Ну! Три-четыре!..
Тишуков не улыбается.
ТИШУКОВ (тихо). Не глухой.
КАМИНСКИЙ. Ладно. Будем тренировать мышцы лица. Теперь по биографии: она у вас так себе, на троечку. Надо подкорректировать.
ТИШУКОВ. Нормальная у меня биография.
КАМИНСКИЙ. Я в курсе. А нужна выдающаяся! В вас дети должны играть, как в Чапаева! Вы в детстве в кого играли?
ТИШУКОВ. Я?
Сзади появляется МАМА — в халате и бигудях.
МАМА. Пе-тя! Домой.
ТИШУКОВ (отвечая на вопрос Каминского). Не помню.
МАМА. Петя!.. Что ты там делаешь?
Каминский растворяется в полутьме. Оркестр заводит песню «Внимание, на старт!»
ТОЛСТЫЙ (выступая вперед и обретая повадки пятнадцатилетней шпаны). Принес?
Тишуков мотает головой. Ему сейчас — лет тринадцать.
ТОЛСТЫЙ (Долговязому). Костян, он не принес! ДОЛГОВЯЗЫЙ. Где монета, сопля? (Пауза.) Ты что, сопля, борзый стал? Ты борзый, да?
ТИШУКОВ (тихо). Собаки борзые.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Что?
ТИШУКОВ. Собаки борзые. ДОЛГОВЯЗЫЙ. Что сказал?
Долговязый бьет ему поддых; через секунду он уже сидит на Тишукове, а Толстый держит Тишукову руки. Долговязый сдавливает Тишукову горло.
ДОЛГОВЯЗЫЙ. Борзых лечат. Говори: я говно!
Тишуков хрипит.
Я! Говно!
ТИШУКОВ. Пусти!
ТОЛСТЫЙ. Наварить ему, Костян?
ДОЛГОВЯЗЫЙ